Директор Уральского НИИ ОММ: о суррогатном материнстве, бэби-боксах и "намоленном" здании на Репина

На входе в Уральский НИИ ОММ – празднично, как во время свадьбы. Цветы, шары, гости и в качестве кортежа – внедорожник с подарочным бантом на крыше. Встречают Лизу – девочку, которая здесь родилась, и ее маму. Улыбки, камеры, лепестки роз под ногами, взволнованное лицо молодого отца.

Здание института охраны материнства и младенчества перевидало тысячи таких историй. Этой осенью стало известно, что НИИ ОММ переносят. О том, почему так не хочется оставлять дом, в котором на свет появилось не одно поколение свердловчан-екатеринбуржцев, порталу Е1.RU рассказала директор института Надежда Башмакова.

- Надежда Васильевна, почему не хотите переезжать?

- Мы не то, чтобы не хотим. Мы считаем, что государственные деньги в такой кризисный период выкидывать не стоит. Вот, смотрите, пристрой – вот это была библиотека, теперь в этом пристрое МРТ. Укрепили фундамент, чтобы поставить этот тяжелейший аппарат. И сам аппарат – стоит под 100 миллионов. А над ним еще компьютерный томограф. Это все переезда не выдержит.

В августе нас попросили представить медико-техническое задание на проектирование учреждения. Мы его, конечно, представили и согласовали с Минздравом. На нашу землю, насколько нам известно, претендует ООО "Стражи Урала" – с проектом многофункционального высотного комплекса.

- Но чиновники вроде бы говорили, что здание останется. А вас переводят для вашего же блага – в более современное, удобное, новое.

- Нам хотелось бы иметь новое, но и это неплохое. Главное, чего нам хотелось бы, если это все же случится – чтобы здание было современное, с новым инженерно-конструктивным решением. Чтобы туда рожать ехали с удовольствием, и чтобы это не была какая-то дальняя окраина. Проведен конкурс на проектирование. Заказчики – управление капстроительства Свердловской области. Они должны с нами согласовать участок, проектирование. Но здесь, конечно, место уникальное. Вот вы сами как думаете?

- Здесь моя мама моего старшего брата рожала, так что ОММ – действующий герой семейных преданий уже. Как и для многих, наверное, кто живет в Екатеринбурге.

- Да, "намоленное" место. У нас актовый зал - амфитеатр по своей структуре, с церковной акустикой. Говорим без микрофона. Если посмотреть на наше здание сверху, наш институт – это эмбрион. Вот наша большая аудитория – это голова. Дальше идет тело. А где наши операционные и родовые – это ножки. Под такой замысел было запроектировано это здание.

- Надежда Васильевна, расскажите о новой технологии, которую сегодня вы так рекламируете – новое слово в удалении миомы матки. Почему это так важно?

- Миома матки – опухоль, которая сегодня есть у 30 процентов женщин детородного возраста. И она очень значительно помолодела, эта болезнь. Сегодня ее часто выявляют во время беременности. Молодая женщина приходит на первое УЗИ и выясняется, что миома.

- Почему это происходит?

- До сих пор причина возникновения опухолевых процессов не разгадана. Но влияют многие факторы, сопровождающие современную жизнь – стресс, плохая экология, гормональные препараты.

Но на наше счастье появился уникальный метод и специальное оборудование для удаления миом размером не более 8-10 см, которые располагаются на передней поверхности матки. Опухолей, которые можно вылечить этим методом – примерно треть от общего их числа. Технология – это ультразвуковое выжигание. При помощи МРТ медики находят и фокусируют лучи, направляя только в то место, где находится миома. На МРТ видно, какая опухоль, где расположена, какая структура этого узла.

При таком методе женщина излечивается без операции, и в стационаре мы ее держим только первые двое суток, потом домой отпускаем. За первые месяцы работы прибора провели уже 11 операций, и сейчас уже запись до конца января включительно. Эти процедуры для пациентов бесплатны. На следующий год запросили 40 квот, если одобрят, то 40 женщинам сделаем бесплатно.

- После истории с рождением ребенка у Пугачевой и Галкина многие спорят о суррогатном материнстве и современных технологиях в этой области – мол, стоит ли вообще обманывать природу…

- Лечение бесплодия – это составляющая прогресса. Тем более, что причины бесплодия – теперь уже в половине случаев – нужно искать у мужчин. Стресс, курение, алкоголь, работа в горячих цехах. Сейчас если пара год лечилась от бесплодия, и это не принесло результата, то она имеет право на экстракорпоральное оплодотворение. Если у женщины истощен резерв яйцеклеток, подходит технология донации: это когда сперматозоид мужа, яйцеклетка донорская. А если есть сперматозоид мужа, яйцеклетка жены, но она по каким-то причинам не может выносить и родить, применяется так называемое суррогатное материнство. Я считаю, что это технологии, которые сегодня позволяют женщине испытать счастье материнства. А решать, как этим пользоваться и для чего – это индивидуальное дело каждого.

- Как вы относитесь к идее бэби-боксов, которые продвигает депутат Мизулина?

- Не поддерживаю. Они предлагают: давайте создадим условия, чтобы матери оставляли детей. Почему в Ингушетии, в Татарстане почти нет детских домов? Почему там не бросают детей? Потому что традиции или вера им не позволяют. А у нас позволяют кинуть в ящик ребенка, аргументируя – хорошо, что не на помойку.

Даже перед абортом, когда женщина приходит, ей дают еще время подумать – "неделю тишины". Говорят, иди и подумай. А здесь – вот ящик – кидай. Я считаю, надо помогать женщинам в трудной жизненной ситуации. Создавать какие-то приюты, пансионаты. Все равно я не верю, что женщине, которая сама рожала, легко это сделать.

- В числе причин мужского бесплодия вы перечислили стресс и горячие цеха. А женщины? В чем причина проблем у женщин, по вашим наблюдениям?

- Вы знаете, я вижу единственную, очень важную проблему, которую мы можем фактически решить при желании – прерывание первой беременности. Все проблемы имеют эту точку отсчета. Прерывание первой беременности – безумно опасная для будущего деторождения операция. Даже когда она произведена самым щадящим образом. Беременность наступила – организм запрограммирован, у него сильная доминанта на вынашивание первой беременности. А мы эту доминанту обрываем. Организм дезориентируется. Кроме того, почти каждое прерывание беременности влечет за собой хронический эндометрит (воспаление эндометрия - слизистой оболочки матки). А дальше – невынашивание, бесплодие, преждевременные роды, слабость родовой деятельности, увеличивается число кесаревых сечений.

- Разве с распространением гормональных препаратов нового поколения проблема не стала постепенно решаться?

- Вот у нас одновременно лежит 110 пациенток в патологии беременных. Иду на обход – больше половины имеют в анамнезе – прерывание первой беременности: либо аборт, либо выкидыш, либо регресс плода...

Вот как в США? Молодая девчонка, меняет партнеров. Высокий риск заражения. Презерватив. Подрастает, становится студенткой, уже появляется один партнер – переходит на гормональные препараты. Пока молодая, гормональная контрацепция не влияет на гемостаз. Родила ребенка – после родов переходит на внутриматочную контрацепцию. И так делают все. Это норма. У нас, к сожалению, нет.

- Но все-таки вы помогаете забеременеть. В том числе и при помощи ЭКО. У вас, кажется, даже бесплатно это можно сделать?

- Да, по показаниям, и это не так сложно, как кажется – собрать все документы для этой процедуры. Со следующего года будет три лаборатории в городе работать. Это меры социальной поддержки, к слову, каждая операция обходится нашему с вами бюджету примерно в 3000 долларов. И у нас очень неплохие показатели результативности. В среднем по стране – 18 процентов. А у нас – 24 процента. Это так называемый показатель Take baby home– дословно – возьми ребенка домой. То есть в результате ЭКО женщина не просто забеременела, но и выносила, родила и ушла домой с ребенком.

Фоторепортаж: Артем Устюжанин/E1.RU