«Удаление груди — трагическая ошибка XX века»: интервью с онкологом, делающим сотни операций в год

Смертность от рака в регионе растет с каждым годом. По статистике Горздрава, новообразования, в том числе злокачественные, — на втором месте среди причин смертности (20,7%). Первое место — болезни системы кровообращения. Это значит, что как минимум у каждого пятого ушедшего из жизни жителя Екатеринбурга была онкология.

— Болеть стали больше. Это подтверждается не только официальной статистикой, по которой количество онкопациентов увеличивается на 3% в год. Я вижу это на собственном опыте, — рассказывает заведующий отделением онкомаммологии 40-й больницы, доктор медицинских наук, профессор Сергей Демидов. — Если раньше ко мне на прием приходили 10–15 человек, то сейчас записываются 25–30. И очередь не уменьшается.

В отделении каждый день проводят 3–4 операции по удалению злокачественных опухолей и 5–6 по удалению доброкачественных. В год хирурги выполняют более 1800 операций. И это еще не предел.

Мы встретились с Сергеем Демидовым и спросили, как на российских пациенток повлияла история Анджелины Джоли, удалившей здоровую грудь для профилактики, и какие новые факторы риска развития рака появились за последние несколько лет.

— Сколько раз в день вы говорите своим пациенткам, что у них рак?

— Мне приходится сообщать этот диагноз по 5–6 раз в день, но не обязательно они узнают об этом от меня. Женщинам могут сообщить и другие врачи, у которых они раньше были на консультациях. Бывает, пациентки и сами об этом догадываются, когда делают анализы. Ко мне приходят уже за окончательным диагнозом.

— Для большинства слово «онкология» звучит как приговор, ассоциируется со смертью. Как сказать пациенту о диагнозе, чтобы он воспринял его правильно?

— Говорить плохую новость всегда трудно, но врачам приходится это делать. И не только онкологам, но и другим. В каждом случае все индивидуально. Во многом все зависит от уровня развития человека, который сидит напротив врача. Кто-то готов услышать свой диагноз, кто-то — нет.

— Часто плачут в вашем кабинете?

— Понятно, что, услышав диагноз, пациент будет расстроен, но плачут нечасто. Тут, конечно, все зависит от того, как ты скажешь. Нас, врачей, еще в вузе учат развивать коммуникативные навыки, чтобы общаться с пациентами. Но я хочу сказать, что онкология не должна ассоциироваться со смертью, потому что сегодня рак груди — это болезнь, которая лечится.

— Случай с Анджелиной Джоли, которая удалила грудь из-за риска развития рака, как-то повлиял на ваших пациенток? Женщины в России психологически готовы к удалению здоровой груди, как это сделала Джоли?

— История Анджелины Джоли не случайно прогремела на весь мир. Сделав профилактическую подкожную мастэктомию после смерти матери (мать Джоли, Маршелин Бертран, умерла в 2007 году, через 7,5 месяцев после того, как в 48 лет у нее диагностировали рак яичников. — Прим. ред.), она убила сразу трех зайцев. Во-первых, профилактировала рак груди, во-вторых, сделала себе новую грудь после трех родов, в-третьих, получила хорошую рекламу. Так, как Джоли, может поступить только умная женщина.

У нас тоже есть женщины, которым показана подобная операция. Но удалять здоровую грудь, даже если есть показания к этому, готовы не все, но есть и те, кто готов это сделать. Доказано, что, если в семье по прямой женской линии кто-то болел раком груди, риск заболевания резко возрастает. Это один из важнейших факторов. Но массово скрининг на мутацию гена BRCA мы, к сожалению, не проводим. Поэтому и удаление здоровой груди, то есть той, в которой нет опухоли, в России, в том числе здесь, в регионах, не практикуется. Это делается только в ведущих научных центрах.

— Какие новые факторы риска появились за последние несколько лет?

— Помимо хорошо изученных, таких, как нарушение гормонального баланса, ожирения, травмы груди, болезни печени, курения, злоупотребления алкоголем, можно говорить о рисках в связи с ЭКО. Во время подготовки к экстракорпоральному оплодотворению происходит сильная стимуляция молочных желез. Поэтому мы проверяем женщин не только до, но и после процедуры.

Второй новый фактор — это заместительная гормонотерапия. Женщина входит в менопаузу, но стареть не хочет. Чтобы оставаться активной, она проводит терапию. Но забывает, что с этим тоже связан риск развития рака груди.

Еще один фактор — работа в ночное время. Из-за ночного образа жизни в организме нарушается синтез мелатонина. А он, как известно, регулирует работу иммунитета, от которого зависит изменение клеток. Из-за этого, кстати, страдают врачи. Например, акушеры-гинекологи и медсестры, которые часто дежурят по ночам.

— Недавно обсуждалась новость, что в уральских больницах появилась возможность сделать пластику груди сразу после мастэктомии, во время одной операции по полису ОМС. Планируют ли у вас в отделении такие операции?

— Пока это делается в онкодиспансере и в клинике УГМК, мы к этому еще не пришли. Мы придерживаемся другого направления онкомаммологии. Считаем, что нужно пытаться сохранить естественную грудь, и делаем все, чтобы избежать калечащих операций. Потому что удаление груди — это всегда инвалидизация.

— Как часто удается сохранить молочную железу?

— Примерно в 20% случаев мы ликвидируем опухоль с помощью лекарственного лечения. Это так называемое полная патоморфологическая регрессия опухоли. Женщина продолжает жить как прежде: сохраняется эстетика, рука продолжает хорошо работать, нет потери чувствительности. Иногда от того, сможем мы сохранить грудь или нет, зависит, будет ли женщина работать по специальности. У нас были пациентки-скрипачки и пианистки, которые попали в эти 20% и работают до сих пор.

— Часто пациентка отказывается от операции, которая необходима, просто потому, что не хочет жить с одной грудью?

— Таких женщин очень много. Тем, кто отказывается от удаления груди, мы назначаем альтернативное лечение. На самом деле удаление груди является трагической ошибкой XX века, потому что оно не обеспечивает излечение на 100%, но при этом женщина становится инвалидом. Многие практикующие онкомаммологи уже признали, что удаление груди не решает проблему смертности от рака молочной железы. По мировым стандартам, 80% рака груди можно лечить без удаления молочной железы. Это очень большая цифра.

— Когда удаление молочной железы все-таки необходимо?

— Есть особые формы рака груди, при которых мы не можем сохранить молочную железу. Например, если опухоль имеет отечную или мультицентричную форму (состояние, когда в груди находятся несколько очагов рака). На первом месте для нас все-таки стоит полноценное лечение: гормонотерапия, химиотерапия, качественная операция, после которой еще проводят лучевую терапию...

— По статистике, почти в половине случаев рак диагностируют на 3–4 стадии. Почему так происходит?

— Все зависит от культуры. У нас девочек не приучают к самообследованию, а делать это нужно сразу, как только женщина вступает в репродуктивный возраст. Девушка должна знать, что в середине цикла ей нужно себя проверить. Отчасти поэтому появилась еще одна страшная тенденция: у нас все больше пациенток в возрасте от 20 до 30 лет, то есть рак помолодел.

Сегодня мы можем выявить опухоль на нулевой стадии — когда она еще не пальпируется и ее размер не превышает полсантиметра — с помощью маммографии. Это реальный метод, который помогает снизить смертность от рака груди. Его эффективность увеличивается с возрастом, но и у женщин до 40 лет мы выявляем раковое заболевание на ранней стадии в 18–20% случаев.

— Как часто нужно проходить маммографию?

— Проходить обследование нужно не реже, чем раз в два года. Вне зависимости от возраста.

— Мужчины тоже попадают к вам с раком груди?

— Рак груди у мужчин также встречается, но значительно реже. Это примерно 1 случай к 100. Куда чаще мы оперируем мужчин с диагнозом гинекомастия (увеличение грудной железы с гипертрофией желез и жировой ткани). Это заболевание тоже проблема современного общества. Оно связана с тем, что мужчины ведут малоподвижный образ жизни, употребляют много пива, не занимаются физическими упражнениями. Количество пациентов с этим диагнозом значительно увеличилось.

— Что вы поняли про рак за 36 лет работы с ним?

— Рак появляется из-за нарушения гармонии в организме человека. Я всегда говорю пациентам: не нужно себя спрашивать: «За что Бог дал мне эту болезнь», нужно спрашивать: «Для чего он дал мне эту болезнь?» Ответ всегда один — для того, чтобы человек мог перезагрузиться, начать другую жизнь, по-новому выстроить отношения со своим организмом. И пациент должен это сделать. Ведь бороться с болезнью он будет сам, мы можем ему только в этом помочь. Сегодня выживаемость при раке груди 1-й стадии составляет 95%, при раке 2-й стадии — 80%. Это очень высокий процент (для сравнения, при инфаркте, инсульте этот показатель — менее 50%). То есть рак — это болезнь, которая лечится, которой можно управлять. Если человек подойдет к ней серьезно и начнет с ней бороться, то он сможет ее победить.

Мы часто пишем о помощи онкобольным. Если вы хотите знать больше о раке молочной железы и о других онкологических заболеваниях, читайте наш онколикбез. А вот здесь врачи прокомментировали десять заблуждений о раке. Также мы рассказывали историю подростка, который победил рак крови.