Онкологический ликбез: кому грозит рак крови и почему на Урале трудно найти донора костного мозга

Мы продолжаем публиковать серию интервью с врачами, которые специализируются на лечении онкологических заболеваний. Они рассказывают, как вовремя распознать признаки рака, какие методы лечения существуют и применяются в больницах нашего города, и — главное — как это страшное заболевание предотвратить.

В прошлый раз мы беседовали об одном из самых распространённых онкозаболеваний — раке кожи — с профессором кафедры онкологии и медицинской радиологии Уральского государственного медицинского университета Сергеем Берзиным.

Сегодня мы говорим об онкологических заболеваниях крови — лейкозах — и их первых симптомах с главным гематологом Свердловской области, заведующей отделением гематологии Свердловской областной клинической больницы № 1 Татьяной Константиновой. Разговор получился долгим и очень обстоятельным.

— Татьяна Семёновна, само по себе слово «лейкоз» вызывает панику у большинства людей. Чем лейкозы отличаются от других онкологических заболеваний?

— Лейкоз — это опухолевое заболевание клеток крови. При лейкозе происходит патологическая трансформация лейкоцитов и их бесконтрольное деление. В результате они замещают собой нормальные клетки костного мозга, из которых образуются циркулирующие в крови лейкоциты, эритроциты и тромбоциты.

При острых лейкозах больше так называемых «молодых» форм изменённых лейкоцитов, при хронических — клетки более зрелые, они накапливаются в печени, селезёнке, лимфатических узлах. Симптомы острого лейкоза развиваются более быстро, за несколько дней или недель. При хронических деление клеток идёт медленнее, и клиника тоже развивается с меньшей скоростью. Иногда хронические лейкозы годами протекают без каких-либо явных отклонений в самочувствии, и выявить их можно только при исследовании крови.

— Но при этом все лейкозы опасны для жизни, или есть исключения?

— Да, опасны для жизни они все. Все лейкозы вне зависимости от того, острые они или хронические, — это онкологические заболевания. И каждое требует тщательного наблюдения и лечения у врача.

— Что может вызвать лейкоз у взрослого человека?

— Сегодня гематологи всего мира признают, что к развитию лейкозов приводят не какие-то особые факторы, а те же самые, которые повышают риск всех онкозаболеваний. Это курение, нездоровое питание с избытком жиров и пищевых добавок, излишнее увлечение загаром. Есть и профессиональные или в отдельных случаях бытовые факторы — воздействие ионизирующего излучения. Имеет значение и местность, в которой живёт человек.

Общаясь со своими коллегами из других регионов России, просматривая обзоры по заболеваемости из других стран мира, мы приходим к выводу, что есть географические отличия: для европейской части нашей страны более характерны одни варианты лейкозов, для Урала — свои, для Дальнего Востока или южных областей — свои, то же наблюдается и по миру. Поэтому нельзя говорить, что на Урале жить вредно и нужно переезжать в среднюю полосу или на юг. Там человека ждут свои вредные факторы экологии, которые точно так же исключить будет невозможно. В деревнях, кстати, раком болеют нисколько не реже, чем в крупных городах.

Существует несколько очень редких видов лейкоза, которые ассоциированы с воздействием определённых вирусов на человека, то есть вирус так изменяет функции иммунитета, что на фоне снижения иммунитета может развиться лейкоз. Такие вирусы известны в Японии, в Китае, в Мексике, африканских странах. К счастью — не у нас.

— А как тогда нам, жителям Екатеринбурга и Свердловской области, можно защитить себя от лейкозов?

— Только укрепляя собственный иммунитет. Чаще всего опухолевые заболевания крови приходят к человеку в 40–50–60 лет. И очень важно, в каком состоянии человека застанет эта болезнь. Если к нам в отделение поступает пациент даже пенсионного возраста, но он подтянут, у него хорошее состояние печени, лёгких, других внутренних органов, вовремя пролечены зубы, то лечить мы его будем как 25-летнего. И шанс на выздоровление будет очень высок.

Если же больной приходит с лишним весом, с массой вредных привычек, которые уже наложили отпечаток на его здоровье в виде того же цирроза печени, то это сразу же создаёт ограничения для назначения большинства препаратов. Мы вынуждены назначать меньшие дозировки, более щадящие схемы химиотерапии, и в итоге видим худший результат. Лечение лейкоза — это всегда очень долго, фактически это меняет жизнь человека. Поэтому подумать вовремя, как мы живём, сколько времени уделяем спорту, как питаемся, как часто проверяем своё здоровье — это всё не красивые слова, а необходимость.

— По каким симптомам можно заподозрить у себя лейкоз? И к кому нужно обращаться?

— Симптомы лейкоза неспецифичны — это слабость, головокружения, высокая температура без явных на то причин, боли в руках и ногах, иногда кровотечения. Дело в том, что при замещении патологически размножающимися лейкоцитами других клеток крови на первое место выходят анемии и кровотечения из-за уменьшения числа других клеток крови — эритроцитов и тромбоцитов. Из-за накопления лейкоцитов в лимфоузлах, печени или селезёнке они могут увеличиться — но это, скорее, увидит уже только врач. В любом случае, не затягивая, нужно обратиться к участковому терапевту, а затем — к врачу-гематологу.

— А как часто нужно сдавать общий анализ крови в целях профилактики и раннего выявления лейкоза?

— Если человека ничего не беспокоит, то достаточно одного раза в год. Если описанные мною жалобы есть — то чаще. Как скажет врач.

— Лейкоз до сих пор многие считают приговором. Так ли это? Каковы шансы вылечить его в России и в частности у нас, в Свердловской области?

— Сегодня лейкоз — это уже не приговор, конечно. По статистике, которая ведётся в нашем центре, при острых лейкозах удаётся достичь ремиссии у 70% пациентов. Если острый лейкоз лимфобластный (то есть идёт размножение лимфоцитов) — то даже у 80%. Но это касается только пациентов до 60 лет. 60 лет — это, к сожалению, своеобразный «рубеж» для лейкозов. Прогноз лечения здесь уже очень серьёзный. И это уже даже не наша, а мировая статистика.

Лечение хронических лейкозов может преследовать разные цели: выход в ремиссию, уменьшение основной массы опухоли, на определённых этапах пересадка костного мозга. При некоторых формах лейкозов ремиссии даже приближаются к 90%.

— От чего это зависит?

— Волшебных таблеток, которые за один приём вылечивают от лейкозов, до сих пор нет во всем мире. Но, например, уже 10 лет мы ведём наших пациентов с хроническими миелолейкозами на таргетной терапии. Это специальные лекарства, которые действуют на хромосомы. Принимать их нужно каждый день и строго по часам. У них есть и побочное действие. Но если человек соглашается на такую терапию и выполняет её дома — сам, без ежедневных напоминаний врача — то он живёт. С начала применения этой терапии у нас в области — а произошло это 10 лет назад — популяция больных хроническим миелолейкозом в состоянии ремиссии увеличилась в несколько раз. Только около 5% больных не могут быть излечены на этой терапии. И среди них есть те пациенты, которые не соблюдают схему приёма препарата. Для нас всегда бывает очень обидно, когда так происходит, но это реалии современной жизни. Сегодня далеко не каждый пациент понимает, что сам в первую очередь несёт ответственность за своё здоровье.

— Если человек всё-таки заболел лейкозом, к чему ему нужно подготовиться?

— Самое первое и самое главное — нужно принять свою болезнь. Пережить эмоциональный негатив и принять для себя решение, будешь ты лечиться или нет. Как я уже говорила, лечение лейкоза — это достаточно длительный процесс. В среднем на достижение ремиссии при острых лейкозах уходит от 3 месяцев до 2–3 лет. А это значит, что человеку придётся на это время перестроить свою жизнь: отказаться от вредных привычек, пережить все побочные эффекты от химиотерапии, настроиться на возможную пересадку костного мозга.

— Из каких этапов состоит лечение лейкоза?

— Первый и самый сложный этап в лечении острого лейкоза — это интенсивная химиотерапия, с помощью которой мы должны убить опухолевые клетки. У нас в центре мы работаем по тем протоколам, которые используются в Европе и США, и теми же самыми препаратами. Пациенты находятся в специальном асептическом блоке, в котором созданы стерильные условия, чтобы исключить их контакт с любой инфекцией. Ведь наши больные в этот момент не имеют никаких собственных факторов защиты, потому что кроветворение у них пострадало от самой болезни и применяемых химиопрепаратов. Затем для закрепления результатов терапии после этапа восстановления (этапа поддержки ремиссии, когда пациент возвращается к своей обычной жизни) принимается решение о необходимости трансплантации костного мозга.

У нас в области наряду с крупнейшими федеральными центрами в Москве и Санкт-Петербурге уже много лет работает полный цикл лечения больных лейкозами. Это помощь от и до. Пересадки костного мозга мы начали в 1997 году. И, несмотря на все финансовые кризисы, не останавливали их никогда. Потому что без них помощь нашим пациентам была бы неполной. Любая, даже самая дорогая химиотерапия имеет свой предел. «Шагнуть» выше этого предела может только пересадка костного мозга от здорового донора.

— Пересадка костного мозга — это ведь достаточно дорогостоящая и сложная с организационной точки зрения методика. На неё может рассчитывать каждый пациент, или кому-то везёт больше?

— Здесь односложно не ответить. Ещё при лечении пациента у нас в отделении мы начинаем тестировать всех его братьев и сестёр, берём у них кровь и определяем её антигенный состав. Параллельно ведём поиск среди доноров — не родственников. В России до сих пор нет единого регистра доноров, и это очень затрудняет нашу работу.

Одному больному повезёт, и подходящий для него донор найдётся среди родственников или среди «кадровых» доноров в области. Другому может не повезти. У нас бывают и такие случаи, когда родственники отказываются помогать.

Участие же в процедуре донора из мировых регистров стоит около 20 тысяч евро — далеко не каждый человек может это позволить себе. Сама по себе процедура пересадки бесплатна для пациента, и мы готовы проводить больше трансплантаций, чем делаем сейчас. Весь вопрос — в создании единого регистра доноров в России или в использовании иностранных доноров костного мозга. Если этот вопрос решится, то элемент везения для наших пациентов будет полностью исключён.

— Что нужно сделать, чтобы стать донором костного мозга и, возможно, спасти чью-то жизнь? И как происходит забор материала при таком донорстве?

— Потенциальный донор костного мозга должен быть известен на станции переливания крови в течение нескольких лет: регулярно сдавать кровь, проходить обследование, вести здоровый образ жизни. Много у нас в России таких людей? Нет. Бывает и так, что 10 лет назад человек проходил типирование как потенциальный донор костного мозга, его занесли в региональную базу доноров, а когда ему позвонили — он про это уже забыл и отказывается. Нужно понимать, что твои клетки могут потребоваться не сразу, иногда через год или два. То есть решение стать донором не должно приниматься под действием эмоций.

Лучшие доноры костного мозга — это мужчины в возрасте 30–40 лет, семейные, имеющие постоянное место работы. Желательно — на промышленном производстве, на заводах. Потому что, как показывает многолетняя практика, именно такие люди относятся к донорству с наибольшей ответственностью. Женщина тоже может стать донором костного мозга. Но здесь важно учесть, что после родов и беременностей в крови у женщин циркулируют антитела, и их лейкоциты уже настроены бороться с чужеродными антигенами. Поэтому результат пересадки может оказаться хуже. Но в любом случае пересадка костного мозга — это шанс на жизнь, «ждать у моря погоды» после химиотерапии — не лучший вариант борьбы с лейкозом.

Что касается методов забора костного мозга у донора, то сейчас уже ушли в прошлое все болезненные способы, когда мы забирали костный мозг, например, в тазовых костях. Сегодня забор костного мозга напоминает обычный забор крови, проводится он через вену и совершенно не причиняет боли донору.

— На что может рассчитывать пациент после лечения лейкоза, если оно оказалось эффективным?

— На жизнь, на работу, на те же радости и планы, которые были у него раньше. Десятки бывших пациенток и пациентов нашего отделения, которые месяцами лежали у нас в асептическом блоке на самой серьёзной терапии, облысели на ней, похудели, — через несколько лет после лечения родили совершенно здоровых детей. Более того — у нас уже даже есть мамы и папы, которые стали родителями после трансплантаций костного мозга. Криоконсервация спермы, яйцеклеток помогает человеку даже после такого страшного диагноза, как лейкоз, реализовать все свои жизненные планы. Главное — это с большим терпением и пониманием пережить всё лечение. И не бояться ни лейкозов, ни гематологов — потому что мы уже давно научились справляться с тем, что раньше считалось катастрофой.