«Куда прешь, дура?» Как екатеринбурженка на один день почувствовала себя слепой

«Ты что, слепой?» Мы говорим это между делом и не задумываемся, каково людям, которые на самом деле не имеют возможности видеть — с рождения или после какой-то травмы.

Екатеринбурженка Анна Голубницкая заинтересовалась этим вопросом и решила провести эксперимент — на один день оказаться на месте незрячих людей. Своими впечатлениями она поделилась в авторской колонке. Спойлер: глаза не пострадали, а вот пару синяков она всё же набила.

Пробуждение вслепую

Утро, звонит будильник. Обычно, услышав этот звук, я привычным жестом снимаю с лица маску и выключаю эту «роту подъем» на телефоне. Сегодня, по условиям эксперимента, маска на глазах остается — продолжительная темнота мне обеспечена.

Рука шарит по тумбочке возле кровати — вот он, вопящий телефон. Пытаюсь отключить. Сделать это удается далеко не сразу. «Ни фига же не видно», — думаю я. Так и есть. Встаю. Тапочки на привычном месте, попадаю ногами сразу, тянусь за халатом, пробую надеть, но понимаю, что запуталась в поясе. Ощупываю пальцами, со второй попытки: уходит куда больше времени, чем обычно.

Захожу в зал, там сидит мой молодой человек и, судя по цоканью клавиатуры, активно ведет переписку с клиентами. Иду на звук и по памяти. Не замечаю сидящего на пути кота и наступаю невольной жертве моего эксперимента на какую-то важную часть тела. Кот орет, МЧ перестает шлепать по клавишам.

— Доброе, блин, утро, — говорю я. — Прости, не заметила котэ. Не увидела, как бы странно это ни звучало.

Беспомощность в простых вещах

Так, пройти до ванной, умыться — начинаю понимать, что простейшие действия требуют некоторых усилий. Никогда не думала, что от зала до двери в ванной семь шагов, и дверь мой парень на этот раз почему-то оставил закрытой. Со всей дури влетаю в сделанную на совесть советскими строителями деревяшку и тут уже ору от болевых ощущений я, пугая окружающих. МЧ бросает работу, открывает дверь, провожает до раковины.

С этого момента уже проще: горячий кран слева, холодный справа — это я помню. Зубные щетки в стакане, он слева на раковине. Щупаю рукой ее край, медленно провожу рукой, нахожу стакан, но вот ведь задача: как различить, где моя щетка? Слышу, как МЧ похихикивает рядом и предлагает сыграть в «горячо-холодно».

Напрягаю память: в чём различия между нашими зубными щетками? Вроде бы какая мелочь, но без одного органа осязания она становится уже принципиальной. Сдаюсь. МЧ подходит ко мне, вкладывает нужную щетку в руку, целует в плечо и тактично уходит. Пастой попадаю на щетину, чищу зубы, вытираю лицо. Ощущения не айс, если честно.

Кофе-квест

На кухне я задумалась о том, как настоящие инвалиды по зрению делают простые для нас, зрячих, вещи. Я, наверное, миллион раз в своей жизни варила кофе и делаю это на автопилоте. Турка в среднем ящике, на столе возле плиты железная банка с заветным молотым зельем, в верхнем ящике чайная ложка, сахар в шкафу. Казалось бы, делов-то — но не тут-то было! Как узнать, не видя, какой объем кофе я кладу в турку и сколько потом туда наливать воды? Раньше-то это всё делала на глазок.

Зачерпнула чайной ложкой порошок из банки, пальцем примерно оценила высоту «горки», высыпала. Пальцы постоянно контролируют, верно ли я всё делаю. С сахаром проще — два кубика звонко брякнули о край турки. Теперь вода. Открываю кран, медленно-медленно, тонкой струйкой. Прислушиваюсь, как она наполняет емкость. Кажется, всё. Ставлю на огонь. Есть ориентир: предательское шипение — прекрасный индикатор, когда кофе вот-вот будет готов и его пора резко сдергивать с огня. Но на этот раз мгновение — и часть напитка успевает удрать на плиту.

Блин, а теперь еще и по чашкам разлить надо. Как сделать привычное «на глаз», если глаза твои не видят? Тот еще квест! Лью по чуть-чуть, обжигающий напиток пальцем не потрогаешь, да и пенка спадет — вкус не тот. Зову МЧ на кухню — в таком состоянии принести ему кофе к компу равносильно самоубийству. «Да, бариста из тебя сегодня никудышный», — едко комментирует он.

Выход во внешнюю среду

Усложняю эксперимент и решаюсь выйти из квартиры. Джинсы на средней полке, чуть выше свитера — наши, вперемешку. Так, придется повозиться. На ощупь определяю свой, он мягкий — либо черный с люрексом, либо бежевый. Мама связала два одинаковых, но к джинсам подойдут оба. Мелькает мысль: боже, как одеваются люди, которые сами себя не видят? Наверное, в какой-то момент им должно стать пофиг на стиль и моду. Но сразу почему-то становится очень грустно.

Меняю маску на ватные диски, приклеиваю их к векам лейкопластырем. Неожиданно свет режет глаза — до боли, до слёз, хотя день пасмурный. Беру с собой черные очки, которые всегда выручают в солнечную погоду.

В прихожей сапоги, где левый, где правый? Опознаю по застежке, она внутри. Справилась. Какое счастье, что у меня всего один зимний пуховик, и он на вешалке! Немного повозившись с молнией, в итоге вставляю нужную половинку, застегиваю, натягиваю шапку (шов сзади должен быть — пальцами определяю я) и выхожу в подъезд. Долго пытаюсь попасть ключом в замочную скважину, радостно выдыхаю и пытаюсь сориентироваться, в какой стороне лифт.

Боже, заветная кнопка, какое счастье! Нажимаю до тех пор, пока не слышу звук движущегося в недрах здания лифта. Оказывается, с каким шумом открываются двери — до этого никогда не замечала. Делаю шаг — страшно почему-то — и шарю рукой по панели, вспоминая расположение кнопок с номерами этажей. Нажимаю. Кабина ухает вниз.

Вспоминаю, что от лифта в трех-четырех шагах лестница, по которой надо пройти несколько ступенек вниз, чтобы выйти из подъезда. «Раз-два-три-четыре», — считаю я про себя и протягиваю руку, чтобы нащупать перила.

Вдруг окатывает струя холодного воздуха, а потом слышу лай и чувствую влажный язык у себя на лице. «Девушка, ты бы в подъезде темные очки-то сняла, вот и не упала, глядишь бы». По голосу понимаю, что это пенсионерка с третьего этажа зашла в подъезд после прогулки с собакой. «Я в порядке, спасибо», — успокаиваю сердобольную старушку, желая ей хорошего дня. Поправляю очки и делаю шаг на улицу.

«Ты чё, слепая?»

На улице пришлось вооружиться специальной тростью, чтобы ни в кого не врезаться и не сломать себе шею. Задача обыденна и повседневна: зайти в магазин за хлебом, молоком и макаронами (яйца тоже закончились, но решила отложить покупку до другого раза), а потом купить коту корм. Магазин рядом с домом, но иду по двору и прислушиваюсь к скрипу автомобильных покрышек вокруг. Сзади кто-то едет, слышу я и инстинктивно пытаюсь приблизиться к зданию. Но, видимо, я была от него далеко, так как услышала визг тормозов и недовольный мужской голос: «Ты куда прешь, дура! Слепая, что ли?» В ответ потрясаю тростью, как Моисей посохом, и говорю: «В общем-то да…»

Не все окружающие, как оказалось, готовы спокойно реагировать на незрячих женщин, шатающихся (а именно так я себя чувствовала) по двору. Пока иду, пытаюсь вспомнить, сколько примерно шагов от дома до магазина. Не выдерживаю, спрашиваю у прохожих, не особо понимая, впрочем, к кому обращаюсь: «А "Пятерочка" далеко?» Слышу удивленное: «Да вот же она, у вас перед носом».

Одна из женщин — судя по голосу, молодая — решила мне помочь и довела до двери. «А теперь вы точно сориентируетесь?» — несколько раз обеспокоенно переспросила она. Я поблагодарила ее, уверила, что теперь в моей жизни всё будет отлично, и зашла в магазин.

Пахнуло теплом, в нос ударили разные запахи: прелых фруктов, ванили, выпечки, чего-то кисловатого и хлорки. Никогда не думала, что у меня нос, как у ищейки. И правда говорят, что при потере одного органа осязания идет компенсация со стороны других. Подхожу к стеллажу с хлебом, выбираю на ощупь «кирпич» белого — ну или я надеялась, что это белый. Потом иду туда, где обычно лежат макароны. А вот тут уже задачка: как отличить рожки от ракушек или ушек? Остановилась на спагетти — с ними всё понятно: длинная и узкая пачка. Марка и цена товара остались мне неведомы. Та же история и с молоком.

Чудом обойдя витрины и стеллажи, добралась до кассы, на ощупь выложила покупки. Продавец, очевидно, поняв, с кем имеет дело, озвучила цену чуть громче, чем обычно. «Помогите мне, пожалуйста, я не вижу номинал купюр», — попросила ее я. «Ну у нас так не положено, но вы же… — осеклась она. — Ну то есть в вашей ситуации… Хорошо, вот я у вас пятьсот рублей беру, и вот сдача… Вы хорошо сумку застегните только, а то мало ли, люди разные… Давайте я вам помогу всё в пакет сложить».

Что ж, это было несколько неожиданно и, не скрою, приятно. Ложка дегтя меня подстерегала в зоомагазине. Зашла, постукивая перед собой тростью, подошла к прилавку и попросила: «Будьте добры, дайте мне корм для стерилизованных кошек, если можно, "Пурину"». «А "Пурины" нет, вы что, не видите?» — раздалось откуда-то сбоку недовольное. «Хорошо, дайте мне тогда любой другой корм для кастрированных», — попросила я.

В итоге корм я купила и даже получила бонус в виде пакетика с желе для кота. Женщина извинилась, помогла мне пройти между мешков с кормами и предупредила о скользких ступеньках. Забота!

По дороге домой я считала шаги и размышляла о том, что город оказывается тем еще испытанием для людей, которые лишены возможности воспринимать визуальную информацию. Да, ставят светофоры с озвучкой, кое-где в кафе есть меню с шрифтом Брайля, но мне показалось, что проблема еще и в сознании людей, которые не всегда готовы к случайной встрече с теми, у кого восприятие мира отличается от остальных.

И уже когда я пришла наконец домой и сняла маску, то внезапно от души воскликнула при виде своего парня и кота: «Боже, вы просто совсем-совсем не представляете, насколько сильно я рада вас видеть!»

О проблемах и неожиданных ситуациях, с которыми в городе сталкиваются инвалиды, рассказывает постоянный колумнист E1.RU, екатеринбургский журналист Александр Беляев. Например, он объясняет, почему людям с ограниченными возможностями здоровья нужна особенная одежда, а вот без непрошеных советов они запросто могут обойтись.

Почитайте также историю учительницы из Верхней Пышмы. Она воюет с медиками за супердорогое лекарство от рассеянного склероза, но пока без особого успеха.