«Бывает, кричат из-за двери: "Будьте вы прокляты!"»: интервью с легендой уральской тележурналистики

Сегодня, 5 февраля, исполняется 60 лет легенде уральской тележурналистики, автору, кажется, вечной рубрики «Городской дозор» Юрию Шумкову. На телевидении он работает уже больше двадцати лет, тринадцать из которых каждый день выезжает во всевозможные районы Екатеринбурга и помогает там решать проблемы людей. Мы поговорили с юбиляром о его работе, усталости, помощи людям и цензуре.

— Юрий, поздравляю с юбилеем! У вас есть хотя бы примерное понимание, сколько людей стали героями ваших сюжетов и скольким удалось помочь?

— Можно примерно прикинуть. Рубрика же ежедневная. Если из 365 дней убрать все выходные, отпуска и прочее, то рабочих дней остается около двухсот. И каждый день я выезжаю, каждый день — это чья-то проблема, решается чья-то судьба. За тринадцать лет получается 2600 героев. А помог, как я предполагаю, значительно большему числу людей. Ведь если человек обратился с проблемой, то мы на его примере показываем, как ее решить. Бывает, нам пишут: «У нас прорвало трубу, все затопило, и никто ничего не делает». Мы приезжаем, разбираемся, помогаем. А на следующий день уже другой человек пишет: «А теперь приезжайте и снимите у меня то же самое». Но нам-то это уже не интересно.

— Как часто удается помочь герою, к которому вы приезжаете?

— Бывают разные случаи. Иногда жители обращаются с проблемой, а это их вина, или вина их соседей. Конечно, не всем удается помочь. Я бы сказал, что в 60% случаев удается помочь.

— За эти тринадцать лет программа как-то поменялась?

— Может быть, я менялся сам. Когда мы только начинали, мне важно было найти человека, ответственного за проблему. И сначала я приезжал к ним. Сейчас я научился работать по-другому — сначала мы снимаем проблему, а потом уже становится понятно, к кому обращаться. Ну и сейчас я, узнав о какой-то проблеме, сразу могу сказать: «А, понятно, это такая-то управляющая компания, у нее вот такой директор». Я известен в этом коммунальном мире.

— Вы с годами не зачерствели, пока решали все эти проблемы?

— Нет, я же работаю в новостях. А здесь нельзя ничего пропускать через себя, потому что ты сгоришь изнутри просто. Съемки, монтаж закончились — и я уже живу своей жизнью и не вспоминаю о проблеме.

— Неужели никогда история не трогала так, что потом не могли о ней забыть?

— Такого практически не бывает. Могу знакомым рассказать, поделиться, но переживания всегда отходят на второй план. Всегда трогают одинокие старики. У них есть даже дети, но им они не нужны.

Но вообще меня уже трудно чем-то удивить, я всего насмотрелся.

— Расскажите о самом запоминающемся вашем герое, самом ярком или странном.

— Мне запомнилась история с платежом за интернет. Человек заплатил, но, видимо, меньше, чем надо было. И разница была в каких-то копейках, или даже долях копеек. Но робот ведь видит только то, что не хватает нужной суммы. И человек остался без интернета. Четыре часа мы ждали ответа от провайдера, который в итоге признал вину, дал ему какие-то льготы. Вроде такая ерунда, а человек самозанятый, работает из дома. И он из-за этой мелочи потерял деньги. История с юмором, но грустная.

— Много попадается странных, фриковатых людей?

— К сожалению, попадаются. Немного, но они есть. Бывает старческий маразм. Люди с синдромом Плюшкина попадаются, такие во всех районах есть. Набивают всю квартиру каким-то мусором, сами туда войти потом не могут. Бывает, что не пускают в квартиру, кричат: «Уходите отсюда, будьте вы прокляты».

— Вы не устали еще от «Городского дозора»?

— Нет. У меня же есть выходные, а когда ухожу в отпуск, чувствую, что чего-то не хватает. Я, когда снимаю проблему, стараюсь всегда найти какое-то новшество, сделать по-другому. Решать вопрос каким-то другим способом, нестандартно. Допустим, чтобы сделать детскую площадку, нужно провести собрание, бегать, собирать подписи, попасть в этот конкурс. А можно найти инвестора, который готов вложиться, потому что он раньше тут жил, у него теплые воспоминания.

— Бывают истории, когда клубок вообще никак не распутывается и проблема не решается?

— Я скажу так. К сожалению, у нас пресса не является независимой, каждый мой выезд — по большому счету шаг на минное поле. Я могу до какой-то точки дойти, а дальше нельзя. Допустим, это касается деловых партнеров моего работодателя. Нежелательно, чтобы я с ними конфликтовал. У меня бывали случаи, когда я уже все снял, а мой сюжет снимали с эфира волевым решением генерального руководства. Я бы и рад помочь, но я сам пострадаю — это я бы назвал нерешаемой проблемой.

— Это главные сложности?

— В принципе, да. «Студию-41» же называли «мэрским каналом». Соответственно, против городской администрации, против Чернецкого я не мог что-то сказать.

— Расскажите о сюжете, которым вы гордитесь.

— Такая была история. Модный бутик, а у него стоял дизель и вытяжная труба вдоль стены. От него шум и грязь. Прямо при мне женщина протирает подоконник салфеткой, а она уже черная вся. И вот мы с Роспотребнадзором бились, но добились в итоге, чтобы они все по-человечески сделали. А позиционируют себя модным бутиком. Я очень был рад, потому что это тянулось несколько лет и никак ничего не могли сделать.

— Часто к вам со странными просьбами обращаются?

— Конечно, бывает, просят помочь с огромной ямой — страшно ходить, коляска может провалиться. Мы приезжаем, а там ямка-то маленькая совсем. Но они жалуются. Люди практически всегда преувеличивают свои проблемы. Но ведь журналисты тоже любят приукрасить.

— Вам никогда не хотелось кардинально изменить то, что вы делаете?

— Нет, мне всегда очень нравилась моя работа, где бы я ни был. Бывает, в анкете на загранпаспорт просят заполнить места работы за последние пять или десять лет. Я смотрю, а у меня всего одна строчка. Я очень даже горд тем, что у меня так сложилось. Я горжусь не перед кем-то, а для себя. Я считаю, это почетно — проработать на одном месте. При мне на «41-м канале» раз пять сменился состав работников. А я вот все остаюсь и работаю. Если работодателя устраивает, мне тоже нравится.