«Я часто вижу в сквере пьяные рожи»: интервью со спортсменом, который защищал забор у Драмы

Две недели назад жители Екатеринбурга оказались по разные стороны забора, за которым собирались построить храм Святой Екатерины. Одни не хотели стройку в сквере у Драмтеатра и этот забор сломали, другие приехали и поставили его на место. Защитники забора — все как на подбор спортсмены, некоторых быстро опознали и рассекретили: профессиональные бойцы, тренеры спортивных клубов.

Один из спортсменов согласился рассказать о том, зачем пришел в сквер, но перед самым интервью попросил сохранить анонимность, чтобы не усугублять ситуацию — он уверяет, что после противостояния он сам, его жена и мама стали получать угрозы в соцсетях.

— Как вы оказались в сквере?

— Никто не звонил, не звал, как пишут, что какие-то проплаченные, не проплаченные [люди приходили]. Никто не звонил, ни копейки не получил, да я, наверное, бы и не взял. На самом деле так же, как и те люди, которые за сквер пришли, тоже приехал туда вечером, погода хорошая была. Со мной приехала пара друзей моих. Я приехал туда, встретил знакомых как с той стороны, так и с этой стороны.

Я, по-моему, на Е1 и увидел, что там забор ломают, можно же тоже спросить, а как с той стороны люди появились? Причем их было намного больше, чем тех, кто за храм. Где у них там точки сбора были, может, тоже их кто-то вызванивал? Ну, у меня есть такая версия.

Много с кем пообщались с той стороны забора, ребята были адекватные там, причем взрослые, с кем мы нормально подискутировали на эту тему, но большинство-то на самом деле были провокаторы, молодые, от 15–16 лет, оскорбляли, задевали наше личное. Мы очень долго стояли и слушали-слушали-слушали, люди кидались [в нас] едой, камнями, бутылками, водой поливали, некоторые даже какими-то перцовыми баллончиками. То есть были провокации, мы долго терпели, почему-то сотрудники МВД не вмешивались.

— Полицейские ходили за забор, что они там делали?

— Они ходили как за забором, так и с нашей стороны, но они не вмешивались. Я увидел это и во всех СМИ, почему-то сотрудники МВД бездействовали. Там был один какой-то инцидент, якобы с нашей стороны какой-то человек там был (имеется в виду то, что вступил в конфликт с полицейским. — Прим. ред.), но я не видел эту ситуацию.

— Как получилось, что с вашей стороны столько спортсменов оказалось?

— Там не только спортсмены же были, с нашей стороны, за забором, и дедушки были, и женщины ходили, это как-то обобщили, что спортсмены.

— На записях видно, что именно спортсменов было несколько десятков. Они тоже пришли по отдельности туда?

— Я без понятия, со мной туда приехало буквально два человека. Мы приехали поддержать свою позицию — как и с той стороны было много народу, так же и с нашей стороны, но были не только спортсмены.

— Вы знаете людей, которые с вашей стороны были?

— Ну, не всех, некоторых, конечно, знаю и по спорту, и по жизни. Причем с обеих сторон.

— Говорили, что это частная армия, что приехали за деньги…

— Я не могу за всех говорить, конечно, но нам никто деньги не предлагал, реально приехали туда свою позицию отстоять. Там пишут, что кого-то били. Да я даже пальцем никого не тронул.

— На месте вами кто-то руководил? Как вы решили организованно поставить забор?

— Никто. Просто скучковались, были ребята — не то чтобы они организаторы, просто был разговор, что забор уронили, и многим это реально не понравилось, почему они себе такое позволяют, просто решили: а давайте поднимем этот забор, посмотрим, как они среагируют. Подняли забор, и потом началась вся эта потасовка, начались оскорбления, в нас кидали камнями. Долго терпели, я уже потом один раз не сдержался, когда человек перешел на оскорбления, не бить же его, предложил ему: давай решим это все потом, если ты мужчина, если ты кричишь, что ты боец, давай подтверди свои слова, но только уже в рамках ковра, татами, ринга.

— Сколько примерно было тех, кто забор ставил?

— Да я не считал, ну на порядок меньше [чем тех, кто за сквер].

— Вы верующий человек?

— Да, я верующий человек, с детства воспитан, и в храм хожу, и в церковь хожу, даже татуировка есть (показывает татуировку с религиозной надписью).

— Куда ходите?

— Мм?

— Куда ходите?

— У нас там, в нашем микрорайоне.

— Почему вы считаете, что храм должен стоять именно в этом месте?

— Ну смотрите, во-первых, до 1930 года стоял этот храм, и я общался со многими жителями, кто постарше, с одной бабушкой, она говорит: как они себе могут вообще такое позволять, эти люди. Мама этой женщины ходила к остаткам того храма, когда уже руины были, руки прикладывала, иконы прикладывала, запрещено это было, советская пропаганда, все дела. Все плакали тогда и все жалели, до революции, вы сами понимаете, люди были верующие, в Бога веровали, был царь и Бог, тогда еще было вот это поколение, и они реально жалели, они плакали, когда этот храм разрушали.

Вторая причина, почему я за храм именно на этом месте — я в городе живу, нечасто, но бываю в этом сквере, я вижу какие-то пьяные рожи, причем это малолетки, и тут же с колясками гуляют, тут же и дети играют, на самом деле бескультурье полное. При этом там же никто не сказал, что сквер полностью уберется, какую-то часть сквера просто займет храм, и он как-то окультурит это место.

— Были ли у вас договоренности насчет применения или неприменения силы?

— Применения силы никакого не было. Мне кажется, это просто у каждого в голове сидело, тем более столько сотрудников [полиции] ходило. Мне кажется, если бы была применена сила, там бы явно были бы проблемы с законом у людей. Тем более если там были спортсмены, у каждого в голове должно быть понимание, что, если ты спортсмен, ты на улице вообще драться не должен. Не та ситуация это была для применения силы, вот и всё. Были провокации, но люди сдерживались, любому терпению приходит конец, хорошо, что это все прошло без применения физической силы. Надо отдать должное ребятам, что никто не спровоцировался на это, хотя провокации были очень мощные.

— Как вы думаете, что движет людьми, которые за сквер пришли?

— Есть какая-то часть людей, которая реально поддерживает сквер, с ними было приятно поговорить, подискутировать. Но большинство вот этих вот, скажем так, хипстеры — не хипстеры, вот эти неформалы, ведут себя они вызывающе. Люди пришли за сквер, и все это переросло в какую-то позицию против власти, против еще чего-то. Мне говорили: «Да ты за нашу власть». Да я ни в коем разе, у меня мать-пенсионерка живет на копейки, я помогаю ей, я официально работаю. Я не поддерживаю нашу власть в каких-то моментах. У меня есть своя позиция именно по храму.

— Про спортсменов говорили, что они связаны с РМК, с Академией единоборств.

— Я никак не связан. Это же начали раздувать, говорят, костюмы, футболки Академии единоборств. Они в продаже были, две-три недели назад они акцию объявили, одежда популярная, известных брендов, у них была акция — 50%-я скидка, то есть костюм, который стоит 14 тысяч, продавали за 7 тысяч. Мы приезжали на турнир с друзьями, и там просто была очередь на распродаже. То же самое, как Adidas, как Nike. Сейчас будут определять по одежде какое-то отношение к структуре или организации? Я считаю, это бред.

— Вы говорили, что у вас были знакомые и со стороны тех, кто за сквер. Вы с ними как-то обсуждали эту тему?

— Да, мы ходили вдоль забора, подходили, дискутировали на эту тему с теми, кто пришел реально отстоять сквер, свое мнение, даже не со знакомыми общались о том, зачем нужен храм. Но тут же это все прерывалось этими… Причем я видел: реально там наливали им, приходили, скажем так, выпить. Очень много пьяных было с той стороны, с нашей стороны ни одного не видел, с той стороны очень много неадекватных, под чем они там еще, молодежь пьет пиво, водку, энергетики. Лично я видел очень много людей с пивом, которые просто уже были в неадеквате.

— На видео есть момент, когда толпа спортсменов идет и у вас подняты правые руки. Это расценили как националистический жест.

— Да нет. Я знаю этот момент. Ну просто чтобы было отличие, [сказали], кто за храм, поднимите руку. Националистическая, насколько я знаю, — это правая рука, да, вверх поднятая? Я лично левую руку поднимал. Но я и шел не в первых рядах, не видел этого, когда кто-то кого-то толкал, выгонял. Ну ничего там, никакой силы не было, ничего такого.

— Во сколько вы ушли из сквера?

— Мы стояли там часов до 5–6 утра, уже светать начало, с той стороны начали люди подрассасываться, ну и мы тоже просто ушли с друзьями.

— Больше вы не ходили в сквер в другие дни?

— Нет, я понял, что нервы поберегу, следил за ситуацией в СМИ.

— Как думаете, чем закончится история?

— Не знаю, я слышал, что правительство пошло навстречу людям, начали выбирать другие места. Конечно, хотелось бы храм увидеть на этом месте. Я бы хотел, чтобы там стоял храм, у меня такая позиция. Я был на молебне зимой. Нужно искать компромисс, правильно наш президент сказал, что нужно проводить опрос, считаю, только это поможет как-то ситуацию вырулить. Но хотя лично мое мнение, представляете, если по этому опросу выиграет мнение, чтобы поставить храм на этом месте, вот эти вот люди, которые, может быть, они кем-то проплачены, может, не проплачены, не могу утверждать, я же не знаю этого, мне кажется, что они дальше начнут провоцировать ситуацию, скажут, что опрос купленный. Посмотрим, что дальше будет.

Вопрос, где будут строить собор Святой Екатерины, так и не решен. Сейчас в администрации города собирают предложения горожан. Мэр Александр Высокинский провел встречи и с защитниками сквера, и со сторонниками храма, и с депутатами. Губернатор считает, что сквер нужно исключить из списка возможных мест, но вице-губернатор думает иначе.