Индийский онколог в краснотурьинской больнице: «Такое ощущение, что я здесь деградирую»

— Вы, наверное, приехали услышать от меня красивые слова о том, как я тут работаю?! А всё не так, — с первых минут разговора горячится доктор Бенджамин. — Как приехал сюда, мне сказали: а чего ты тут ждал, к нам приезжают существовать. А я не от безнадёжности сюда приехал, не чтобы провести пенсию! У меня родители заработали столько, что ещё на четыре поколения вперёд хватит. Я работать сюда приехал, людей лечить!

Доктор Ананд Бенджамин, хирург-онколог краснотурьинской городской больницы. Индиец, сын очень обеспеченных родителей, индийских профессоров. Первое высшее образование по фармакологии он получил в Индии. Потом отправился учиться в Россию, в Казанскую государственную медицинскую академию. Его старшие двоюродные братья когда-то получили образование ещё в Советском Союзе.

— Теперь все они — большие люди в Индии, — говорит Бенджамин.

И, несмотря на то, что многое теперь изменилось, СССР нет уже больше двадцати лет, родные Бенджамина и сейчас с почтением относятся к российскому образованию. Бенджамин с восторгом и уважением рассказывает про казанскую академию и своих учителей, считая их лучшими специалистами в онкологии. Он окончил академию по специальности хирург-онколог, поступил в ординатуру. Учился и работал ассистентом у профессоров в республиканской онкологической клинике. Тема его диссертации: рак пищевода. Приехал в Краснотурьинск по объявлению на одном из известных порталов по поиску работы. Объясняет: хотел поработать самостоятельно. И, вообще, ехал с самыми лучшими и добрыми намерениями. Наверное, так же в XIX веке обеспеченные люди шли в земские врачи, оставляли большие города, чтобы лечить людей в глубинке.

За год жизни в Краснотурьинске романтический пыл убавился. Он столкнулся с реальной жизнью в российской провинции. Мы сидим у него в рабочем кабинете, увешанном рентгеновскими снимками жировиков, опухолей, фибром. Доктор рассказывает нам о своей работе эмоционально, горячо. Признаётся, что мечтает стать самым великим онкологом в мире.

— Мне казалось, что здесь есть возможности для перспективной работы. Почитал в старых журналах, что в Краснотурьинске был свой онкологический диспансер, делали серьёзные операции. Представляете, его в войну строили, а в мирное время закрыли. Не понимаю, почему так?!

Бенджамин отлично говорит по-русски. Не верится, что он начал учить язык всего шесть лет назад.

— Приехал в Россию, «абвгд» не знал», — признаётся он.

Когда начал учить язык, специально ходил гулять по Казани, заходил на рынок, слушал разговоры и сам подключался к ним. Радио не выключал даже ночью: «Чтобы язык проник в подсознание». Теперь он не только нормально изъясняется и понимает, но и чувствует оттенки языка, иронию, юмор. Последний апрельский «Тотальный диктант» написал на четвёрку.

Он много чего не понимает, хотя живёт в России почти шесть лет. С горячностью рассказывает нам о том, что считает несправедливым.

— Тут, в Свердловской области, всё напичкано химией, воздух загрязнённый. Но ужасаться не надо, рак можно предотвратить, если проведёшь раннюю диагностику. Здесь онкология в очень запущенных стадиях. Нет ранней диагностики. Да никакой диагностики нет! Диспансеризация — это для галочки. Человек поступил на работу, его каждые полгода надо обследовать! А ко мне посылают уже с четвёртой стадией рака! Фельдшеров, терапевтов надо учить ранней диагностике. Вот так мы людей сохраним!

Мы говорим Бенджамину:

— Врачи часто нам жалуются на свои проблемы: как из-за экономии закрывают целые больницы в небольших городах, как пациентам тяжело получить квоты на дорогостоящие операции, на свои зарплаты, в конце концов. Но анонимно. Не боитесь проблем?

— Я ничего не боюсь! Я же тигр тамильский! Слышали про таких? Они с самим богом могут воевать, если видят, что тот поступил несправедливо.

Бенджамин смеётся. Рассказывает, что вообще-то он христианин, протестант. Бенджамин — христианское имя, в русском варианте — Вениамин. И жена Ольга русская, православная. К «сильно религиозным» он себя не причисляет. Празднует Пасху, на Крещение «тамильский тигр» ныряет в прорубь.

— Смотрите, — доктор показывает нам снимок. — Вот я выявил рак на первой стадии. Это такое счастье выявить рак на первой стадии! Это спасение для человека. Но у меня нет операционной! Где мне оперировать? В коридоре? У себя в гараже? Небольшие операции-сечения я делаю в процедурной, хотя по правилам нельзя. Остальных надо отправлять в Екатеринбург, но там назначают операции только через три-четыре месяца. Это справедливо, потому что очень большой поток со всей области. А через три месяца первая стадия может перейти во вторую, в третью! Вот у нас же в больнице всё оборудование есть современное, дорогое! И всего один специалист на все эти аппараты, качественной расшифровки снимков тут не может быть. Надо людей, специалистов перетягивать к нам. Условия им создавать!

Доктор кипятится всё больше, вспоминая другие случаи из своей небольшой врачебной практики в больнице Краснотурьинска:

— Попросил как-то косметические нитки, чтобы женщинам надрезы на груди зашивать. Ведь это так важно для женщин, через три месяца уже никаких следов бы не было. А мне говорят: слишком жирно для больных «косметику» тратить, берите обычный капрон. У меня такое ощущение, что я здесь деградирую…

— А в Индии как устроено здравоохранение?

— Тоже есть страховая медицина. Ещё есть очень хорошая практика: когда владельцы частных богатых клиник в городах, чтобы снизить налоги для себя, постоянно вывозят своих специалистов в деревни, там проводят обследования населения.

— А с онкологическими заболеваниями?

— Экология в Индии, конечно, лучше, чем в России, меньше производств. Поэтому тех же онкозаболеваний лёгких, например, меньше, чем в России. Хотя очень высокая заболеваемость туберкулёзом. Это из-за населения, которое живёт в деревнях, плохого питания, недостатка белка: пища всё-таки скудная, рис и овощи. Очень высокая заболеваемость раком матки у женщин. Потому что много часто рожающих женщин, по пять-шесть родов, постоянные эрозии способствуют раку. Но редко встречается рак пищевода. Хотя пища в Индии острая.

— Острая пища считается вроде как вредной для желудка...

— Вредна пища, напичканная химией. А натуральный красный острый перец здоровому желудку не повредит. Наоборот, действует как антисептик.

После работы доктор Бенджамин приглашает нас в гости:

— Попробуете настоящий индийский чай, а не пыль индийских дорог.

От больницы ему дали квартиру рядом с городом, в посёлке Медная Шахта. Ехать минут десять. Нас потряхивает на стареньком УАЗике — «буханке», пропахшей бензином. Хотя у него есть хорошая иномарка Nissan, он больше любит старенькую «буханку.» По дороге Бенджамин рассуждает о парадоксах:

— В Краснотурьинске есть свой асфальтовый завод, а на дорогах — яма на яме… — Бенджамин ругается, русский мат он, кстати, тоже освоил. — Или вот у нас в Индии: нефти нет, а бензин стоит один доллар, и в России — качают нефть, а бензин стоит тоже один доллар. Или по всему миру из России тянутся газопроводы, а тысячи русских деревень топят дровами. Снова я не понимаю…

Мы заезжаем в местный детский садик за дочкой доктора. Четырёхлетняя Элизабет счастлива видеть отца, дарит ему букетик клевера. Элизабет родилась через год после свадьбы. С будущей женой доктор познакомился в самолёте, пролетая где-то над Прагой. Он летел из Индии, а Ольга, по образованию детский психолог, возвращалась в Казань с какой-то научной конференции.

На свадьбе Ольги и Бенджамина в Индии гуляли 1 600 гостей. Сейчас Ольга работает психологом в детском садике Краснотурьинска. Ольга не стала лукавить в ответ на вопрос: нравится ли в Краснотурьинске после большой Казани?

— Человек ко всему привыкает. Главное, что родные тут.

— Ты моё счастье, — говорит ей муж.

Ольга улыбается:

— Вы, наверное, ожидали, что жена у индийца будет обязательно одета в сари, а в доме запах благовоний и индийская музыка? Но Бенджамин даже индийское кино не смотрит.

Бенджамин признаётся, что скучает по Индии. Ольга рассказывает, что в Индии он так же скучает по России.

— Россия — такая хорошая страна, ресурсы есть, люди такие умные. Полгода назад у меня кипело всё. А сейчас внутри всё остывает. Иногда в субботу я сажусь на машину и уезжаю в горы. Хочу побыть один, вся эта онкология, этот негатив, вся моя беспомощность, так угнетает это всё… Часа три-четыре я езжу просто по дороге. Приезжаю свежим уже. Снова могу работать.

Очень бы не хотелось, чтобы медицинское руководство приняло слова краснотурьинского онколога с обидой. У доктора Бенджамина просто незамыленный взгляд, потому что он неместный. И переживает за все недостатки темпераментно, эмоционально. Потому что увлечён своим делом, остро реагирует на любую несправедливость, не выгорел профессионально и хочет, чтобы всё было идеально. Надо ценить таких.

Тем более что Бенджамину больше не придётся оперировать в процедурной или отправлять пациентов в Екатеринбург. Буквально на днях открывается онкологическое отделение в Краснотурьинске, с новым современным оборудованием, с операционной…