Фёдор Конюхов объяснил, в чем разница между Джеймсом Кэмероном и Фёдором Бондарчуком

Фёдору Конюхову 69 лет, но вместо того, чтобы играть с внуками и выращивать помидоры в теплице, он собирается пересекать Атлантический океан в 18-й раз. Мы выяснили, что его вдохновляет, о чем он до сих пор жалеет и как его отлучки терпит жена.

— Вы уже два года без путешествий, остепенились? Ломки нет?

— Да не, у меня есть чем заняться. Мы строим катамаран, воздушный шар, самолет, деревню. Еще картины рисую и книги пишу.

— Расскажите, почему катамаран, а не лодка и куда вы собираетесь плыть на нем?

— Катамаран выбран, чтобы было больше площади для размещения солнечных батарей. Мы хотим пересечь Атлантику, а затем и Тихий океан на солнечной энергии. Мы должны стремиться к другой энергетике, мы же хотим осваивать Луну, а только солнечные батареи могут дать энергию в космосе. Сейчас это не панацея, может, лет через 30–40.

А пока это будет, с одной стороны, тест для аккумуляторных батарей, отработка новых технологий, с другой стороны, будем решать научные задачи — исследование загрязненности вод океанов микропластиком, который невидим для глаза.

Называться наш катамаран будет Nova. В декабре месяце на свой день рождения запланировано отплытие. Но это пока примерно.

— Бытует мнение, что вы по натуре одиночка и комфортнее всего себя чувствуете наедине с природой. Устаете от людей, когда нет возможности отправиться куда-то?

— Это неправильное представление. У меня больше 50 экспедиций, и я не везде был один. Я ходил и с друзьями, и с учеными. И потом, я ведь не только путешествую с детства, у меня разные интересы. Образование, например. Учиться закончил только в 47 лет. Мореходное училище — 4 года, артистское училище — 4 года, художественное училище — 4 года, писал диссертацию 2 года, потом учился в академии искусств в Париже 2 года. Чтобы летать, опять же надо было пройти обучение.

— Сбылась ваша детская мечта?

— Да, с 8 лет знал, что буду путешественником. И вот, как видите, до сих пор...

— Вы часто выступаете перед детьми, что говорите им?

— Некоторые ходят уже в 11-й класс, но даже не знают, кем они будут. Отвечают, что займутся тем, где будут больше платить. Боятся сложностей, долгой учебы. Если ты боишься своего дела, то и специалист плохой будешь. Я много сделал, потому что не боялся. И мастером спорта по нескольким видам успел стать, и даже несколько работ научных написать, не просто болтался по миру.

— Вы счастливый человек?

— Я доволен и счастлив, что я живу в это время и в эту эпоху. Мне 70 лет в этом году будет и позволено увидеть этот прогресс. Предстоит несколько экспедиций — достраивается катамаран для пересечения океанов и воздушный шар, чтобы сделать два и и три оборота вокруг Земли.

— Из всех путешествий какое запомнилось больше всего, какое далось тяжелее?

— Каждая экспедиция запомнилась и была тяжела по-своему, нельзя выделить. Не могу сказать, что на Эвересте было сложнее или опаснее, чем на пути к Северному полюсу или наоборот. Я ходил к северному полюсу четыре раза, и все четыре раза с разных маршрутов, с разными командами. Ходил с канадцами, русскими, в одиночку, и каждый раз это отличалось. Если в горах ты идешь два месяца, на яхте в океане 120 дней, а на воздушном шаре всего 11, это не значит, что на шаре легче. Эти 11 дней очень насыщенные при таких скоростях.

Кэмерон, Бондарчук, батискаф

— Вам осталось только на батискафе погрузиться куда-нибудь.

— Батискаф мы проиграли другим мировым державам. Была идея, 20 лет бились, искали средства. Взяли все свои технологии по батискафу и отдали китайцам. Они построили за два года аппарат по нашим технологиям и погрузились раньше нас. В целом мы уступаем рекорды. Патриотизма нет, амбиций, тщеславия.

— Что вы имеете в виду?

— У нас в России считаются самые хорошие альпинисты. При этом нет ни одного человека со взятыми четырнадцатью восьмитысячниками (самые высокие вершины планеты. — Прим. ред.). На земном шаре 33 такие страны, альпинист которых покорил все вершины. Причем там такие небольшие страны, как Литва, Польша, Болгария. И ни один альпинист из России, Советского Союза не поднялся на четырнадцать восьмитысячников. Никто не осилил эту программу. Я прошел семь вершин только.

В парусном спорте мы не сделали кубок Жюль Верна. Это за 80 дней надо обойти вокруг света. Даже попыток не было. Океанические мировые державы — это французы, англичане, новозеландцы и американцы. А мы — нет. Что, у нас денег и технологий меньше, чем у Новой Зеландии? Всё у нас есть — и технологии, и люди, но поддержки нет. У меня где-то 25 мировых рекордов в парусном спорте — это кажется много, но, по сравнению с лучшими мировыми яхтсменами, это мало.

— Вы же как раз этим занимаетесь, популяризируете, люди смотрят на вас, тоже пытаются пробовать что-то.

— У нас люди сразу спрашивают — кому это нужно, сколько за это платят? А это всем нужно, это для науки. Я смотрю за тем же Илоном Маском, что он вытворяет. А у нас что, не могут вытворять? У нас получше и побогаче будут, что там Илон Маск. Мышление другое. Вот Джеймс Кэмерон взял и погрузился в батискафе, 11 миллионов обошлось ему. А что, у нас Фёдор Бондарчук не сможет погрузиться? Думаю, сможет, батискаф стоит всего 7 миллионов долларов. А просто мышление другое, даже у молодежи. Они сразу всё на деньги переводят.

— Пеший туризм вас не интересует? Или только альпинизм и кругосветки?

— Мне всё нравится, всё интересует, я ни к чему не равнодушен. Даже когда в океане. И книги читаю. И политика, и, как говорится, искусство, меня всё волнует. Слежу за событиями.

— Времени хватает на всё? Какую последнюю книгу прочли?

— Времени должно на всё хватать, и на то, что любишь, иначе не стоит даже упоминать это. Последняя книга — «Старуха Изергиль». Время в жизни не ограничивается 24 часами. Многие говорят — у меня времени нет, не успел, не успею. Оно для каждого в жизни идет по-разному. Один умеет его спрессовать, а другой просто рассеян.

Когда я учился в Париже, меня поразил Пикассо, то, как он умел использовать свое время. Он прожил 92 года и нарисовал столько, что сейчас искусствоведы до сих пор не могут посчитать все его работы. У него и графика, и живопись, и скульптура, и керамика, тысячи произведений. В каждом — его энергетика, которую невозможно скопировать.

— Вы тоже рисуете, что-то у Пикассо подсмотрели для своих картин?

— Взял себе в пример его работоспособность. По стилю мне ближе Рерих. Многие не согласны с его, [Рериха], философией, но я смотрю на него как на художника и путешественника. Что вы имеете против его картин?

Еще возле моей мастерской стоит бюст Высоцкого. Один [человек] подходит — «сними, он наркоман, а ты его поставил». А я слушаю Высоцкого, и меня не интересует, что он наркоман. Он за 43 года столько всего сделал как поэт, артист кино и театра. Человек не видит труда его, он цепляется только за это.

Все мы грешны. Человек не может без пороков создать что-то, знаете ли. У каждого пороки разные. Даже признанные святыми тоже были порочными. На кресте разбойника распяли, я могу приводить много-много таких примеров. Как-то исправимся.

Тайм-менеджмент и деревня путешественников

— Как «спрессовать» свое время и увеличить работоспособность? Многим не хватает этого.

— Да, не хватает. Я скажу — надо цель иметь. Когда есть цель, это придает сил. А если ты слишком любишь себя — ты ничего не сделаешь. Некоторые всё ждут благоприятного момента, когда пандемия пройдет, когда то да се. Если так будешь ждать всё время, то у тебя годы пройдут. Ну не пускают меня за границу, так я могу и пешком путешествовать по России. У меня всё это есть. Сейчас я строю деревню и часовню в ней, храм.

— Деревню новую строите или старую возрождаете?

— Новую строим в Тульской области. Лучше всё заново построить на новом месте. Я уже брался и за старые особняки, и старые дома реставрировал, но это не так-то просто. Да и зачем ломать старое, уклад чужой? У нас другие люди — поэты, писатели, путешественники, которые хотят рядом жить. Будет где-то 250–280 человек. Два года потратили на это.

Я детство в деревне жил с моими родителями. Приезжаю сейчас в свою деревню, там на берегу моря — чистый воздух, люди кушают чистую рыбу, а живут еще меньше, чем в городе. Все спиваются. Цели нет. В этом плане я очень люблю Москву, она дает тебе возможность много что сделать. Я все экспедиции через Москву организовывал.

— Совет какой-нибудь дадите тем, кто хочет начать путешествовать?

— Поскорее поставить цель. Идти, и всё.

— Это очень просто звучит.

— Просто, но не все готовы ждать и тратить время на подготовку. Ко мне много приходит людей, желающих, например, сплавиться с нами по Амазонке на плоту. Мы там будем научные задачи решать и фильм снимать. Когда узнают, что это будет через 5 лет, — пропадают.

— Это ведь опасная профессия.

— Опасная, но, знаешь, путешествовать и ходить в экспедицию можно тогда, когда хорошо подготовлен. Надо иметь не только силу и деньги, надо быть духовно настроенным, чтобы замахнуться идти куда-то.

— Что вам помогает настроиться?

— Если духовно — то лично у меня это связано с тем, что я священник, православный. Даже не могу представить, что тут посоветовать, Если физически, то связано со спортом. Если там материально, то надо иметь друзей, надо, чтобы те же спонсоры тебе поверили. Ну а так же морально — знать, что ты готов пройти точку невозврата.

«Если тебя только хвалят, такая жизнь неполноценная»

— Жена никогда не просилась с вами в экспедицию? Не пыталась отговорить, не пустить?

— Жена ведь знает и понимает, кто я такой. Если бы я женился, когда не был путешественником... Но я же путешествую с 15 лет. Для нее и детей всё обычно. Ухожу — все провожают, скучают. Часто ко мне приходят люди и говорят: «Мне всё надоело, хочу так же путешествовать, как и ты, но жена не пускает». Но я ведь не с бухты-барахты на Эверест поднялся или океан на лодке пересек — целая команда готовит эти путешествия. Это годы подготовки, трудов, потраченных денег. И что я потом всем этим людям скажу — жена не пустила? Ты не можешь подвести всех.

— Остепениться не тянет, завязать с экспедициями? Все-таки 69 лет.

— Некоторые говорят — вот выйду на пенсию, уеду и буду на даче жить. Если так рассуждаешь, значит, бездарно свою жизнь прожил и ждал только пенсии. Ты живешь в этом мире, и не надо считать годы. Наоборот, годы приносят мне только больше благ, чем когда я был молодой. Я сейчас и пишу по-другому и картины, и книги, и путешествую по-другому, и отношение к жизни иное. И друзей у меня много стало, и врагов много.

У тебя должны быть и соперники, и друзья, и завистники, только тогда ты живешь в этом мире. Когда я начинал, то не думал о том, когда завяжу или развяжу. Раз ты родился и живешь в этом мире, то надо делать, замахиваться на что-то большое. Почему бы тебе не построить небоскреб, а почему тебе каналы не сделать, деревья не посадить, лес, парки? Придет время умирать, о чем будешь думать, что мог бы, но жена не пускала?

— Надо же рассчитать силы.

— А надо силы не рассчитывать, надо делать, тогда и силы будут. Мой учитель Наоми Уэмура (знаменитый японский путешественник-экстремал. — Прим. ред.) говорил: «Я продвигаю планку человеческих возможностей». Он был маленький, ростом всего 1 метр 54 сантиметра, а творил запредельные вещи. Или другой известный путешественник — американец Стив Фоссетт, он и вокруг света летал, и на яхте плавал, и на собачьих упряжках бежал через Аляску. Для меня они примеры.

— Вы много раз пересекали Атлантику, неоднократно достигали Северного полюса. Разве недостаточно было одного раза? Не хотелось в другое место отправиться?

— Я не коллекционирую страны, как некоторые. Некоторые летают-болтаются по всему миру, стремятся как можно больше точек на карте посетить, ну молодцы. Мне важен процесс, сейчас еще научные цели добавились. Я ходил через Атлантику 17 раз, и каждый раз это ощущалось по-новому — разные яхты, команды, задачи, цели.

В этот раз будет катамаран на солнечных батареях. Если потребуется еще раз пройти для науки — еще раз пройду. Мне интересно само действие, сам путь, а не просто в новом месте побывать и почивать на лаврах. Важен процесс. Ни разу не ездил куда-либо из расчета, что здесь еще не был. Мне это не интересно, мне интереснее сделать что-то серьезное.

— Не наскучивает?

— Приведу пример. Зачем тебе еще картины писать, если ты уже их написал? Тебя это волнует сегодня, волнует эта тема, этот свет. И то же самое книга. Если я писал 20 лет назад, то это была одна книга, сейчас — другая. Я же больше прожил к этому моменту, больше друзей стало, больше погибло, умерло, больше видел, какие-то темы меня больше тронули. И ты пишешь эти картины… С экспедициями похожим образом ощущается.

— Вы говорили, что еще на воздушном шаре планируете кругосветку?

— Если всё будет нормально, в июле следующего года полечу вокруг света — два оборота на шаре без остановки, вдвоем. В 1989 году швейцарец и англичанин облетели вокруг света на воздушном шаре за 20 дней. И я сейчас хочу облететь точно так же, как они, только сделать за 20 дней два оборота. Они один, а я два. Мы докажем, что это реально с новыми технологиями, шар у нас будет лучше. Вот я еще не сделал два оборота, но я сейчас уже думаю о том, чтобы сделать три оборота. Еще строится самолет в Германии для полета на солнечных батареях без посадки. У нас нет проблем с солнцем, солнечных батарей нам хватает. А ночью, когда солнца нет, у нас батарей не хватает, мы можем взять только 400 кг батарей. Ждем, когда появится новое поколение аккумуляторов, это буквально в течение нескольких лет должно произойти.

— О чем жалеете, что не сделали из того, что хотели?

— Что я не поднялся на четырнадцать восьмитысячников. Думаю, что мог это сделать, но упустил. Я не прошел вокруг света за 80 дней и не погрузился в Марианскую впадину. Вот эти три цели, которые я не смог сделать.

— Как вам Екатеринбург?

— Когда смотрю на ваш Екатеринбург — очень красивый город, дороги лучше, чем во многих других городах, мне нравится. Я сюда приезжаю с 91-го года. Встречался и с Росселем, и с Ельциным в 96-м. На то время хорошее впечатление оставил. Я же родился при Сталине еще в 51-м году. На моем веку сменились Хрущёв, Брежнев, Черненко, Андропов, Горбачёв, Ельцин... А я жил, путешествовал и рисовал.

Несколько лет назад мы разговаривали с Фёдором Конюховым о его кругосветке на весельной лодке.