«Пилот был в крови, из глаза торчало стекло»: рассказ медсестры, помогавшей раненым в катастрофе Як-42

14 сентября 1990 года около аэропорта Кольцово упал пассажирский самолет Як-42, летевший из Волгограда в Свердловск. Из 129 человек, находившихся на борту, выжили 125. После выхода на E1.RU материала и документального фильма об этой авиакатастрофе откликнулись другие ее очевидцы и участники.

Татьяна Сухачева тридцать лет назад работала медсестрой в медсанчасти аэропорта. Как и других сотрудников, ее могли вызвать на работу в любое время дня и ночи. Если случалось ЧП — например, ждали экстренной посадки самолета, — медикам звонили домой и говорили одно слово: «Тревога». Так случилось и ночью 14 сентября 1990 года:

— Почему-то я запомнила, что было полтретьего ночи. Раздался звонок, поднимаю трубку, слышу: «Тревога». Мой муж был летчиком, командиром эскадрильи, и в ту ночь как раз дежурил в аэропорту. Я ему позвонила: «Саш, что случилось?», а он мне: «Некогда, самолет упал». На улице шел сильный дождь, я натянула сапоги, плащ и побежала к ВЛЭКу — врачебно-летной экспертной комиссии, там у нас был сборный пункт.

Кроме Татьяны Григорьевны на сборный пункт прибежали врач функциональной диагностики Юрий Синицын и фельдшер здравпункта Кольцово Вера Дикова. Медиков посадили в машину и повезли к месту крушения Як-42.

— Машина была хозяйственная, в ней коробки, ящики, мы сели на пол. Но самое дикое, что у нас не было с собой никаких медикаментов. Нас просто схватили и повезли, — вспоминает Татьяна Сухачева. — И вот едем по каким-то кочкам, останавливаемся, соскакиваем на землю, смотрим — поляна, на ней лежит самолет, разломленный на две части. Мы стоим ошарашенные: «А что делать-то?»

Подробнее об этой авиакатастрофе мы рассказали в документальном фильме, для чего пообщались с выжившими пассажирами.

Около самолета стояли муж Татьяны Сухачевой и командир Свердловского объединенного отряда Сергей Скуратов (сейчас гендиректор и владелец компании «Уральские авиалинии»). Скуратов попросил медиков заняться пассажирами — они собрались на кромке леса. Пассажиры, вспоминает медсестра, стояли, сидели и лежали молча: кто-то беззвучно плакал, у кого-то шла кровь. Паники не было.

— Я спросила: «У кого-то что-то повреждено?» А сама думаю — нам ведь даже помочь нечем. Тут один мужчина говорит: «Вы знаете, я, кажется, руку сломал». Мы подошли к нему, потрогали. «Больно?» — «Больно». А что с ним делать-то? Заметили, что рукав рубашки разорван, помогли снять ее и пиджак и привязали руку к телу. Надо шину, но какая тут шина, где? Он молчал, кряхтел только, мы что-то ему бормотали: «Вы успокойтесь, сейчас приедут, вас спасут, все хорошо».

Лежавший на земле мужчина сказал, что, кажется, сломал ногу. Медики решили попробовать зафиксировать ее с помощью палки:

— А чем привязать? Оглядываюсь вокруг, вдруг вижу — женщина стоит молодая в длинной юбке с шитьем, с оборками. Прошу: женщина, оторвите оборку. Она молча как рванула ее! Вера (фельдшер. — Прим. ред.) какую-то палку нашла, мы ее положили и этими оборками перебинтовали, мужчину оставили лежать на месте.

После этого девушек-медиков позвали к самолету — из кабины экипажа вынесли командира. По воспоминаниям Татьяны Григорьевны, он мог только лежать, но был в сознании.

— Я посмотрела на него, и мне стало страшно...

Спрашиваю: «Как себя чувствуете?» В ответ: «Плохо. Я, кажется, спину сломал». Ладно, говорим, лежите, а сами побежали к Сергею Николаевичу [Скуратову], говорим, что его надо срочно вывозить. Он руками машет, может сейчас стекло это выбить, и все.

Скуратов велел везти командира в больницу на той же машине, которая привезла к месту авиакатастрофы медиков. Пилота положили на пол, Татьяна Сухачева держала его руки, чтобы не задел осколок стекла, а Вера Дикова придерживала ноги. Командира привезли в 36-ю больницу в Компрессорном. По воспоминаниям Татьяны Григорьевны, тогда в приемном отделении еще не знали об авиакатастрофе.

— Вышла дежурная медсестра, спросила, что случилось. Я говорю, самолет за полосой упал. Командира положили на носилки, я попросила позвать милиционера, потому что у пилота был пистолет. Вдруг стрелять начнет в таком состоянии? Милиционер пришел, оружие конфисковал, составил акт. И командира сразу повезли в операционную. Мы сказали: «Ну, девушки, держитесь. Сейчас мы вам навозим [раненых]».

На той же машине медики вернулись обратно к месту катастрофы. Вскоре туда стали приходить врачи скорой помощи — машины пробраться через болото и ухабы не могли, и они шли пешком через лес. Татьяна Сухачева и Вера Дикова отвезли еще нескольких пассажиров в больницу, а к девяти утра вернулись на работу — в аэропорт.

— Мы приехали все грязные, мокрые до ниточки. Тогда эмоций не было, работали на одном дыхании: бегали, сортировали, кого сюда, кого туда. Единственное, что запомнилось… Женщина в темноте ходила, спрашивала: «Вы моего сына не видели?» Я к Сергею Николаевичу [Скуратову] подхожу, а он: «Таня, он все уже... труп». Как вот ей пойти сказать? Иди туда, там твой сын мертвый лежит? Мы не стали, пусть начальство на себя возьмет. Я сама погибших пассажиров не видела, только бортмеханика — когда его достали, он был уже мертв.

В тот день главный врач отпустил медиков, работавших на месте авиакатастрофы, домой. Муж Татьяны Григорьевны приехал только под вечер и об авиакатастрофе ничего говорить не стал.

Еще один очевидец последствий крушения Як-42 — Ринат Салимзянов. У его семьи был сад рядом с поляной, на которую рухнул самолет. В ту ночь самого Рината на даче не было, но были его родители.

— Весь сад ночью слышал треск и грохот. Самолет ломал деревья и упал недалеко от забора садоводства, — рассказал Ринат.

Через день он вместе с братом пришел пешком на место катастрофы. На поляне под ногами валялись раздавленные фрукты, самолет был разобран: сняты приборы в кабине, демонтированы кресла в салоне.

— Лежал один остов и двигатель перед ним. Самолет огородили лентами, его охраняли два солдата. Мы поговорили, и они разрешили подойти сфотографироваться. Их тоже сняли, потом письмом отправили фото.

Комиссия, расследовавшая авиакатастрофу, пришла к выводу, что причиной крушения стала ошибка экипажа. За штурвалом самолета на том рейсе оказался пилот-инспектор, который должен был лететь проверяющим, а не командиром. Историю катастрофы Як-42 и воспоминания очевидцев можно прочитать в этом материале.