«Даже печки не выключаем»: как крематорий Екатеринбурга переживает скачок смертности от коронавируса и жары

Сразу несколько читателей E1.RU сообщили, что в единственном екатеринбургском крематории многонедельная очередь. С одной стороны, увеличилась смертность от коронавируса, с другой — пару недель в городе стояли рекордные температуры, которые не все смогли пережить. Журналист E1.RU съездила в крематорий и узнала у его сотрудников и посетителей, что там происходит.

Екатеринбургский крематорий расположен на окраине города, на 10-м километре Сибирского тракта. Это огромная территория, вмещающая заводские цеха, офисы и церковь. Дым из высоких труб и плач одетых в черное прощающихся не дают забыть, где ты находишься. А за колумбарием открывается тихий зеленый пейзаж.

На ступеньках встречаю девушку. Она только что подала документы на кремацию своего коллеги.

— Очереди бывают только рано утром, но все соблюдают дистанцию, — говорит она.

Она показывает мне, как пройти к пункту оформления документов.

На выходе из пункта оформления документов разговорилась с Ильей. У молодого человека во вторник, 21 июля, умерла мама. Как он сказал, от старости.

— Вчера ее кремировали, а уже сегодня я получил урну, — рассказывает Илья. — За срочность я не доплачивал, но и проблем никаких не возникло.

Слова Ильи подтверждает работник крематория Евгений (должность он уточнять не стал).

— Все успеваем, все движется, все шевелится. Да, смертность высокая. Но не сильно больше, чем раньше, — говорит Евгений.

В пунктах подачи документов и выдачи урн отказываются комментировать какие-либо, по их выражению, «слухи». Администратор крематория Ольга Михайловна, так же как и ее подчиненные, отвечает стандартной фразой, что «очень много работы, абсолютно нет времени».

Сдавшись, я покидаю приемную крематория. У входа стоит пара: мужчина что-то решает по телефону, а супруга терпеливо ждет. Женщина представляется Ириной. Она говорит, что в очереди они оказались самыми первыми. Позавчера у них от сердечной недостаточности скончался родственник. Ирине сказали, что в восемь утра его тело привезут, а днем, в три-четыре часа, можно будет забрать урну. Оформляли супруги все через частную похоронную службу. За срочность они доплатили около тысячи рублей.

— Фирмы предлагают такую услугу, но не навязывают, — поясняет она. — На срочность решились из-за того, что в моргах хранение тела стоит 800 рублей за сутки, а хранение урны — 10 рублей. Я не видела смысла платить каждый день по 800 рублей, если можно было переплатить тысячу за срочность, — объясняет женщина.

— 4 июля у знакомых родственник утонул, до 8-го числа был в морге, и до сих пор они не получили урну, — возмущается Ирина. — Это может быть из-за того, что у крематория очень неудобный график: с десяти до четырех в будние дни и субботу. Но и очереди, наверное, тоже.

Встречаю еще одного сотрудника крематория.

— Девушка, покиньте, пожалуйста, территорию крематория, — просит меня мужчина. На его одежде сажа.

Оказывается, руководство крематория попросило его выгнать меня. В надежде на то, что, получив необходимую информацию, я уйду, он рассказывает, что все работает в штатном режиме, но к ним «приходит очень много народу». По мнению мужчины, это связано с пандемией и жарой.

— Каждый день сто человек, и крематорий работает сутками напролет, даже печки не выключаем, — говорит он. — Все работают в масках, соблюдают дистанцию.

Когда я оказываюсь за воротами, подъезжает такси, из которого выходит девушка с пачкой документов. Она не представляется, но рассказывает, что с момента оформления урну ей пришлось ждать два дня.

— Знакомые мне рассказывали, что им пришлось ждать неделю, потому что они не из Екатеринбурга, а из области, — говорит она.

21 июля у девушки умерла бабушка, которая лежала в коронавирусном отделении больницы на Вторчермете. Но в свидетельстве о смерти о COVID-19 ни слова.

— Хотя бабушка поступила с поражением 65% легких и с пневмонией, этого в справке не написали, — говорит девушка. — Я спрашивала, почему такое произошло, когда забирала вещи из больницы. Врачи ответили, что в морге очень много людей, они ничего не успевают и что, может быть, бабушку даже и не вскрывали.

По словам девушки, за двадцать минут, которые она провела на территории больницы, где лежала бабушка, мимо проехали три каталки с телами.

— Мне пригрозили, что вынесут тело бабушки в тепло, если не заберу в назначенное время. Когда я звонила и узнавала, что делать, женщина, которая ответила, говорила так, будто у нее истерика. Она повторяла: «Да что вы мне звоните, да у меня тут все в телах», — вспоминает девушка. — Напишите, пожалуйста, чтобы люди никуда не выходили.

На парковке у крематория в ряд стоят несколько прощальных кортежей. В одном из катафалков сидит водитель Андрей.

— Смертность, конечно, увеличилась, — говорит Андрей. — Моя нагрузка увеличилась на 80 процентов, работаю каждый день, без выходных. Сейчас я привез людей, у которых родственник умер от проблем с сердцем.

— Пишете, что три человека умерло, а здесь по сто человек сжигают с коронавирусом, — говорит коллега Андрея.

— Столько тел я нигде не видел, даже на чеченской войне, — добавляет третий водитель прощального кортежа.

На парковку подъезжает еще одна машина, оттуда выходит молодая пара. Владимир с девушкой не занимались оформлением документов на кремацию — свидетельство о смерти у них еще не готово. Но церемония прощания уже прошла.

— Прощание было на свежем воздухе, к телу никого не допускали, каждый из присутствующих был в маске, — рассказывает Владимир. — После все участники сделали тесты, результаты отрицательные.

Рядом паркуется еще одна молодая пара. Роман и Ольга пришли оформлять кремацию отца Ольги, который скончался 19 июля.

— У нас очень долго шло вскрытие, только спустя пять дней был результат. Это все из-за большой нагрузки на морги. Посмертный диагноз отца: инфаркт головного мозга, вызванный жарой, — рассказывает женщина, вытирая слезу.

Роман добавляет, что они заказали срочную кремацию, чтобы урну выдали день в день, а не через пять дней после оформления. Пара уходит за урной, держась за руки. Через десять минут они возвращаются, садятся в машину, закуривают и долго молча сидят.

Всего с начала пандемии от коронавируса в Свердловской области скончались 240 человек. В понедельник, 27 июля, диагноз подтвердили еще у 252 человек, общее число заболевших — 19 725. При этом пациентов, подключенных к аппаратам ИВЛ, за неделю стало больше на 8,8%.

Мы регулярно рассказываем истории тех, кто не сумел справиться с опасным вирусом. Почитайте материал о 68-летнем Анатолии Манакове, который заведовал отделением народной медицины в госпитале для ветеранов войн. В начале мая у него поднялась температура, а через пять дней он умер в 14-й больнице. Причина смерти — COVID-19. Доктор на протяжении семи лет боролся с раком и победил его, а через год у него отнял жизнь коронавирус.

Ранее мы рассказывали, что новая инфекция унесла жизнь известного уральского хирурга Юрия Мансурова, публиковали воспоминания коллег и пациентов о враче и рассказ его жены о том, как хирурга лечили от коронавируса.

Этой зимой мы побывали внутри здания крематория, чтобы выяснить, как оно работает, и развеять некоторые устойчивые мифы про «дом вечного сна».