«Я убил?». Врача, который признал свою вину в смерти пациента, оправдали в суде

— Следователь начал объяснять, что я виноват в смерти этого парня, то есть, что я непредумышленно убил пациента. Я не понял, переспросил: «Я убил?» Я знал, что я невиновен, я не мог ту колотую рану на кишечнике нанести колоноскопом, это просто невозможно. Но и следователь, и адвокат говорили: экспертиза показала прямую причинно-следственную связь. Убеждали меня признать вину и обещали скостить треть срока. Они по-доброму говорили, что так будет лучше, что это для меня единственный выход… Я подписал признание, — рассказывает нам врач Красноуфимской районной больницы Андрей Катырев.

Чаще всего истории о врачебных ошибках подаются с позиции потерпевших — пациентов или родных, которые потеряли близкого человека. Их горе и эмоции, желание разобраться, найти и наказать виновных понять можно. Не всегда врач на самом деле виноват, но образ врача-убийцы создается и отпечатывается где-то на подкорке. Андрей Катырев практически попал в число таких врачей: почти полгода он считался «убийцей в белом халате». Его стаж работы в профессии — 35 лет, он эндоскопист. Андрея Геннадьевича обвиняли по части 2 статьи 109 — «Причинение смерти по неосторожности из-за ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей». В больнице умер молодой человек — пациенту было 28 лет. Все было против Катырева: заключение экспертов о прямой причинно-следственной связи между действиями врача, его личное признание вины. И неожиданная развязка в суде — врач оказался невиновен!

28-летний Сергей (имя изменено) умер в новогодний день, 1 января 2017 года, через две недели после поступления в больницу. Его привезли в инфекционное отделение с сильными болями в животе. Обследовали: анализы, УЗИ, рентген — все, что можно в условиях районной больницы. Но лучше не становилось. Отправили на колоноскопию — это когда с помощью эндоскопа врач осматривает поверхность толстой кишки. Обычно такую процедуру делают под общим наркозом, но в районной больнице в тот момент не было такой возможности. Обследование можно было провести без наркоза, это тоже допускается, нарушения в этом нет. Так и решили поступить.

— Некоторые терпят, все от болевого порога человека зависит, — объясняет Андрей Геннадьевич. — Но тут не получилось обследовать пациента. Дошли примерно до селезеночного угла. Потом ему стало больно, попросил: хватит. Тут же прервали, взяли ткань на биопсию. Молодой человек соскочил с кушетки, в туалет, потом пошел в отделение. Я его спросил: «Как дела?» Он ответил: «Все хорошо».

Первые два-три дня Сергею становилось лучше после той незаконченной процедуры. Это объяснимо: после колоноскопии кишечник работает правильно, улучшается перистальтика. Сергей просился домой, хотел отметить Новый год с близкими в родных стенах и вернуться обратно в больницу. Но накануне новогодней ночи пациенту неожиданно стало плохо: температура, боль. Его отвезли в реанимацию, пытались спасти, но не смогли. У молодого человека развился сепсис, перитонит. Хотя еще накануне острых признаков не было.

При вскрытии хирурги написали в заключении: перфорация стенки кишечника. Перфорация — это повреждение, колотая рана размером 0,1–0,2 миллиметра. Из-за нее и развился сепсис. Но откуда взялось повреждение? Последней и единственной инвазивной (то есть связанной с введением в полость организма специальных инструментов) процедурой была колоноскопия, которую проводил Андрей Катырев.

Мать Сергея, потеряв сына, написала заявление в Следственный комитет. Никого конкретно не обвиняла, просто просила разобраться. На первый допрос Андрея Геннадьевича вызвали как свидетеля. Он особо не волновался, был уверен, что никакой его вины в гибели молодого человека нет. С мамой погибшего они тоже общались вполне дружелюбно. Пока шло следствие, она попала в больницу к Андрею Геннадьевичу.

— Нормально, хорошо поговорили, — вспоминает врач. — Она согласилась, что колоноскопия никак не связана со смертью, мол, все ее знакомые врачи ей сказали то же самое.

Через десять месяцев Катырева вызвали на второй допрос. На этом же допросе предъявили обвинение. Эксперты Свердловского бюро судмедэкспертизы установили прямую причинно-следственную связь между действиями врача и смертью молодого человека. Они решили, что врач повредил кишечник при колоноскопии.

— Следователь показал документ, заключение экспертизы, начал объяснять, что я виноват в смерти парня-пациента, то есть непредумышленно убил. Я не понял, спросил: «Как я убил?» Я знал, что я невиновен.

— Почему?

— Потому что я не мог ту колотую рану на кишечнике нанести колоноскопом, это невозможно. Рана 0,1–0,2 миллиметра, у колоноскопа тупой конец диаметром сантиметр. К тому же я помнил, что у парня после процедуры все было хорошо. При настоящей перфорации больной бы едва сполз с кушетки, это боль страшная, резкая. И сам бы он точно не пошел. Но и следователь, и адвокат (по назначению) говорили: у вас статья 109, экспертиза показала прямую причинно-следственную связь. Объясняли, что с этим не поспоришь, что проще признать вину. Сказали, что потерпевшая подала гражданский иск ко мне на миллион рублей и надо наложить арест на мою машину. Ездить до суда разрешили, главное, чтобы не продавал. Они по-доброму говорили, убеждали. И я подписал признание.

Дело ушло в суд. Приговор светил однозначно обвинительный. Еще один «врач-убийца» был бы готов. Но Андрею Катыреву повезло: коллеги в красноуфимской больнице поддержали его, нашли опытных юристов, которые взялись бесплатно защищать врача.

— Я работал, делал колоноскопии, потому что был уверен, что не мог нанести никаких повреждений тупым концом прибора. Но была депрессия, пытался заглушить страх алкоголем, — честно признается он. — Хорошо, что главврач и адвокаты не дали опустить руки. Они вдохновили меня бороться за свободу и честное имя.

Привлекли к суду экспертов-медиков, коллегу из небольшой районной больницы взялись защищать лучшие специалисты региона, главный хирург УрФО Михаил Прудков. На экспертизу отправили гистологический материал, образцы тканей органов умершего. Только после этого исследования выяснилось, что у погибшего была врожденная патология — ишемический колит. Это неполноценность оболочек кишечника, когда мышечная ткань частично замещается жировой. Эксперты на суде утверждали, что колоноскопом никак нельзя было так повредить ткань. Так же как и воздухом (перед этим исследованием в прямую кишку накачивают воздух) — там был бы совсем другой характер повреждений.

— А откуда тогда рана, перфорация?

— По мнению специалистов, повреждение было из-за какого-то острого предмета — рыбья косточка или осколок куриной. Возможно и самопроизвольное повреждение. У здорового человека таких тяжелых последствий, скорее всего, не было бы. Но с такой патологией кишечник травмируется сильнее.

Ачитский районный суд оправдал врача. Но с поста заведующего терапевтическим отделением он ушел, отказался сам. Сразу после суда его отправили на учебу в Екатеринбург. Сейчас он учится на новую специальность — гериатр, (гериатрия — направление в медицине, связанное с диагностикой, лечением и профилактикой заболеваний у пожилых людей).

Сейчас в Красноуфимске расследуют еще несколько медицинских уголовных дел.

— Некоторые из моих коллег не выдерживают и половины того, что я прошел. Тут же пишут заявления об увольнении. Как-то психолог проводил тестирование — многие отказываются, а я соглашаюсь. Нашли у меня признаки выгорания. Действительно, это есть. Эта история тоже далась тяжело. К тому же не закончилась, возможно, будет апелляция. Но я все равно свою работу люблю. Если бы не любил, давно бы ушел, — говорит Андрей Геннадьевич.

— Нельзя так безалаберно рассматривать дела, которые касаются врачей, — комментирует историю защитник врача Илья Кожевников.

Он бывший следователь, вел в том числе и медицинские дела, или, как их правильно называть, дела с ятрогенным составом.

— Обвинение Андрею Катыреву предъявили за десять дней до окончания срока следствия, на втором допросе. Поставили перед фактом, нашли нужные слова, убедили признать вину. Кроме того он согласился, чтобы дело рассматривали в особом порядке: когда судья выносит приговор без исследования доказательств по делу, только изучая характеристику подсудимого, это возможно при условии признания вины. Как может быть по врачебным делам особый порядок?! В нашем случае никто не обратил внимания на то, что источники литературы, по которым делали заключение, были 80-х годов издания, когда только зарождалась колоноскопия, инструменты были совсем другие. Врачи чаще всего не знают, как себя вести в подобной ситуации, первый раз сталкиваются с этой системой: или признают вину, или начинают оправдываться. Прокурор просил для Катырева три года ограничения свободы и два года лишения права заниматься медицинской деятельностью. Куда пойдет врач-колоноскопист в Красноуфимске? Охранником в «Пятерочку»? Сломанная жизнь. Больница теряет опытного специалиста.

— Вы себя на место следователя ставили? Вы как бывший следователь как бы себя повели? Ведь о качестве работы следователя (пусть негласно, конечно) судят по количеству дел, переданных в суд. Не довел дело — плохо работает.

— Да, я был на этом месте. Вел медицинское дело. Тогда я провел все экспертизы по делу врача. И невиновность его была для меня очевидна, я прекратил дело. Но постановление о прекращении дела отменили, дело передали в суд. А суд в итоге того врача оправдал. Сейчас в месяц в Свердловской области возбуждается около десятка уголовных дел. Каждое нужно рассматривать детально, с привлечением экспертов-медиков. Если есть вина, небрежность, халатность, то врач однозначно должен отвечать. И эффективность работы следователя не в том, чтобы любыми путями отправить дело в суд.

Кстати, эта история пока не закончилась. После оправдательного приговора Следственный отдел СК по Красноуфимскому району возбудил новое уголовное дело по статье 238 — предоставление услуг, не отвечающих требованиям безопасности.

Недавно мы рассказывали про другое уголовное дело против гинеколога из Новой Ляли, которого обвиняли в наркосбыте, за то, что он отдал собственные ампулы с психотропным препаратом пациентке, чтобы облегчить ей боль.