Пять месяцев без Тетюхина. Как живет клиника «святого миллиардера» и кто продолжает его дело

Просторные коридоры, идеально ровный пол — здесь можно танцевать балет с завязанными глазами. Ни одного плинтуса и порога — все сделано для пациентов, которые часто передвигаются на колясках и костылях. На стенах — картины как в художественной галерее. Ренуар, Рубенс, Петров-Водкин. Репродукции, конечно, но отличного качества. Полные жизни и света импрессионисты, пламенное «Купание красного коня», васнецовские «Богатыри».

— У нас была одна пациентка, пенсионерка из Нижнего Тагила, она страшно возмущалась, когда увидела эту картину. Даже требовала ее убрать, — показывают на обнаженных «Купальщиц» Ренуара медсестры, которые проводят нам экскурсию по центру. — Она объясняла, что к ней в больницу ходят муж и сын, и обнаженные женщины могут... как-то неправильно на них повлиять. Мы, конечно, убирать не стали. Объяснили, как могли, что это большое искусство, что подлинники висят в лучших музеях мира. Все эти картины Владислав Валентинович лично отбирал.

В этом месяце клиническому лечебно-реабилитационному центру в Нижнем Тагиле исполняется пять лет. Сегодня ровно пять месяцев с того дня, как умер его основатель, меценат Владислав Тетюхин. Из «титанового короля» он превратился в «святого миллиардера», когда вложил свои деньги (около 4 миллиардов рублей) от проданных акций ВСМПО-АВИСМА в строительство клинического лечебно-реабилитационного центра, специализирующегося на травматологии и ортопедии. Другие акционеры тогда просто уехали за границу.

Мечта построить на родине клинику европейского уровня появилась, когда Тетюхин сам загремел на больничную койку в похожем германском центре. Он неудачно скатился на горных лыжах, но немецкие врачи быстро поставили его на ноги. Тогда-то Тетюхин и загорелся идеей своего центра. За пять лет работы госпиталь, оборудованный по последнему слову техники, несколько раз был на грани закрытия: чтобы бесплатно проводить сложные операции и возвращать людям свободу передвижения, экс-миллиардер бился с чиновниками за каждую квоту. Всего за эти годы в госпитале получили помощь около 27 000 человек.

Перед тем как лечь в больницу в последний раз, Владислав Валентинович снова привлек внимание властей к госпиталю. Он переживал, что областной минздрав на четверть сократил центру план операций по ОМС. Сотрудники клиники написали открытое письмо Евгению Куйвашеву с просьбой помочь, губернатор распорядился обеспечить госзаказом.

Владислав Тетюхин умер 11 апреля. За два месяца до своей смерти он позвонил Эдуарду Росселю и сказал, что уходит из жизни, хотел посоветоваться насчет дальнейшей судьбы госпиталя. Россель ему предложил сделать клинику филиалом Свердловской областной больницы. Чтобы узнать, как относятся к этой идее в самом центре, чем живут и к чему готовятся сотрудники клиники, мы поехали в Нижний Тагил.

Пенсионерка Ольга Владимировна приехала из Астрахани. Бывшая гимнастка и кандидат в мастера спорта, она уверена, что нынешний диагноз «коксоартроз» (заболевание тазобедренного сустава) — результат спортивных травм и нагрузок.

— Я уже обращалась в Москву, в Питер. Там были долгие листы ожидания, — рассказывает Ольга Владимировна. — Например, в питерском центре нужно было ждать операции полтора года. Случайно наткнулась на этот в Нижнем Тагиле, прочитала про него отзывы, загорелась, написала в марте на сайт. Ответили тут же, прислали список документов, которые я должна была предоставить. В итоге сделали мне операцию по ОМС. Все, как было написано в отзывах, так и получилось.

Ирина Вадимовна приехала из Ростова. Тоже пенсионерка. У нее это уже вторая операция в Нижнем Тагиле. Сустав начал разрушаться после старой травмы: упала со стула во время домашнего ремонта. Несколько месяцев назад ей поменяли левый тазобедренный сустав, сейчас вернулась в Тагил, чтобы поменять правый.

— Я ведь человек характерный, могу вспылить, — признается Ирина Вадимовна. — Тут тоже поначалу, по привычке, ведь в больницах надо отстаивать свои права, — начала выяснять отношения. Но со мной все так вежливо общались. Меня это растрогало до слез. Главное, чтобы не пропало это все... Чтобы его дело продолжили.

В одной из палат — девушка Елена, 24 года. Она комплектовщик на тагильском заводе. На вопрос, как в таком возрасте оказалась здесь, отвечает просто: «Мы ведь железо таскаем». Ей недавно сделали операцию на связках, сейчас у нее реабилитация. Ее соседка по палате — пенсионерка из Серова Раиса Петровна. Тоже операция на связках.

— Я жизнь прожила, но такой больницы с таким отношением я не видела нигде. Даже уборщицы — и те вежливые. Всегда спросят: чем помочь. Дай бог здоровья всем. Ни разу не видела, чтобы врачи где-то ругались.

Мы ходим из одной палаты в другую. И везде — пенсионеры, рабочие с Вагонки — те, кто никогда не смог бы оплатить лечение, операции и реабилитации в коммерческих центрах.

«Построил ВИП-клинику для работяг, но потянет ли ее регион, нужна ли она?» — в неофициальных разговорах иногда вырывалось у некоторых чиновников. Это скрытое недовольство выражалось как раз в урезании квот и плановых операций по ОМС. Хотя формально решение о создании центра было письменно одобрено властями всех уровней: и местными, и федеральными. Никто вслух не решался спорить, нужно ли обычным гражданам страны оказывать помощь в госпитале европейского уровня с реабилитацией, кинезиотерапией и просторными палатами. Сделано не только «на уровне», но и с любовью, теплом. Не по-казенному, в общем.

На первый взгляд, в центре совсем немного пациентов. Но потом понимаешь: это ощущение создается из-за больших площадей и просторных палат. Чтобы по шесть-восемь человек в палате — такого тут не встретишь. Как и туалета с душем на все отделение в конце коридора. Палаты рассчитаны на одного-двух человек, в каждой своя душевая и туалет.

Выиграет ли центр, став филиалом казенного учреждения? Этот вопрос мы задали главному врачу центра Сергею Амзаеву. Сергей Юрьевич работает с основания госпиталя, с 2014 года. Владислав Валентинович лично собирал коллектив врачей со всей страны. Сергей Амзаев переехал в Нижний Тагил из подмосковного Серпухова. Начинал работать врачом травматологом-ортопедом.

— Эдуард Эргартович рассказал нам, что обсуждал с Владиславом Валентиновичем судьбу центра. Россель предложил объединиться с областной больницей — ОДКБ № 1. Вы как главный врач как на это смотрите?

— В первой областной больнице высокий уровень организации медицинской помощи, современные технологии. Но все-таки мы работаем немного в разных направлениях. У нас узкоспециализированный высокотехнологичный центр, в первую очередь он направлен на оказание ортопедической помощи. Первая областная — это многопрофильный центр, клиника областного уровня, в которой делают не только операции на опорно-двигательном аппарате, но и другие высокотехнологические операции: пересадки органов, кардиооперации.

— Будет узкоспециализированный филиал при областной… Это хорошо или плохо?

— Что такое филиал... Это подведомственная структура, которая подчиняется вышестоящему органу. Мы хотим сохранить то оборудование, то качество услуг, которое здесь есть у наших пациентов. Для того чтобы все это сохранить, мы должны быть более самостоятельными. Потому что некие подходы, которые имеют место быть в государственных медицинских учреждениях, в силу каких-то современных тенденций бывают менее эффективны.

— Например?

— Большой документооборот, согласования, одобрение вышестоящего начальства. Бумажная волокита. В этом плане мы более мобильны, «лабильны». Если мы видим новую технологию в нашей стране или за рубежом, мы довольно быстро можем воплотить ее в нашем центре. Меньше проволочек, и это расширяет наш спектр услуг, повышает качество.

— В неофициальных разговорах некоторые чиновники или люди, связанные с медицинским бизнесом, отмахиваются, мол, сейчас такое оборудование есть и в муниципальных больницах, и в коммерческих центрах, которые тоже могут по квоте или по полису принимать пациентов. Ничего, мол, уникального.

— По большому счету, пациенту ведь нет разницы, где ему лечиться, главное — получить качественную медицинскую помощь. Но есть направления у нас в центре, которые остаются уникальными не только для Свердловской области, но и для других регионов. Понимаете, под установку некоторого оборудования нужна определенная площадь, нужны коммуникации. Муниципальные больницы были спроектированы примерно в 70-х годах — какие-то позже, какие-то раньше, то есть тогда, когда было совсем другое оборудование. И поэтому площади их операционных на это не рассчитаны. Наш центр — это же целый комплекс, спроектированный немецкой фирмой. Все оборудование закупалось комплексно, в соответствии с проектом. Если такое оборудование устанавливать в государственных больницах, то… нужно начинать с фундамента и заканчивать крышей.

И вообще оборудование — бездушная машина, все начинается с человека, с идеи. Вы видели, с какой любовью, с какой теплотой подобрано все: от цвета стен до картин. Персонал, который работает с идеей. Те, кто может позволить себе грубость по отношению к пациентам, долго тут не задерживаются, понимают, что не соответствуют, уходят сами.

И главная изюминка нашего центра — реабилитация. Пациент после операции может находиться 16 дней в больнице, но если с ним никто не будет заниматься, то его через 16 дней выпишут в таком же состоянии, в каком он был после операции. На костылях, когда больно ступать на ногу. Дальше реабилитация ложится на плечи родных. Если нет родных, некому заниматься, то это будут впустую потраченные государственные деньги. В современном центре сразу после реанимации начинается реабилитация. Мы поднимаем, вертикализируем. Учим ходить, вставать. На второй день после операции пациент попадает в палату, с ним начинают заниматься. Плюс помещение спроектировано так, что у нас нигде нет порогов, широкие проемы, коридоры. Это к вопросу о внедрении уникальных технологий… Зайдите в любую муниципальную больницу, посмотрите, есть ли у них пороги. Можно космическими кораблями забить любую больницу, но если они не направлены на оказание помощи в комплексе, смысла в них никакого нет.

— Владислав Валентинович оставил вам план действий?

— План развития был с момента открытия нашего центра. Это расширение спектра услуг по основному профилю: ортопедии. Наработки и внедрение новых видов оперативных вмешательств. Возможность принимать не только жителей Свердловской области. Сейчас можно посмотреть на карту наших пациентов, там вся Россия: центральная полоса, Москва и Питер, Дальний Восток. И нужно держаться основного направления — ортопедии. С 2020 года вступит в силу изменение в законодательстве: появится возможность выделения квот организациям частно-государственного партнерства, таким как наш центр. Для этого готовится нормативно-правовая база, все идет через Минздрав, собираются заявки для участия в программах. До конца года будет принято решение, и посмотрим, что нас ждет.

— До конца центр все-таки достроят?

— Да, есть объекты второй очереди: реабилитационный центр, диагностические пункты, оказание медицинской помощи детям. Нужна доработка, достройка. Хотя часть оборудования уже закуплена. Здесь необходима финансовая поддержка для их запуска. Ведутся переговоры с областными властями.

— Можете рассказать про пациента, который запомнился больше всех за пять лет работы?

— Много было интересных. Три-четыре случая были очень интересными, врезались в память. Один молодой парень с болезнью Бехтерева (хроническое системное поражение суставов. — Прим. ред.). В 22 года он лежал пластом, не ходил. Пять лет стоял в очереди на операцию. Очередь не двигалась. Попал в центр (лист ожидания операции, как рассказали нам сами пациенты, с которыми мы успели поговорить, здесь максимум две недели. — Прим. ред.), прооперировали один сустав, к концу года — второй сустав. Через полгода он приехал к нам на мотоцикле. Байкер в косухе. Сейчас он занимается фотографией, путешествует по Уралу. Второй пациент попал к нам после производственной травмы, еще десять лет назад в механизм затянуло ногу. Ампутировали. И вот единственная нога начала заболевать в области коленного сустава: боль, деформация. Он слег. Прооперировали, поменяли коленный сустав, подобрали протез для второй ноги. Через год пришел без костылей, на ногах. Еще один интересный пациент, лет сорок ему, сделали эндопротезирование тазобедренного сустава. Прооперировали, через полгода прислал фото с Эвереста. Письмо написал: спасибо. Были такие, кто признавался потом, что был на грани самоубийства. Вспоминаю мужчину-пациента. Около 60 лет, перелом шейки бедра, ходить не мог, в операциях до этого отказывали, считали, что случай неоперабельный. Выписали домой, умирать. Он не представлял, как дальше жить в таком состоянии лежачем, да и не хотел. Его прооперировали у нас, поставили протез, поставили на ноги.

— Что бы вы ответили тем чиновникам, которые считают, что на Урале не нужна ВИП-клиника для работяг?

— Центр был согласован на всех высоких уровнях, при поддержке руководства области, федеральных властей. Но порой складывается ощущение, что в театре абсурда живем. Наш центр охвачен слухами с момента заложения первого камня. Сначала были слухи, что центр не построится. Когда построился — что не запустится. Запустился. Начали говорить: вы и года не проработаете. Пять лет работаем. Говорили, что ни одного доктора здесь, в Тагиле, не удержите. Но удержали. Хотя был тяжелый период, спад в середине 18-го года, в конце 17-го. Тогда нам не выделили квот на операции на позвоночнике. Это повлияло. Два наших высококлассных специалиста уехали в другие федеральные центры, не сидеть же им без операций. Сейчас доктора, наоборот, начали приезжать, возвращаться.

— Власти предлагали как вариант выживания расширить спектр услуг. Вы не менеджер, а врач. Вы поддерживаете это?

— Да, поступает ряд предложений расширить спектр услуг, например, ввести кардиооперации, онкологические операции, но тогда мы теряем свое лицо, начинаем расплываться, и специфическая помощь будет оказываться менее качественно. У нас специализация — травматология, ортопедия. И мы бы хотели это сохранить.

— У вас любимая картина из тех, что подбирал Владислав Валентинович, есть?

— Васнецов, наверно… Три богатыря. Наверно, потому что мы, врачи, всегда себя ее героями представляли.

Чтобы увековечить память об основателе уникальной клиники, на территории центра планируют установить памятник Тетюхину. Впрочем, сам меценат не раз говорил в интервью, что лучшей памятью для него была бы работа центра, поддержка и продолжение дела всей его жизни.