«Мама умоляла не ссориться с врачами, а то ещё хуже будет»: на Урале женщина погибла после операции

— Я не могу избавиться от чувства вины, что я сама отправила маму в больницу, — Татьяна снова прокручивает те события, которые закончились трагедией. — У нее здоровья было лет на двадцать точно. Мы все были уверены, что еще правнуками ее порадуем. По поликлиникам не ходила, на таблетках не сидела. Но если что-то беспокоило — говорила, делилась. Вот и в этот раз на ноги пожаловалась. Я ей и сказала: иди к врачу.

В апреле 2017 года ее мама Людмила Алексеевна пришла на прием к хирургу железнодорожной больницы в Камышлове — пожаловалась, что отекают ноги. Поставили диагноз: венозная недостаточность. А дальше ситуация дошла до абсурда. Врачи между делом поинтересовались у женщины, давно ли она проверяла желудок — например, делала УЗИ.

— Мама мне позвонила и попросила скинуть денег на УЗИ брюшной полости, — вспоминает Татьяна. — Я удивилась: пошла же с отеками, причем тут живот и УЗИ? У тебя болит что-то? Мама говорит: убедили сделать на всякий случай.

На УЗИ у Людмилы Алексеевны нашли камни в желчном пузыре.

Она испуганная позвонила дочери и сказала, что врачи советуют срочно делать операцию.

— Я стала ее отговаривать от операции: если ничего не беспокоит, то зачем? Ты же, говорю, совсем по другой причине обратилась, — вспоминает Татьяна. — Но мама настаивала: врачи сказали — надо, это опасно.

Сейчас подобные операции делают современным малотравматичным способом, с помощью маленьких проколов (лапароскопия. — Прим. ред.). Но в Камышлове, в городской больнице делали только полостные, вскрывая брюшную полость. Людмила Алексеевна, как бывший железнодорожник, могла прооперироваться в хорошей ведомственной больнице, где есть все современное оборудование: в Екатеринбурге или в Тюмени. Но женщине в направлении отказали.

— Местные врачи убедили ее: в вашем возрасте — маме было 63 года — и с вашим большим весом лапароскопию не делают, — говорит Татьяна. — Просто обманули! Маме моего мужа недавно успешно сделали подобную операцию с помощью проколов, несмотря на возраст и вес — а вес был гораздо больше. Считаю, намеренно обманули: ведь каждая операция — это деньги от страховой компании для больницы.

Отговорить Людмилу Алексеевну от операции дочка так и не смогла. Уже через неделю пенсионерка легла на операционный стол в муниципальную больницу.

Людмиле Алексеевне стало плохо сразу же, как только она отошла от наркоза. Дочь это поняла по голосу, он изменился: стал каким-то тонким, высоким, со свистом. Жаловалась, что сильно болит горло.

Сама Татьяна живет в Каменске-Уральском, муж — один из руководителей на железной дороге, с утра до ночи на работе или в командировках. Она сидит дома с двумя малышами: младшему Матвею еще и двух лет не было. Сорваться к маме в больницу сразу не смогла. По телефону врачи ничего толком о состоянии мамы не говорили. Впрочем, как и ее младшей сестре, которая жила в Камышлове и навещала маму в больнице.

Людмила Алексеевна была стойким и мужественным человеком. Всю жизнь проработала на железной дороге: проводницей, дежурной по переезду, монтером путей. Одна вырастила четверых детей. Муж погиб еще в 84-м году: ремонтировал железнодорожные пути в метель, проходящий локомотив не подал сигнала и сбил его. Вырастив детей, Людмила Алексеевна нянчила внуков. У нее их девять. Она сидела с внуками до садика, когда дети выходили на работу.

И в больничной палате в последние два месяца жизни тоже не кричала, не ругалась, не скандалила. Жаловалась на боль спокойно. «Только не ссорьтесь с врачами, а то еще хуже будет, — просила она детей. — Тут и так отношение грубое».

Потом, когда стало понятно, что хуже уже не будет, позвонила дочери Татьяне в Каменск-Уральский: «Приезжай попрощаться».

— Я испугалась, начала звонить в минздрав, чтобы сделали что-нибудь, отвезли в Екатеринбург, — рассказывает Татьяна. — Мне отвечали автоответчики, перенаправляли к каким-то специалистам. В итоге отправили к главврачу Камышловской больницы.

Выяснилась причина беды: анестезиолог во время операции случайно проткнул женщине пищевод. Это случилось, когда женщину подключали к искусственной вентиляции легких. Подключение было обязательно при подобном вмешательстве, это называется интубация.

— Читаешь сейчас экспертизы: несвоевременно выявлено, недолжное лечение… — говорит дочь. — У мамы после операции нашли пневмонию, правое легкое не работало, все это из-за повреждения пищевода, врачи тогда настояли, чтобы она поела, этого было делать нельзя, попадание пищи в легкое вызвало пневмонию. Врачи мне сначала говорили, что в Екатеринбурге в областной больнице маму отказывались принимать, объясняли, что нет мест в палатах. Может, и правда не было…

После полутора месяцев мучений в Камышлове Людмилу Алексеевну все-таки перевезли в Екатеринбург. К тому времени у женщины развился перитонит, открылись язвы. Дети наняли медсестру, которая круглосуточно дежурила рядом с мамой.

Но в Екатеринбурге ее так и не спасли. Через две недели Людмила Алексеевна умерла: геморрагический шок, из-за язвы случилось сильное кровотечение.

Потеряв маму, Татьяна стала добиваться наказания виновных. Написала заявление в камышловскую прокуратуру, получила оттуда отписки. Пошла в следственный комитет. Следователь, к которой ее направили, сначала вызвала разочарование.

— Смотрю, совсем молодая девушка, думаю: да что она может сделать? Да и настроена я была негативно к нашим органам, правосудию. Думала, что все бесполезно. Добивалась, потому что не могла бездействовать. Но я ошиблась насчет следователя. Она возбудила уголовное дело против анестезиолога и довела это дело до суда. Расследование продолжалось два года. Я теперь понимаю, насколько сложно расследовать врачебную ошибку.

Если Татьяна постоянно терзает себя чувством вины: «четверо детей не уберегли маму», — то те, чья вина доказана (по суду), виноватыми себя не считают.

— Обвиняемая анестезиолог на суде заявила: хоть кому-то это и не нравится, но люди умирали и будут умирать, — рассказывает о суде Татьяна. — Адвокат обвиняемой начал свою речь так: сейчас врачей запугивают, людям нужны деньги и ради денег они начинают преследовать врачей. Хотя это был уголовный процесс, о деньгах речи не было. Другой медик, который участвовал в одной из экспертиз, сравнил жизнь с автомобилем, сказал: когда автомобиль перебирают, тоже бывает, что что-то неправильно собрали. Никто из них не извинился, не сказал, что сочувствует нашей утрате.

— А если бы извинились?

— Если бы сразу по-человечески попросили прощения, возможно, все по-другому бы было. Может, не было бы всех этих разбирательств.

Недавно Камышловский суд признал врача-анестезиолога виновной по части 2 статьи 118 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей). Приговор — два года ограничения свободы. При этом наказании осужденный находится дома, он не имеет права покидать свою квартиру в определенное время суток, выезжать за пределы города, посещать городские праздники и массовые мероприятия, должен постоянно отмечаться в надзорном органе.

Подсудимая с адвокатом готовят апелляцию по поводу этого решения.

А Татьяна собирается подать теперь уже гражданский иск к больнице — о компенсации морального вреда.