"Кто-то бросает ездить за рулём, кто-то начинает стихи писать": травматолог из 36-й больницы - о том, как спасают пострадавших в страшных ДТП

E1.RU продолжает знакомить читателей с екатеринбургскими врачами, которые, в отличие от многих других горожан, работают и в праздники, и в выходные. И в первую очередь это касается врачей-травматологов.

Итак, знакомьтесь: Сергей Ушаков, врач травматолог-ортопед высшей категории, кандидат медицинских наук, заведующий травматологическим отделением Городской больницы № 36.

36-я больница, как известно, больница травматологическая, и ритм жизни в ней имеет свои особенности. Поэтому сразу же после приезда нам не удаётся отвлечь нашего героя долгими разговорами, и мы вместе с ним идём в оперблок.

На операционном столе – 51-летний пациент, которого скорая помощь доставила в больницу 3 дня назад после серьёзной аварии в состоянии шока. Его диагноз при поступлении – "политравма: закрытая черепно-мозговая травма – ушиб головного мозга, субарахноидальное кровоизлияние; многооскольчатый перелом проксимального отдела правой бедренной кости; оскольчатый перелом костей правого предплечья; шок II-III".

– Это достаточно типичный набор повреждений, с которыми поступают пациенты, пострадавшие в дорожно-транспортных происшествиях, – поясняет Сергей Александрович. – Три дня назад на этапе реанимации многопрофильной бригадой, в которую входят травматолог, хирург и реаниматолог, этому мужчине одновременно с противошоковыми мероприятиями была выполнена стабилизация перелома бедренной кости аппаратом внешней фиксации и интрамедуллярный остеосинтез костей предплечья. Сегодня его состояние стабилизировано и мы начинаем второй этап лечения.

У нас на глазах пациенту с бедренной кости демонтируют аппарат внешней фиксации (аппарат Илизарова), который поставили только на эти три дня, и заменяют его внутрикостным штифтом, предназначенным для прочной фиксации костных отломков. На медицинском языке эта операция называется закрытым интрамедуллярным блокируемым остеосинтезом правой бедренной кости с применением конструкции межвертельного штифта.

– Эта технология позволяет надежно фиксировать переломы любой сложности, – говорит Сергей Ушаков, – при этом пациент, который недавно вышел из состояния шока, подвержен минимальной хирургической агрессии. И кровопотеря при таких операциях значительно меньше, чем при открытом остеосинтезе. А результат налицо – большинство пациентов уже через неделю начинают ходить с опорой на конечность. Ещё 10 лет назад мы лечили совсем по-другому. И такой пациент пролежал бы у нас не один месяц.

Нашим читателям, особенно любителям "лихой езды", будет интересно узнать, как сейчас врачи-травматологи борются за жизнь нерадивых водителей и их жертв. Первостепенной задачей является – вывести пациента из состояния травматического шока и при поступлении провести ему минимально необходимый объём хирургических вмешательств. Иными словами – сначала всеми способами сохранить жизнь, остановить кровотечение и восполнить кровопотерю, стабилизировать поврежденные сегменты скелета аппаратами, а через несколько дней, с применением малотравматичных методов остеосинтеза, окончательно фиксировать поврежденные кости скелета.

В 36-й больнице разделение процесса лечения травмированных пациентов на этапы используется с 2007 года. В прошлом году за успешное внедрение этого метода, спасшего жизни сотням пациентов, коллектив больницы был награжден Премией профессионального признания "Медицинский Олимп".

– Раньше травматология была более радикальной, – рассказал Сергей Александрович, – тогда практиковались операции расширенного объёма, которые выполняли сразу при поступлении больного. И летальность тогда, увы, была выше. Сейчас благодаря применению тактики лечения Damage control, или "Повреждение на контроле" нам удается спасти жизнь значительно большего числа критически тяжёлых пациентов, у которых раньше практически не было шансов выжить. Конечно, это связано с развитием реанимационных технологий и появлением малоинвазивных методов в травматологии. Мы просто собрали всё это вместе и добавили к ним максимально раннюю реабилитацию. Хочу подчеркнуть, что в лечении пациента с тяжёлыми травмами играет роль вся команда, а не один только врач-травматолог. Сегодня со мной на операции были травматолог-ортопед Максим Витальевич Панкратов и врач-анестезиолог Михаил Александрович Бутиков. Если приедете в больницу через несколько дней, то я познакомлю вас ещё и с врачом-реабилитологом, вместе с которым только что прооперированный пациент приступит к восстановлению функции конечностей.

– Сергей Александрович, а есть какие-то секреты: как правильно оказать помощь пострадавшему на месте ДТП? Например, есть общеизвестный постулат, что нельзя переносить и лучше вообще не трогать человека, если у него сломан позвоночник.

– Первая помощь на месте происшествия, на мой взгляд, всё-таки должна оказываться исключительно компетентными людьми, то есть сотрудниками скорой помощи, трассовой службы, спасателями. Они имеют минимально необходимый набор инструментов для поддержания жизненно важных функций организма. Знают, как провести транспортную иммобилизацию, то есть, как фиксировать поврежденные конечности, имеют возможность адекватно обезболить пострадавшего. Поэтому первое, что нужно сделать, – это вызвать скорую помощь. Если самим это сделать невозможно, то остановить попутную машину и попросить об этом, если необходимо – привлечь для вызова скорой сотрудников ГИБДД.

Конечно, если человек находится в критическом состоянии, то никому бы не помешало владение навыками первичной реанимации. Но у нас, к сожалению, кроме врачей, это умеют единицы. А вот научиться остановке кровотечения до приезда скорой помощи необходимо каждому. Здесь важно помнить, что жгут нужно накладывать так, чтобы он с одной стороны соприкасался с чем-то плотным – например, чтобы он прижимал поврежденный сосуд к кости. В противном случае эффекта от него не будет. А вот от всех остальных активных действий в отношении пострадавших я бы вас предостерёг, поскольку нередко мы сталкиваемся с тем, что вмешательство посторонних на трассе приводит к непредсказуемым исходам, вплоть до летального.

– А насколько важно, как быстро бригада скорой помощи доставит к вам пострадавшего? И почему 36-я больница расположена вдалеке от центра города?

– Конечно, время транспортировки пациента до приёмного отделения очень важно, но по нашей ежедневной практике больных с тяжелыми травмами скорая в 36-ю больницу привозит в те же самые временные промежутки, что и в другие городские больницы аналогичного профиля.

Сегодня наша клиника максимально отвечает всем требованиям военного госпиталя, который, без всякого сомнения, справится с оказанием помощи при массовом поступлении пострадавших. Да, наша больница вынесена за пределы центра города, но доехать до неё, учитывая небольшую загруженность трассы, не так сложно, как кажется. Причём наши пути подъезда и эвакуации включают не только две автотрассы, но и две ветки железнодорожных путей. У нас в непосредственной близости есть ещё и площадка, на которую можно посадить вертолёт. И аэропорт Кольцово.

Кстати, 36-я больница – это одна из первых больниц СССР, принимавшая вертолёты санавиации с пациентами со спинальной травмой (то есть с переломами позвоночника) со всех регионов Урала. Наше приёмное отделение идеально спроектировано для сортировки, первичного осмотра больных, различных инструментальных видов исследования, включая компьютерную томографию. В нашем приёмном отделении нет других потоков пациентов – соматических, плановых хирургических.

Прямо в одном блоке с приёмным отделением у нас есть экстренный операционный блок, в котором две большие и две малые операционные. Это максимально сокращает время на транспортировку пострадавшего до операционного стола. И, кстати, исключает все повторные повреждения, которые неизбежны при длительной транспортировке и неоднократном перекладывании пациента. При необходимости, которой пока, к счастью, у нас не было, в случае массового поступления больных на базе планового операционного блока и перевязочных залов отделений мы можем развернуть 4 большие и 3 малые операционные. Реанимационное отделение клиники способно принять до двенадцати пациентов.

Свои возможности наша больница великолепно продемонстрировала 14 сентября 1990 года при крушении самолета ЯК-42 рядом с аэропортом Кольцово, когда клиника приняла несколько десятков пострадавших, все они выжили. Погибли тогда 4 человека – все на месте катастрофы, в результате травм, несовместимых с жизнью. Кто может гарантировать, что такая ситуация не повторится?

– Как изменился "контингент" ваших пациентов за время вашей работы?

– В 90-е годы наши отделения были заполнены пациентами с травмами криминальной этиологии – то есть с ножевыми, огнестрельными ранениями, с тяжелыми черепно-мозговыми травмами. В начале 2000-х, во время строительного бума, у нас явно преобладала высотная травма – это переломы костей таза с тяжелым повреждением внутренних органов, осложнённые переломы позвоночника в результате падения с большой высоты. С 2010 года "лидерами" тяжелого травматизма стали дорожно-транспортные происшествия и они пока держатся на первом месте.

– Ваши технологии лечения как-то меняются в связи с этим?

– Конечно. С 2000 года у нас в больнице активно велись научные разработки по ряду самых проблематичных направлений: по лечению сочетанной черепно-мозговой и скелетной травмы, лечению переломов проксимального отдела бедра с применением интрамедуллярного остеосинтеза, лечению осложненной травмы таза, по современной анестезиологической помощи пациентам с черепно-мозговыми травмами.

Вообще, внедрение блокируемого интрамедуллярного – наверное, для широкого круга проще будет сказать – внутрикостного остеосинтеза за последние годы перевернуло весь мир травматологии. На смену известному аппарату Илизарова, который зачастую "сковывал" пациента и обрекал его на длительный дискомфорт, а также накостному остеосинтезу, который был невозможен без больших хирургических доступов с кровопотерей, пришли малоинвазивные методики лечения переломов костей. Сейчас больше 70% всех переломов мы лечим с применением методики интрамедуллярного остеосинтеза. Это самый оптимальный в биомеханическом плане вид фиксации с минимальными хирургическими доступами, который легко переносится больными и обеспечивает восстановление опорной функции нижних конечностей уже в первые дни. Если сказать кратко, то в костно-мозговой канал поврежденной кости устанавливается штифт, который прямо на операционном столе обеспечивает стабильную фиксацию перелома. Удаление подобных фиксаторов показано через год. Но большинство пациентов, не испытывая никакого дискомфорта, отказываются от удаления подобных имплантов.

– Сергей Александрович, мы сейчас прошли по коридору вашего отделения – понятно, что у вас в основном лежат тяжёлые пациенты. Все, кому можно ходить, теперь очень быстро уходят домой. Вы запоминаете ваших самых тяжёлых больных, как-то поддерживаете с ними связь?

– Практически всех тяжёлых пациентов мы помним в лицо и по именам. Помним их истории, родственников, особенно детей и родителей. Это общение очень часто растягивается на годы. Человек после выхода из нашей больницы часто меняется, причём, что нас радует, в лучшую сторону. Кто-то начинает писать стихи, кто-то – картины. Кто-то бросает ездить за рулем после ДТП и становится убежденным "пешеходом".

У нас есть пациенты, с которыми мы общаемся уже на протяжении многих лет. И, знаете, что удивительно – после того, что они пережили, они ещё больше начинают верить врачам. А к нам иногда обращаются просто, как дети к родителям – то есть с самыми различными проблемами, в том числе и совсем немедицинскими. Есть у нас и такие пациенты, которые решили очень круто изменить свою жизнь после лечения. Например, сменить профессию, выбрав медицинскую стезю. Так, в нашей клинике есть сотрудники из числа бывших пациентов, которые работают и одновременно получают медицинское образование. Не скрою, это приятно. Значит, человек увидел в нашей работе то, что другим пока не видно.