Путёвка из жизни: жителей рабочего поселка в Екатеринбурге лишили прав на собственные дома

В небольшом проулке нас встречает толпа раздражённых людей.

— Не могли долго найти? — кричат нам. — Ну, значит, так хотели!

На нас тут, кажется, злились, потому что приняли за очередных чиновников.

Мы приехали в Путёвку — старый станционный посёлок в черте Екатеринбурга, он относится к Октябрьскому району. С одной стороны посёлка — железная дорога, с другой — Сибирский тракт и психбольница. Сбоку — огромная пропасть гранитного карьера, где добывают гранит, которым, кстати, облицован фасад Храма-на-Крови и из которого сделаны стены и мозаики в екатеринбургском метро. Рядом с Путевкой ещё один поселок — ДОК (сокращённо от деревообрабатывающего комбината)

Эти посёлки выросли ещё в 30-е годы, отстроены руками рабочих гранитного карьера и деревообрабатывающего комбината. А потом их объявили нахаловками — так называют самовольную, «нахальную» народную застройку; такое, оказывается, бывало в России ещё в XIX веке.

Звание нахаловка прилипло к честным рабочим посёлкам, которые строились вроде как с разрешения советских властей.

Но в 90-е менялись старые законы и появлялись новые, этим землям почему-то присвоили категорию Ц-6. Это зоны обслуживания промышленности, торговли, складирования и мелкого производства. А на таких землях, разумеется, никаких садов-огородов разводить нельзя, потому что рядом санитарная зона: вредные производства, карьер и железная дорога.

Люди с их избушками остались не у дел. До этого платили какие-то налоги на землю, а с 90-х и их отменили. И Путевка оказалась вне закона. Некое наследие бардака 90-х в развитом городе-миллионнике, который принимает чемпионаты мира по футболу и борется за право проведения международных выставок.

Почти полторы тысячи людей остались в другой жизни. У них есть почтовые адреса, но нет права на прописку и права узаконить земельный участок, на котором жили их бабушки и дедушки. Дачная амнистия их тоже не касается. Если нет возможности прописаться где-то у родных, то они не могут взять кредит или получить загранпаспорт.

Встретившим нас людям объясняем, что мы не чиновники, а журналисты. Они успокоились и стали доброжелательнее. Кричат, рассказывают, перебивая друг друга, истории своей жизни, связанные с посёлком.

— Меня зовут Галина. Я здесь 67 лет живу. Мои мама с папой купили у бывших хозяев участок земли и горбыль обменяли на старинный самовар. Начали строить большой дом.

Все эти договоры купли-продажи, написанные от руки и заверенные печатью несуществующего сельсовета, сейчас в судах не рассматриваются.

Местных жителей никто не выдавил за эти годы, не споил и не выкупил за копейки. Их слишком много. Все они нормальные, не маргиналы. Полно молодых и людей средних лет. Много рабочих с Сибирского карьера. Детей прописывают кто где может, чтобы устроить в садик и школу. Ближайшая школа через дорогу — в другом микрорайоне, там ситуацию знают, берут с «дальней» пропиской. Через дорогу — совсем другая жизнь, новостройки, садики, школа, современные детские площадки.

Кому-то из жителей всё-таки удавалось получить прописку — её разрешали делать перед очередными выборами, но потом снова прикрывали. Один из местных, бывший детдомовский, а ныне отец троих детей рассказал, что ему поставили штампик в обмен на то, что он не будет претендовать на получение жилья. А кто-то находил лазейки и даже приватизировал дома. Хотя стоят они всё равно на не предназначенной для жилья территории.

Наш «митинг» с местными жителями проходит рядом с забором из красного кирпича, за которым виднеется кирпичный дом, крытый металлочерепицей. Конечно, не роскошный особняк, просто основательный и выделяется среди множества скромных домиков соседей: вкладываться в стройку в такой ситуации люди боятся.

Хозяин кирпичного дома — приезжий из одной из бывших союзных республик. Хотя и не потомок первых рабочих карьера, но живёт здесь уже лет 20. Работящий, даже устроил что-то вроде маленького автосервиса у себя на первом этаже. Его дом приватизирован по суду. Судьи приняли во внимание все архивные документы и постановления, изданные советской властью. Но закон одинаков не для всех. Счастливых домов в двух посёлках, по неточным подсчётам местных, штук сорок. Остальные 400 — вроде как самовольный захват.

Игорь Полюхов купил в Путевке избушку в 1988 году, когда был студентом художественного училища. Соблазнился ценами: было дешево. Игорь добивался прописки восемь лет. Сломался, прописался у мамы.

Позже он привёз к нам в редакцию копии документов из истории посёлка. В Путевке жили бывшие раскулаченные, переселённые. Их везли на Урал со всей России. Работали на карьере, вечером возвращались в свои лачуги и бараки.

В войну тут начали селить эвакуированных. Потом вместо бараков появились дома, часто отстроенные по-быстрому, на камнях без фундаментов. Передовиков производства, ударников труда снабжали самыми простыми стройматериалами.

В 60-х годах, когда началась застройка Екатеринбурга, появились хрущёвки и самые первые девятиэтажки, на Путевку обратили внимание, переписали дома, начали давать названия улицам. В 80-е годы, когда начали отстраивать новые районы ЖБИ, Синие Камни — до тех времен они были такими же деревянно-барачными, — жителей Путевки собрались переселять в новые квартиры. Забрали все домовые книги… И через несколько лет вернули.

— Где сейчас эти квартиры, выделенные для нас? Вот вам пример советской коррупции, — говорит Игорь. — А представляете, уже в 2000-е годы один наш сосед, юрист, — у него доступ в какие-то архивы был — раскопал, что в каких-то документах и мы, и наши земли значились как взятые в аренду. То есть нас в аренду брали, там названия конкретных фирм.

— А зачем вы нужны?

— Это, так сказать, виртуально брали в аренду, видимо, договорились с кем надо. Они и приватизировать могли, но не хотели. Выжидали, наверно, когда городу понадобится эта земля, чтобы быстро оформить в собственность. А чтобы город потом выкупал у них.

Игорь вообще-то декоратор, но рассказывает о тонкостях коррупционных схем. Они их в Путевке постоянно обсуждают.

Сейчас возле Путевки и посёлка ДОК трутся разные мелкие мошенники. То риелторы «впарят» землю наивному покупателю, уверив, что по домовой книге можно всё приватизировать, то предложат узаконить, «только предварительно внесите предоплату 150 тысяч».

Сельсовета в посёлках нет ещё с советских годов. Как и уличного освещения. Недавно жители скинулись по тысяче с двора на дорожную нарезку — засыпали дороги. В весенне-осеннюю распутицу дороги всё равно в месиве грязи. Мусор жители бросали на выезде из посёлка. Горы мусора раздражали начальство карьера — к ним приезжают богатые, приличные заказчики, а тут многолетняя помойка. То ли город, то ли карьеры поставили жителям контейнеры, организовали вывоз мусора.

Раз в пять лет в посёлок заглядывает очередной участковый — познакомиться. Но с порядком тут более или менее спокойно, свои же утихомирят. Местные говорят, что, несмотря на темноту, ходить даже ночью нестрашно. Чужих тут нет — только приезжие. Одни приехали из бывших союзных республик и живут уже лет двадцать, ассимилировались. Есть и гастарбайтеры, но межнациональных конфликтов нет, живут дружно.

В 2000-е годы в посёлке ДОК вдруг начались поджоги. Погибли семь человек. Милиция реагировала вяло, пока местная почтальонка не привезла депутатов. Устроили митинг. Тогда начали расследовать. Поймали какого-то наркомана-пиромана, отправили на принудительное лечение — как раз через дорогу, в один из корпусов психбольницы. Но местные уверены, что наркоман — лишь исполнитель чьего-то заказа, а то и вовсе повесили всё на больного человека. Впрочем, поджоги тогда прекратились.

«Какие бульдозеры? Тут люди живут!»

Ольга Демченкова — юрист, живёт в ДОКе вместе с сыном лет тридцать. Приехала с севера Свердловской области, купила тут дешёвое жильё. Рассказывает нам:

— Страшно, уйдёшь на работу, а придёшь — и бульдозер дома разбирает. У нас нет с сыном другого жилья, правда! А уже приезжали люди от застройщиков. Соседи обрывок разговора по телефону слышали: «Как тут бульдозеры гнать, тут люди живут!» Предупредили, чтобы мы ничего не сажали и уехали.

Много лет Ольга пишет в разные инстанции — в Генеральную прокуратуру, губернатору, президенту, — ходит по кабинетам, получает отписки с одинаковым содержанием: на этих землях ничего строить нельзя, санитарные зоны.

— Был у нас шанс в конце правления Чернецкого, на одном из приёмов он обратился к Вяткину (бывший главный архитектор Екатеринбурга. — Прим. ред.): «Может, наконец отдадим жителям эти земли?». Всего-то надо было перевести земли из одной категории в другую. А Вяткин: «Нет, мы на них фармацевтическую фабрику, кластер будем строить».

Никакой фабрики не построили, а сейчас то ли интересы у кого-то какие насчёт земель, то ли просто как собаки на сене — самим особо не нужны, но, может, и пригодятся…

Мы попросили прокомментировать ситуацию с рабочими посёлками бывшего главного архитектора Екатеринбурга Михаила Вяткина. Михаил Борисович 20 лет занимал пост начальника Департамента архитектуры и градостроительства. Теперь он председатель градостроительного совета при администрации Екатеринбурга.

— До сих пор проблемы с Путевкой? — удивился Михаил Борисович. — Сложная ситуация. Я совершенно точно не мог ничего сказать про фармацевтическую фабрику. Это неправильный подход: мы вас снесём ради фабрики. Вопрос стоит только в пригодности этих территорий для благополучного проживания людей. Посёлки попадают в санитарные зоны железной дороги и гранитного карьера. Жилые дома, построенные самовольно, оказались в этой зоне. Чтобы узаконить, нужно переложить ответственность за санитарное состояние на руководителей карьера и железной дороги. Закрыть карьер? Руководители предприятий не виноваты в сложившейся ситуации, жители сами построили дома на этом месте.

— Почему в одном и том же посёлке кому-то удалось узаконить, кому-то нет?

— Когда я работал, мы узаконивали только тех, кому Роспотребнадзор давал согласование. Если Роспотребнадзор даст заключение, что на данной территории можно проживать, она безопасна для проживания, то можно ставить вопрос о переводе этой территории в другую категорию (жилую зону). Тем более сейчас Гордумой обсуждаются новые правила землепользования и застройки, решаются проблемы зонирования, могут быть внесены изменения в этот документ. Но жителям нужно добиваться, чтобы Роспотребнадзор дал положительное заключение о возможности проживания на этой территории. Специалисты должны сделать замеры воздуха, шума. Если всё удовлетворительно, то никаких препятствий быть не должно.

— Зачем замеры воздуха? — не понимает Ольга Демченкова, которой мы пересказали разговор с Михаилом Вяткиным. — Не могут быть выбросы от карьера! Там же не руду, а гранит добывают! Отговорки. Только напишите: если приедут бульдозеры, большинство никуда не уйдёт, землянки выроем, всё равно будем тут в траншеях жить!