На ножах: екатеринбуржец уволился из офиса и научился делать клинки, которые теперь скупают по всему миру

Мы продолжаем рассказывать о людях, которые в какой-то момент решили круто поменять свою жизнь и профессию, потому что поняли, что занимаются чем-то не тем. Герой этого материала — екатеринбуржец Артем Хомутов. Ему тридцать четыре, и последние два года он изготавливает ножи, которые заказывают даже в Канаде и Саудовской Аравии. Хотя до этого был офисным работником со стабильной зарплатой.

— Я всю жизнь мечтал что-то делать руками. Мне это прямо снилось. И с дедом, и с папой мы что-то мастерили постоянно, — говорит Артем. — И по первому образованию я столяр вообще, потом пошел учиться на менеджера и на финансиста.

Столяром он тоже поработал. Правда, недолго, зато еще во время учебы делал подарок для самого Владимира Путина.

— Я учился в екатеринбургском техникуме ремесленников-предпринимателей, и обучались мы по немецкой технологии, ездили в Германию по обмену или на практику. Не помню, какой это был год, но, когда я учился на втором курсе, программа уже как раз подходила к концу и к нам должен был приехать Владимир Путин, — рассказывает Артем. — Почему-то именно мне доверили делать ему подарок. Я делал хлебницу, которая до сих пор стоит в музее техникума. Потому что в город-то тогда Путин приехал, но в техникум не зашел.

— Что было после учебы и все те годы, пока внезапно не появились ножи?

— Сначала я пришел в Екатеринбургский художественный фонд, где занимался изготовлением художественных изделий из древесины и восстановлением памятников архитектуры. Восстановленный «Дом Севастьянова» — это тоже наше детище, там мы делали кабинет для президента и зал заседаний — весь интерьер был изготовлен из ценных пород древесины.

Проработал здесь около трех-четырех лет и понял, что вроде как и нравится все, все получается, но хочется чего-то большего. Решил попробовать себя по второму образованию и ушел в транспортную компанию менеджером по продажам, продавал грузоперевозки.

Когда я туда пришел, я даже по телефону с людьми незнакомыми разговаривать не умел, было некомфортно. Пошел туда, чтобы страхи свои побороть и поучиться, да и интересно было на тот момент. Проработал я там года три, потом повышение — и еще несколько лет.

После был филиал по продаже японских автозапчастей — еще года три-четыре. Еще год занимался автозапчастями сам, потом устроился в сферу снабжения, в автосалон, и занимался доукомплектацией машин, тоже года три или четыре проработал. Потом у меня была компания по поставке пиломатериалов, по сути перепродажа. И тоже как-то не пошло.

Тогда я увидел во «ВКонтакте» пост с ножами и подумал, что было бы круто уметь делать такие же. Хотя я смотрю и вообще не понимаю, как они сделаны. В ту мастерскую требовался столяр, и я подал резюме. Там и учился, пока работал столяром, года полтора-два. Смотрел, как делаются ножи, оставался после работы, ковырялся в кузнице.

— То есть все, что вы делаете сейчас, — это оттуда? И никаких курсов и мастер-классов?

— Сейчас ведь много где можно взять информацию. Смотрел видео на YouTube, читал статьи, пытался разобраться в техниках. Тут же надо уметь работать со всем — с цветным металлом, с драгоценным металлом, с закаленным металлом, с деревом, с кожей (ножны для своих изделий Артем тоже делает сам. — Прим. ред.).

— Как семья отнеслась к тому, что новое увлечение не стало просто хобби, а вы решили заниматься только этим?

— Сейчас я живу один, так что особо ни перед кем не отчитывался. Когда я работал в снабжении и занимался пиломатериалами, была подруга, с которой мы жили вместе. И в то время у меня, наверное, ничего бы не получилось.

В принципе, вся семья и весь доход были на мне. А это на съем квартиры 20 тысяч в месяц, в то время был еще кредит — тоже 20 тысяч. Если бы я все потерял, мы бы вообще не смогли существовать. Расходы были достаточно большие. Так что в то время я бы не смог. Но судьба так сложилась, что в итоге все привело к ножам.

Мне помогли, конечно, друзья, которые поддерживали и говорили: «Займись этим, у тебя же хорошо получается». И я рискнул.

Первое время жил в Екатеринбурге, а работал в Пышме, там рядом с кузней была маленькая каморочка, которой я мог пользоваться. Своего у меня вообще ничего еще не было, поэтому я из Екатеринбурга ездил туда. Но прошел год, я понял, что пользы от кузни особо нет, и решил перебраться в Екатеринбург.

— Чтобы начать, пришлось брать кредиты, вкладываться?

— Специально для этого кредит не брал, но он уже был до этого. Поэтому продал машину и сократил его, чтобы не оставалось обязательств. Зато спокойно начал заниматься любимым делом.

— Долго не покидали мысли, что, возможно, все это зря, что не стоило так рисковать? Или они и до сих пор есть?

— Поначалу, конечно, были. Было сложно года полтора, да и сейчас нелегко, но последние полгода более-менее. Первое время, когда я еще в Пышме работал, у меня иногда не было денег просто на бензин, чтобы домой доехать.

— Последние месяцы — это же как раз пик распространения коронавируса. Многие люди без работы и денег. На вас это не сказалось?

— Просто попадаются такие заказчики, которым все равно — пандемия, кризис... А заказчики, как правило, берут не одну работу, а сразу несколько — все, которые им понравились.

— Какой самый дорогой нож, который вы продали за эти два года? И сколько их всего было продано и сделано?

— За все время, наверное, сделал и продал около сотни. Сейчас меньше заказов, потому что я занят повторами, а людям нужно новое, старое им уже не интересно.

Нож, который в работе сейчас, тоже повтор — уже третий по одному и тому же эскизу.

Он же и самый дорогой — примерно 80 тысяч рублей. Но тут нужно понимать, что в ножах и материалы дорогие. В этом случае — минимум 10 тысяч. Если учесть, что нужно платить за аренду, свет и все остальное, то на руках остается около 40 тысяч.

Когда я только начинал, делал обычные ножи. Они стоили тысяч по шесть-семь. Я такие и сейчас делаю, но их выгодно делать не по одному, а партиями штук по десять. Потому что это быстрее. Дорогих ножей я сделаю максимум два в месяц, этих — больше, но дешевле. Но даже так в конечном итоге с них остается около 40 тысяч рублей, что примерно столько же, сколько другие люди получают, работая на кого-то.

— Вот это желание не работать на кого-то тоже сказалось на решении начать свое дело? Или в первую очередь было важно именно делать что-то руками?

— То, что сейчас я прихожу сюда, включаю музыку и просто начинаю работать, очень сильно успокаивает. А когда работал в офисе и занимался торговлей, уходило очень много нервов. Я понимал, что это не мое.

Меня просто убивало, что мной кто-то руководит, а еще больше — что мне нужно было работать по какому-то определенному графику. Я вообще не могу работать четко с девяти до шести пять дней в неделю. А сейчас я могу приехать в обед, вечером, есть желание — поработал, нет — нет.

Но тут вопрос самодисциплины, потому что схалявить не получится. Я болел коронавирусом и две недели пролежал дома, а потом — еще две недели, потому что нужно было самоизоляцию соблюдать. И, во-первых, было тяжело просидеть весь месяц дома, а во-вторых, после этого месяца исчезла вся финансовая подушка. А за ту же аренду надо платить в любом случае.

И оклада, больничного и отпускных у тебя нет. Поэтому я как начал заниматься этим, так в отпуске ни разу не был. Выходные тоже чаще всего здесь провожу.

— То есть вам не нравилась пятидневка и четкий график, и поэтому сейчас вы работаете всегда...

— Да, но там я делал нелюбимое дело, а здесь я увлечен процессом.

И, что меня при этом раздражало, я не понимал, для чего я все это делаю. Были какие-то цели, но не такие ярко выраженные. Здесь я знаю, чего я хочу, и надеюсь, что все это получится.

— И какие это планы — попасть в Гильдию оружейников, стать известным среди коллекционеров?

— То, что вы озвучили, — это конечная цель, но есть и микроцели, которых нужно достигать до этого, в том числе ездить на выставки. А они есть и в Нью-Йорке, и в Париже. Там собирается вся элита мировая. Пока я даже в Москве на выставке не был лично, но мои ножи там представлены были.

Мне и работу предлагали в Москве у мастера, который делал нож для голливудской звезды Хлои Морец, но я отказался. Не хочу работать на кого-то, да и все творческое тогда пропадет, потому что нужно будет делать больше однотипного. А сейчас я делаю ножи так, чтобы нравилось мне в первую очередь.

— То есть вы именно за авторские ножи, необычные. А как насчет банальных кухонных?

— В основном, конечно, заказывают охотники и коллекционеры, но делал и кухонные. Мой постоянный заказчик из Москвы как-то покупал у меня комплект из двух ножей в подарок профессиональному повару.

— Известному? И были ли у вас в заказчиках какие-то популярные люди, как, например, в истории с Хлоей Морец?

— Даже не знаю. Я работаю один и вообще все делаю сам, начиная от поиска заказчиков и заканчивая реализацией, отправкой, упаковкой, пишу посты в Instagram. Но, когда я общаюсь с заказчиком в том же Instagram, я знаю только имя, по сути. А чтобы мне написали и я бы по имени узнал, что это знаменитый человек, — такого не было.

— А хотелось бы? Хлебницу Путин так и не забрал, но, может, сделать бы авторский нож для президента...

— Нет, я бы больше хотел, чтобы мои работы попадали к каким-то коллекционерам. Желательно за границу. Коллекционеры есть и в России, но мировой рынок для меня почему-то более привлекателен, и я бы хотел, чтобы мои ножи попадали в ленту известных коллекционеров в Instagram.

— Ножи, опасные бритвы... По сути, вы ведь делаете и продаете опасную вещь — холодное оружие.

— Нет, холодное оружие я не делаю. Есть определенные ГОСТы, и, если нож хотя бы по какому-то одному параметру под них не попадает, он уже не считается холодным оружием. Учитывается длина, толщина лезвия, выемка на рукоятке должна быть не больше пяти миллиметров. И другие пункты. Но для обывателя — да, все ножи — холодное оружие.

— Потому что все ножи опасны. Не переживаете о том, что они могут попасть не в те руки и их будут использовать, скажем так, в плохих целях?

— Я считаю, что если у человека есть какие-то плохие намерения, то он их реализует, с моим ножом или нет.

— А в целом ваши заказчики — кто они? Отправляете свои ножи по всей России?

— Не только Россия. Канада, Саудовская Аравия недавно была, Польша, Франция. И это не только русскоязычные люди, которые живут за границей, но и иностранцы, которые увидели мои работы в том же Instagram или Facebook.

— С каждым ножом вы продолжаете оттачивать навык и учиться чему-то новому, а дальше?

— Я очень хотел бы пойти на курсы ювелирного какого-то мастерства, потому что эта отрасль смежная с тем, чем я сейчас занимаюсь. Та же пайка — это ювелирная работа.

— Но все это в итоге не для того, чтобы еще раз сменить профессию, а для того, чтобы развиваться в этой?

— Да. Единственное, я не знаю, как дальше все это будет идти. Что я хочу, я знаю: попадать на мировые выставки с какими-то своими авторскими изделиями. Но ситуация в мире может измениться, и, возможно, судьба так сложится, что мне придется набрать команду и делать какие-то потоковые изделия. Такой вариант я тоже рассматриваю, но это, так скажем, план Б.

Бонус — фоторепортаж из мастерской оружейника, в которой, как оказалось, можно найти и узнать много интересного.

Для рукояток вообще используется много редких и дорогих материалов, от которых зависит и итоговая цена изделия. Ниже (вы не поверите) зуб мамонта. А оранжевый он, потому что стабилизированный специальным раствором с краской, чтобы сделать материал крепче.

Что в итоге может получиться из заготовок, смотрите ниже.

Ранее мы публиковали истории других екатеринбуржцев, которые кардинально поменяли свою жизнь. Прочитайте, как молодой парень, который работал на заводе, начал делать девушкам маникюр, как другой екатеринбуржец бросил прибыльную работу, чтобы учить детей футболу, и как мужчина в 42 года решил все бросить, заново пойти учиться и стал биологом.

Если у вас или ваших знакомых тоже есть такая история о смене работы, внешности или о переезде, расскажите нам об этом. Пишите на почту julia.zabailovich@gmail.com.