«Помойные слухи-то не собирайте»: интервью с Яковом Силиным о гей-скандале и туберкулезе в УрГЭУ

После нескольких неоднозначных историй в УрГЭУ, где у студентов-иностранцев нашли туберкулез, а после масштабной проверки Роспотребнадзора — случаи заболевания гепатитом В, мы встретились с бывшим сотрудником вуза, который рассказал, что на самом деле происходит в университете. На этот раз предлагаем вам прочитать ответное интервью с ректором вуза Яковом Силиным — о главных скандалах, в которые попадал вуз в уходящем году.

— Недавно пять студентов из Африки заявили, что сотрудники вуза пообещали им закрыть учебную визу и отчислить из университета из-за того, что в медицинских документах нашли маркеры гепатита В. Решение по этому вопросу уже принято в вузе?

— А разве он стоял? Ну как он мог стоять? Вот вы — здравый человек, взрослый. Например, у вас грипп. Вас что, с работы выгонят? Помойные слухи-то не собирайте. Если у человека обнаружилось какое-то заболевание, это же не значит, что его нужно выгонять. Студентам нужно пройти дополнительное обследование, и, если врачи посчитают, а скорее всего, так оно и будет, им нужно пройти лечение.

У нас были два парня из Республики Гвинея, у которых нашли туберкулез. Когда выявили первый случай, студента предупредили, что теперь ему нужно пройти обследование, и он его прошел.

Когда учится много студентов, таких случаев не избежать. У нас есть другая проблема. Две трети студентов отказываются от прививок, хотя сделать их мы предлагаем. Но у наших студентов по законодательству есть право отказаться, и они отказываются. Риск заболеть, конечно, увеличивается.

— Слова студентов о том, что их отчисляют, не выглядели «слухами»: после собрания иностранцев действительно выселили из общежития и запретили ходить на занятия. Это вполне реальные действия.

— Есть определенные правила. И если есть подозрения, а здесь подозрения были и — более того — есть подтверждение, то на этот случай в любом общежитии предусмотрены изоляторы. Это помещения, где находятся студенты, пока мы не получим подтверждение [диагноза].

— Но ведь студентов поселили в хостеле, а не в отдельном помещении вуза?

— В тот момент у нас не было [свободного помещения], и мы поселили в хостел. Проживание вуз оплатил за свой счет, хотя в принципе студенты должны были оплачивать сами (по словам студентов, вуз компенсировал только часть суммы за проживание в хостеле. — Прим. Е1.RU). Но мы понимаем, что деньги есть не у всех. По-моему, жили они там не больше трех дней (сами студенты говорят, что жили в хостеле и не могли посещать лекции в течение недели. — Прим. Е1.RU). Нужно понимать, что этот вопрос — жизненный. Кто-то, может, с этим и не согласен, но если ты живешь в большой группе людей, то нужно отнестись к этому с пониманием. Если кому-то требуется временная изоляция, то возможно и такое. Прошло всего несколько дней, за это время получили подтверждение, и дальше пусть продолжают лечиться и учиться в вузе.

— Вопрос как раз в том, требовалась ли на самом деле изоляция. Советовались ли вы с врачами перед тем, как принять это решение?

— Конечно. Скажите, а что вдруг вас это так забеспокоило? У нас подобные проблемы в городе возникают в любом вузе, где учатся иностранные студенты (раз вы затронули именно иностранных). На самом деле, проблем у иностранных студентов в сотню раз меньше, чем у наших.

— Потому что один из этих студентов обратился к нам с просьбой помочь разобраться в этой неприятной для него ситуации. Объяснил, что хочет продолжать учиться в России, и считает, что с ним поступают неправильно.

— Да и пусть учатся! Давайте эту тему закроем. Никто никого не собирался и не собирается отправлять [на родину]. Если они для себя решение примут [уехать домой], то это их выбор. Сейчас им нужно пройти обследование, и если это необходимо, то и лечение. Если они откажутся и от того, и от другого, то мы, скорее всего, получим соответствующее предписание от проверяющих органов — Роспотребнадзора. Но пока речь об этом не идет.

«Студенты заразились в России»

— С представителями Роспотребнадзора мы тоже разговаривали. Нам рассказали, что после того как в вузе обнаружили «очаг туберкулеза» (цитата санврачей), в университете началось серьезное эпидемиологическое расследование. Вам уже известны результаты?

— Пока заключения нет. Наверно, мы получим его в январе. Мы проверяем всех приезжающих, и если какие-то случаи вскрываются, то сразу сообщаем об этом в Роспотребнадзор, советуемся с их специалистами. В свою очередь, они выдают нам предписание: например, сделать обработку помещений, где жили [заболевшие] студенты. Параллельно мы сами ведем работу, чтобы вскрыть возможные случаи. Потому что мы заинтересованы в том, чтобы не допустить серьезных проблем. Такие проблемы возникают часто, зачем нам прятаться и бояться этого? Напротив, мы стараемся упреждать. Регулярно что-то освежаем, реконструируем, и в общежитии — в том числе. У нас есть план по устранению недостатков, на которые нам укажет Роспотребнадзор.

— Нам в ведомстве сказали, что уже нашли как минимум одно нарушение: иностранцы селились в общежития без результатов медицинских обследований, что запрещено. Почему так происходило?

— И слава Богу, если что-то выявили! Ну покажут нам, что они считают нарушением, или если посчитают, что то, что до сих пор было [в университете], — это нарушение, значит, мы это устраним. Вам любой иностранный студент скажет, что не может пересечь границу РФ без подтверждающих документов. Поэтому здесь где-то у вас неточная информация. Вероятно, студенты могли заразиться уже где-то здесь. Да, можно допустить, что есть инкубационный период, что человек приехал с документами, которые на тот момент были чисты, а потом что-то вскрылось. Но я вам уже сказал, что мы же сами и вскрываем, мы же не прячем студентов.

— Должны ли студенты, которые приезжают учиться на подготовительном факультете, сначала проходить осмотр и только потом, с результатами анализов, селиться в общежитие? Какой сейчас порядок?

— Мы рекомендуем — и будем и дальше придерживаться этой линии — проходить краткое обследование после приезда. К нам же приезжают из более чем 50 стран мира, и мы заинтересованы в том, чтобы так было и дальше. Это целая государственная программа экспорта образования. Не секрет, что УрГЭУ — один из наиболее активных ее участников.

— Проходят ли студенты эти медицинские обследование или селятся без них?

— Разные периоды были... Вот вы приезжаете или идете работать в организацию, где есть определенные правила. То же самое — когда вы приезжаете учиться. Есть условия, что нужно собрать документы и представить их.

— И представляют [документы]?

— Представляют. Условно, вы прошли одно обследование, а вам нужно еще какое-то. Тогда мы настоятельно рекомендуем пройти недостающие. Мы информируем о том, что есть такие требования. Особых возмущений ни от кого я не слышал.

— Насколько я понимаю, основные проблемы связаны с тем, что у иностранцев нет средств на платные обследования. Когда студентам, которые жили на одном этаже с мальчиком, заболевшим туберкулезом, сказали пройти обследования за свой счет, никто не протестовал?

— Я встретился со студентами, и мы договорились, что значительную часть средств выплатит вуз, а часть — они. Все равно человек должен сам оплачивать эти обследования. Само обследование студенты проходили частями, потому что противотуберкулезный диспансер не может принять сразу десятки студентов. У них есть своя плановая работа. Мы дали студентам транспорт, и они туда ездили. Так было и так дальше будет.

«Общежития будем уплотнять и дальше»

— Мы отправляли официальный запрос, ответ на который пока не получили (на момент публикации интервью ответ был прислан. — Прим. Е1.RU). Наверно, вы сейчас сможете на него ответить. Нам стало известно, что еще в ноябре студенты устроили бунт в общежитии после того, как их комнаты без предупреждений стали уплотнять. Студентов подселяют до сих пор. С чем связано это уплотнение?

— По этому поводу я тоже встречался со студентами. У нас был хороший, спокойный разговор. Конечно, им хочется, чтобы в комнатах проживало поменьше человек. Но мы понимаем, что в одном помещении могут жить и три, и четыре студента, и подселяем новых учащихся по мере прибывания. Желающих учиться в вузе много, и всех мы предупреждаем, что большого количества общежитий, куда мы могли бы селить, у нас нет. Студенты, которых уплотняют, говорят: «Тогда пусть во всех комнатах будет одинаковое количество». Но проблема в том, что студенты прибывают неравномерно, сделать так не получится.

— Когда должны приехать новые студенты?

— Мы ждем еще учащихся до конца года. Закупаем новую мебель (кровати) и постельные принадлежности.

— Студенты говорят, что платят за двухместное проживание, а в итоге к ним подселяют третьего человека — вот так без предупреждения вносят еще одну кровать...

— Они мне этот вопрос задавали. Я им сразу сказал: если проживание стоит, например, 5 тысяч, то из-за того, что к ним подселят третьего человека, стоимость расти не будет. Они будут платить столько же, только сумма будет делиться на три.

— Вы ищете места в других корпусах или дополнительные коммерческие площади?

— У нас есть два общежития, и все они переполнены. Конечно, мы ищем новые места: и объявления даем, и по своим каналам отрабатываем. Микрогостиницы и хостелы, которые готовы принять студентов по более-менее приемлемой цене, есть, но не у всех студентов есть эти деньги. Поэтому и приходится уплотнять.

— Вы слышали об акции протеста, когда студенты вынесли все «лишние» кровати в холл общежития на Щорса? Как вы на нее отреагировали?

— Никак. Ну, студенты и студенты. Слушайте, что вы сразу какую-то грязь копаете?

— Почему — «грязь»? Напротив, мне кажется, что получилась забавная акция, которую могли придумать находчивые студенты.

— Я предполагаю, с какой подачей вы [это] готовите. У вас же всегда звучат провокационные фразы. Я нормально отношусь к таким действиям. Это молодежь, ну вот они так сделали. Мне об этом сказали, я поручил выяснить, почему они так поступили. Встретился, объяснил, что приедут такие же ребята, как они. Спросил: «Вот если бы вас так встречали, это было бы хорошо?» Они согласились, что, наверное, нет, не очень. Если возникают вопросы — это нормально.

Такая проблема не только у нас. Она есть в целом по всем вузам. А там, где большое количество иностранных студентов, она будет обостряться. Мы надеемся, что, может быть, на федеральном уровне обратят на эту проблему более пристальное внимание — именно в регионах. Федеральному же университету здорово помогли, и слава Богу! С помощью федерального правительства [УрФУ] построили два больших современных общежития. Если реализовывать программу дальше, то нужно помогать и другим вузам, которые востребованы, а УрГЭУ — один из самых востребованных среди иностранных студентов. К нам едут потому, что у нас сильные программы и педагогический состав.

— Сколько мест сейчас необходимо?

— Мы бы и 500, и 1000 мест взяли, но с учетом того, чтобы студенты могли оплачивать. Мы подаем заявки и обращаемся за помощью и по поводу общежитий, и по поводу строительства учебно-лабораторного корпуса, который нам тоже необходим. Я надеюсь, что министерство обратит внимание, потому что самим нам с этой задачей не справиться. Мы не сможем выделить такие огромные деньги на строительство. Я только один пример приведу: по статистике, 85% наших выпускников трудоустраиваются уже в первый год после окончания вуза по своей специальности. Это высокий уровень.

«Случаев проявления расизма у нас не было»

— Мы публиковали интервью со студентом УрГЭУ из Африки Стивеном Эммануэлом Гното и студенткой Марией Дель Пилар. Они жаловались на то, что часто сталкивались с проявлениями расизма в Екатеринбурге и иногда студентов вуза (Стивен, в частности, вспомнил случай, когда его избили в центре города и едва не лишили зрения. И сказал такую фразу: «Среди студентов УрГЭУ тоже есть расисты». — Прим. Е1.RU). Вы получали когда-нибудь подобные жалобы от иностранных студентов?

— За всю мировую скорбь мне ответить сложно. У нас что, преступлений в стране нет? Есть. Но это же не означает, что страна — преступная. В поведении людей есть разные особенности. Но мы и своих студентов, и сотрудников настраиваем на то, что иностранных студентов нужно принимать как родных. Помогать, объяснять. Ведь на первом этапе им очень сложно. Главная трудность — незнание языка.

Вы по университету пройдите: разве кого-то здесь удивляет, из каких стран кто приехал, у кого какой цвет кожи? В молодежной среде такого, как правило, нет. Я четыре года работаю ректором, и случаев, чтобы кто-то в отношении студента проявил себя так… Новая современная молодежь живет в других реалиях. Вы же сами очень молоды, вы что, не видите?

Неуважительное отношение к кому-то — это одно, а расизм — совершенно другое. Если какие-то проявления есть, то с ними нужно разбираться и жестко наказывать. Мы все сталкиваемся с неприличными вещами. Почему мы думаем, что вокруг студентов будет создан какой-то кокон? Конечно, хорошо бы, чтобы было доброе отношение. Вы же хотите, чтобы к вам по-доброму относились, так и относитесь к другим точно так же.

— Иностранные студенты после выпуска хотят остаться жить и работать в Екатеринбурге?

— По отзывам иностранных студентов мы слышим, что они хотели бы поработать в России. Российский рынок — уникальный, гигантский, держава — мощная, и получать практику можно в течение нескольких лет. Россия в этом тоже заинтересована. У нас есть студенты, которые, учась в магистратуре, говорят, что если они успешно ее закончат, то хотели бы работать преподавателями. Может, в другом российском городе, может, у нас.

— Вы ведете статистику, сколько иностранных студентов остаются, а сколько возвращаются домой?

— Пока такой статистики нет. Одна из причин в том, что для устройства выпускников-иностранцев есть препятствия законодательного плана. Но мы надеемся, что скоро они спадут. Этот вопрос уже прозвучал в посланиях президента на 2019 год. Тогда он сказал, что нужно содействовать возможному трудоустройству наиболее компетентных выпускников вузов. Не всех подряд, а наиболее компетентных иностранцев по специальностям, которые нужны стране. Они должны на равных трудоустраиваться в России, за исключением закрытых производств. Пока же это проблема. Даже оформить практику для иностранных студентов сложно.

«Писали и пишут. Что здесь такого?»

— Вы часто говорите о том, что не делаете разницы между российскими и иностранными студентами. Социальные сети тоже мониторите у всех? Уже находили ли в соцсетях иностранцев что-то, о чем стоит сообщить их родителям на родину?

— Мы проверяем, если вдруг поступает какая-то информация. Чаще всего это же инициатива, которая от кого-то исходит. Если мы считаем, что что-то вызывает тревогу, то сообщаем, чтобы упредить беду. Это все, что связано с проявлением неприятия на национальной почве, с религиозным радикализмом, с такими проблемами, как суициды… Родителям передаем информацию вне зависимости от того, в какой стране они находятся. Если бы ваш сын или дочь оказались втянуты в какую-то структуру или подвержены вредному влиянию, то вы же захотели бы об этом узнать? Вы же не захотите гробить своего ребенка? Вы же будете благодарны? Или будете сетовать на того, кто об этом сообщил? Цель-то — уберечь от пагубных последствий, упредить.

— Расскажите о судьбе студента, у которого нашли подписку на ЛГБТ-сообщество в соцсетях (молодого человека едва не отчислили из-за того, что один из сотрудников вуза заподозрил его в гомосексуализме. — Прим. Е1.RU)? Как у него сейчас дела — нет к нему больше вопросов со стороны вуза?

— Учился и учится. Если будут вопросы по учебе, то это его проблема. Вот сейчас у него первая сессия идет. На самом деле, у нас более двух тысяч студентов учится, чем он отличается особо от других?

— Вы ожидали, что история с этим студентом получит такой резонанс в СМИ? Что за ней будут следить и о ней будут писать местные и федеральные медиа?

— Ну писали и пишут. И что здесь такого? К нему что, кто-то какие-то меры принял? Нет. Обратили внимание именно на то, что личные проблемы студента — это его личные проблемы. Если у него это норма, то слава Богу. Но у него нет никакого права вот эти все свои вопросы переносить на университет. Мы же тогда получили сигнал от кого? От студентов и от родителей. После этого с ним состоялся разговор, и мне показалось, что он с пониманием отнесся. Надеюсь, что будет хорошо учиться. Проблема у этого парня в том, что он — сирота, и хорошо бы не забывать об этом. Потому что по жизни он всегда будет сам за себя отвечать, все будет от него зависеть. Поддержать его некому.

— Как в администрации вуза относятся к студентам с нетрадиционной сексуальной ориентацией? Могут ли они здесь учиться?

— Я уже свою позицию высказывал — вы видели, чтобы в университете это кого-то волновало? Волнует текущая организация [учебного процесса] — хозяйственная, научная. Студенты, которые пришли учиться, — учатся. Но выносить свои личные проблемы и к тому же позиционировать [при этом себя как лицо университета], демонстрировать это [свою принадлежность к ЛГБТ-сообществу], мне кажется, неуместно. На это и обратили его внимание. Надеемся, что парень не глупый и сделал выводы.

Ранее мы писали о том, что еще до истории со студентом, которого собирались отчислить из-за подозрения в нетрадиционной сексуальной ориентации, студенты жаловались на дискриминацию в УрГЭУ. Так, в Уральском ресурсном центре ЛГБТ нам рассказали историю студентки, которую травили преподаватели и другие студенты из-за того, что она «не такая, как все». Прочитать ее вы можете здесь.