«Скверу» — год. Как сегодня главные участники событий вспоминают стояние на Драме

Ровно год назад в Екатеринбурге произошло событие, которое потом долго обсуждали и еще будут обсуждать не только в стране, но и во всем мире. 13 мая 2019 года горожане вышли в сквер к Театру драмы, где за временным забором вот-вот должно было начаться строительство храма Святой Екатерины. Они повалили ограждение и начали гулять на территории сквера, пока их не вытеснили за периметр ребята в спортивных костюмах. По обе стороны баррикад были жители одного города. Только одни скандировали «Мы за сквер», а другие — «Мы за храм».

Забор восстановили, а через пару дней сделали его более основательным. Но это не решило, а лишь усугубило конфликт. Целую неделю каждый вечер и каждую ночь горожане приходили в сквер, чтобы выразить свою позицию. Зажигали фонарики, играли на виолончели, кормили друг друга чебуреками и даже начали выпускать свой мерч.

Конфликт, разделивший город на два лагеря, породил новую реальность: спор у забора перешел в обсуждение на уровне рабочей группы. В итоге в Екатеринбурге впервые в стране провели общегородской опрос, скверу, официально отданному под строительство храма, вернули статус земель общественного назначения, а для будущего кафедрального собора нашли новую площадку — на месте старого Приборостроительного завода.

«Сквер» и без имени стал новым именем нарицательным — названием самого события и репетиционной базой для гражданского общества в Екатеринбурге, научил слушать и слышать друг друга. Спустя год после «сквера» мы поговорили с участниками тех событий и спросили, что это было и для чего это было. Их ответы приводим без купюр.

Александр Высокинский, глава Екатеринбурга:

— Это было непростое время, когда мы стояли на грани раскола, и очень хорошо, что мы смогли мобилизоваться, вместе принять решение и выйти из этой непростой ситуации. Что изменила в нас эта история? Она изменила нас, наше гражданское общество. Мы смогли договориться и впервые в стране провести общегородской опрос. После этого нам звонили коллеги из других городов и просили поделиться опытом. Для меня самое важное в истории со сквером — это то, что мы смогли договориться.

Анна Балтина, общественница, участница сообщества «Парки и скверы Екатеринбурга»:

— Я в сквере «жила» с сентября 2018 года. Но на самом «заборостоянии» меня не было, потому что уехала на детский музыкальный фестиваль с учениками. Защита сквера — это уже история города. К сожалению, все закончилось опросом советского типа. Горожанам не предоставили информацию о каждой площадке. Это было обязательное условие при правильном подходе, ведущем к доверию. Социологи в рабочей группе и с той и с другой стороны были единодушны и говорили о том, что нет выбора без информации.

По сути горожанам предложили Приборостроительный завод без каких-либо аргументов за и против. Потому что это была воля инвесторов. Это не совсем то, что нужно, а закончилась история потому, что ситуация была под контролем Кремля. Провести честный опрос нам бы никто не дал, хотя предпосылки для такого опроса были. Из положительных моментов выделю то, что сквер на месте и мы получили неоценимый опыт для дальнейшей защиты зеленых зон. К сожалению, и после сквера мы ходим по кругу и защищаем насаждения.

Отец Максим Миняйло:

— На самом деле, наш город сдал очень серьёзный экзамен - на гражданскую зрелость, здравомыслие, умение услышать друг друга в ситуации, когда общество пытались расколоть противостоянием.

Через сквер мы пришли к храму в максимальной близости к историческому месту. И это главное достижение городского сообщества. Мы выдержали этот экзамен! Вместе мы определили место под храм, который будет сердцем города, духовно-просветительскими центром и центром социального служения. Этот храм станет символом духовного возрождения нашего города и нашего уважения к памяти предков, которые более 200 (!) лет строили свою жизнь под покровом святой Екатерины, развивая город, начинавшийся с завода и этого храма. На самом деле, под ее покровом мы находимся и сейчас. Мы все обязательно почувствуем, как изменится наша жизнь, когда купола главного собора нашего города поднимутся в небо.

Константин Киселев, депутат Екатеринбургской гордумы:

— Это войдет в историю Екатеринбурга. Люди будут вспоминать об этом десятилетия спустя. Защита сквера вошла в идентичность нашего города навсегда. Если бы Алексей Иванов сегодня писал книгу «Ёбург», то сквер был бы в нем отдельной главой. Мы должны понять, что такие вещи, как «обнимашки», сама его защита, опрос горожан о месте строительства храма произошли впервые в стране.

События, связанные с защитой пруда, сквера, площади Труда определили развитие города. Сегодня в Екатеринбурге уже невозможно что-либо делать с любым сквером. Повестка тут же актуализируется, люди выходят сажать деревья, обнимать, совершать иные позитивные действия. Мы это видели недавно на примере парка УрГУПСа. В этом смысле сквер, кроме конкретного результата, невероятно актуализировал повестку. В этом смысле люди, которые защищали сквер, определяли судьбу Екатеринбурга на стратегическую перспективу.

Я помню, как семь тысяч людей пришли в сквер и зажигали там фонарики — это было до слез. А второй момент, от которого меня до сих пор трясет, — когда я предупредил полицейских, что собираются боевики, и попросил их не допустить насилия, а они ответили, что все будет нормально.

Лариса Крапивина, член Общественной палаты Свердловской области:

— Год прошел, пролетел, как миг, с момента противостояния людей, жителей одного города, которые доказывали другу другу, что же важнее — храм или сквер. Для меня очевидна была позиция, что этот храм — первый горный собор этого города — должен быть построен, и, когда началась эта непростая ситуация с противостоянием, мне хотелось быть там, чтобы, в первую очередь, увидеть людей и услышать их позицию. Когда шли эти непростые процессы и когда люди остановились буквально в метре от кровопролития.

Мне кажется, если бы это случилось, это было бы похлеще, чем в Одессе. Мне в этой ситуации очень понравилось, с одной стороны, как правильно и адекватно отреагировала власть, мэр пошел к людям и позвал всех в администрацию, посадил за стол, создал переговорную площадку, а с другой стороны — руководство церкви. Если бы непримиримость продолжалась и люди бы продолжали продавливать свои позиции, то ни к какому опросу и ни к какому согласию мы бы не пришли.

Что в результате выиграл город? Я прошла в этом конфликте непростой свой личный путь и внутри своей семьи. Мне кажется, что город со всех сторон выиграл. И, может быть, судьба, а может быть, сама святая Екатерина определила место для храма, максимально приближенное к тому месту, где он стоял исторически, и горожане сделали свой выбор, и, конечно, был самый большой плюс в том, что люди услышали друг друга и стали договариваться, люди поверили в то, что представителям власти не все равно. И для каждого из нас это был непростой такой урок жизни. Я очень благодарна людям, которые продолжают отстаивать идею храма, я очень хочу, чтобы храм Святой Екатерины появился в моем родном городе. И я благодарна молодежи, активным ребятам, которые сохранили для города сквер.

Надежда Низамова, заместитель главного редактора Е1.RU:

— Все дни «сквера» мы жили там. Приходили, как по расписанию, в шесть-семь вечера. Уходили в пять утра. Работали на автомате, не понимая, как долго это продлится, сколько еще бессонных ночей мы проведем там. Но мне сложно понять журналиста, который мог бы со спокойной душой сидеть дома, когда в центре города творилась история. Стать свидетелем, участником этих событий — это счастье. А показать все нашим читателям и подписчикам — счастье вдвойне. Поэтому я была там каждый день. Включала камеру и шла.

И когда сотни людей писали в комментариях к стримам: «Спасибо, Е1». Когда в личку приходило: «Только благодаря вам мы стали свидетелями событий, которые войдут в новейшую историю России». Когда на улице жали руку. Когда две девушки подошли в сквере, подарили варежки, в которых удобно снимать, и сказали: «Смотрели все ваши эфиры. Специально для вас связали, чтобы руки не мерзли». Все это — бесценно. Все это я вспоминаю до сих пор и благодарна нашей аудитории — она у нас огромная и невероятно отзывчивая.

Что было самым страшным? Страшно не было. Было интересно. Сердце, конечно, колотилось сильнее, когда спортсмены вытесняли людей из сквера и мы попали в замес, когда забор стали ломать, когда омоновцы в касках цепочкой сдвигали протестующих к фонтану. Но это был не страх. Скорее азарт, желание не упустить яркие моменты, показать их.

Я думала: «Ну как же так? Неужели никто этого не увидит?» И бежала на другую сторону сквера, чтобы подключиться опять. Мы должны были быть в центре событий, должны были задавать неудобные вопросы участникам обеих сторон. И страху в таких ситуациях не место.

Что я поняла? Что мы все делали правильно. Мы показали все дни и события, дали возможность высказаться всем и, главное, заручились поддержкой сотен тысяч наших читателей. Спасибо вам!

И я еще раз убедилась: Екатеринбург — лучший город. Свободный, яркий, открытый, честный, сильный.

Саша Цариков, журналист, шоумен, активный горожанин:

— Самых ярких воспоминаний у меня три. Первое касается того момента, когда я стоял в ожидании в очереди, ждал, когда меня пропустят через арку, проверят на наличие оружия. И внутри это ощущение, что с минуты на минуту ты будешь в окружении очень близких и приятных тебе людей.

Второе — это иллюминация, которую люди устраивали с помощью фонариков смартфонов. И то, как они в момент зажигания друг на друга смотрели. Ну и, наконец, третье — то, как власть услышала, что о ней на самом деле думают. Я про появление Высокинского в последние дни в сквере.

Прошел год, я сегодня проезжал мимо сквера. Он прекрасен: яблони цветут. Невероятное место, которое удалось сохранить. И я счастлив, что в тот момент екатеринбуржцы сплотились и не поленились каждый день приходить в сквер и защищать его. И вообще защищать то, что им дорого. Мне кажется, если бы так сплоченно выступали все россияне, екатеринбуржцы, по разным поводам, у нас была бы совсем другая страна, совсем другой город. Более дружелюбный, более открытый, более демократичный.

Мне кажется, мы этому научились. Самоорганизации, народной демократии, тому, чтобы перестать оглядываться.

Ирина Мурзина, доктор культурологии, автор курса «Уроки екатеринбурговедения»:

— События в Екатеринбурге годичной давности уже стали историей — много написано, надеюсь, осознано, позиции выверены и акценты расставлены. То, что происходило в те дни на месте будущего храма, одни называли мирным протестом горожан, у которых проснулись гражданские чувства, другие — провокацией, третьи — богоборчеством.

А меня не покидает странное чувство неловкости, когда вспоминаешь события тех нескольких дней.

И неловкость связана прежде всего с той агрессивной лексикой, а на самом деле с эмоциональным фоном, который доминировал: «битва», которая «проиграна» одними и «выиграна» другими, «борьба» (и уже не важно — «за» или «против»). Неловкость вызывали слова «Мы горожане, и поэтому мы — за сквер». А у меня все время был вопрос: «А я кто? Мне отказано называться "горожанином"?» Неловкость возникала от ощущения срежиссированного спектакля, вольными или невольными участниками которого стали мы все. И те, кто #МыЗаХрам, и те, кто #МыЗаСквер.

И если немного абстрагироваться от произошедшего, то возникает вопрос, который и год назад был уже очевиден: за что, в конце концов, так ратовали «стихийно пришедшие на митинг люди»?

Пространство, в котором живут люди, можно представить как систему координат: «горизонтальная плоскость» — это наша обычно-обыденная жизнь, с ее маленькими радостями, повседневными заботами, сиюминутными удовольствиями; «вертикаль» — это о смыслах, высших, глубинных, без которых человеческая жизнь мельчает. Так вот храм — это про «вертикаль», а сквер, как бы он ни был хорош, — про горизонталь.

Собственно «столкновение» было экзистенциальное: сиюминутное удовольствие против смысла. Когда так громко звучали слова «Храма здесь не будет!», мне все время вспоминались слова известного персонажа Достоевского: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить». И от этого тоже было неловко…

Я полистала свои ленты в социальных сетях тех дней и вспомнила, как слова о «городе бесов», сказанные столичным журналистом, были мной восприняты как личное оскорбление. Я живу в Екатеринбурге — городе, который находился (и, надеюсь, все еще находится) под покровительством святой Екатерины.

Как ни странно, но обращение к образу небесной покровительницы города стало одним из положительных результатов того противостояния. Мне чрезвычайно импонирует, что появилось много материалов и различных публикаций, посвященных святой Екатерине. И особенно дорого то, что святая Екатерина известна как покровительница знания. Нам, на самом деле, очень не хватает глубины и мудрости. А храм — это дом Бога, к которому обращаются — за смыслами, за мудростью.

Когда в социальной сети возникает фраза «поделиться воспоминанием», кажется, что это попытка сохранить переживание времени. А на самом деле — это напоминание о прошедшем, которое мы почти не помним. И это не потому, что у нас «короткая память», а потому что в постоянном калейдоскопе событий мы не успеваем остановиться и задуматься. У екатеринбуржцев год назад возникла такая возможность: подумать и осознать, «кто мы, какие мы и куда мы идем». Я надеюсь, что к смыслам…

Федор Крашенинников, публицист:

— Те, кто с нами спорил, оказались неправы, все их аргументы были биты. Оказалось, что можно найти другое место для церкви. Защитники храма говорили: «Вы будете протестовать против любого места», но никто против строительства храма на новом месте не протестует и не собирается. Так же оказался враньем аргумент, что это протест ради протеста.

Как мы видим, если нет очевидного повода — нет и протеста. Был бит аргумент о том, что городу очень сильно нужен храм и, вообще, что православные люди не могут жить без храма. Главный храм — в душе у человека. Если он хочет молиться — ему хватит существующих храмов, тем более что молиться можно и дома, Пасха в 2020 году отлично показала нам это. Наличие огромного здания с крестом на крыше ничего не меняет и в нем нет особой нужды.

Кроме того, хочу обратить внимание, что те люди, которые с таким энтузиазмом говорили нам, что город задыхается без храма, его надо строить срочно, сейчас никуда не торопятся. Когда речь шла о сквере, они очень спешили, поставили там забор. А сейчас у них есть земля — начинайте строить. Я не тороплю их и не ругаю, они могут строить хоть двести лет, пожалуйста. Просто обращаю внимание, что вся спешка, про которую нам говорили в прошлом году, была показушной. Все те спикеры, которые с нами спорили, обзывали нас и ругали, оказались не правы.

Я очень горжусь тем, что мы там были. Считаю, что мы все сделали правильно, вели себя корректно, и очень жаль, что безобразное дело о сквере продолжается, людей допрашивают — это очень плохо.

Для меня самое яркое воспоминание — последний день, когда все поняли, что мы победили, и там был прекрасный концерт, собирались люди, были теплые дни. Это очень хорошо, мы чувствовали себя горожанами и гражданами Екатеринбурга, прекрасного города, в котором хорошо жить.

Дмитрий Москвин, общественник:

— За этот год ситуация претерпела изменения, но не потеряла суть. Это все-таки очень важное, эмоционально мощное событие, которое встряхнуло город, показало, что горожане — субъекты городской жизни. Что они готовы, имеют право и достойны принимать участие в выработке городских решений. И все это как тогда напугало власть, так и сейчас достаточно серьезно на нее воздействует. Это видно по тому, как не соблюдаются нормы самоизоляции.

В соседних регионах власть жестче. А здесь это не то чтобы мягкость, а скорее попытка не наступить на больную мозоль местных жителей, избежать конфликтов и напряжения. В городе любая ситуация, когда кого-то ломают через колено или что-то навязывают, перерастает в потенциальное противостояние. И я думаю, что история со сквером точно останется в летописи Екатеринбурга. Она показала, что надо явно или не явно искать какие-то компромиссы.

За прошедший год эта власть не набрала рейтинга, любое решение воспринимается либо с иронией, либо в штыки. И это тоже результат событий в сквере. И нам с этим придется иметь дело. Все-таки один из вопросов, которые лежали в основе произошедших событий, — вопрос об изменяемости и сменяемости власти. И поскольку он на уровне города не решен, любой эксцесс может стать триггером.

Главная проблема, которая остается спустя год, — преследование активистов, участников этих событий. Дела так до сих пор и не закрыты. Не знаю, были ли во время карантина вызовы в следственный комитет, но, по-моему, очевидно, что пора закрывать эти дела и просто признать, что да, это было.

А здесь — еще больше кадров с той самой недели протестов в Екатеринбурге. Скандал вокруг сквера в центре столицы Урала дошел до президента Владимира Путина. Он предложил узнать мнение горожан, добавив, что для этого есть очень простой способ — опрос. И в голосовании за место под строительство храма Святой Екатерины победил Приборостроительный завод.