"На поиски просился даже 11-летний мальчик": координатор "Лизы Алерт" рассказала, как искали малыша Диму

За поисками четырёхлетнего Димы, который пропал в лесу возле Рефтинского водохранилища, следил, кажется, весь Екатеринбург и окрестности. Мальчика искали четверо суток МЧС, полиция и добровольцы. Основной шквал работы свалился на поисковые отряды "Лиза Алерт" и "Сокол". Один из поисковиков в итоге и нашёл мальчика. О том, как проходила масштабная поисковая операция и как устроена работа отряда, рассказала координатор "Лизы Алерт" Екатерина Кузнецова.

– По вашим подсчётам, сколько человек вышли на поиски Димы?

– Я формировала экипажи и считала только тех, кто проходил через меня. В первый день это было 370 человек, во второй – больше 400, на третий – более 600. А ещё были те, кто самостоятельно ездил. То есть всего, я думаю, больше тысячи волонтёров. Были те, кто постоянно ездил по маршруту Екатеринбург – Рефтинский, с самого утра вставали и до вечера отвозили волонтёров, как только набиралось 4 человека в машину.

– Кто эти люди?

– Это жители Екатеринбурга, области. Возраст совершенно разный. Мне писали и подростки: "Со скольки лет можно участвовать? Мне 15, меня пустят или нет?". Самый младший, кто просился на поиски – мальчик 11 лет. И писало много людей в серьёзном возрасте: "Мы в хорошей форме, мы можем!". Ребята, кто прочёсывал леса в цепи, говорили, что вместе с ними шли бабушки и дедушки, которые даже всем фору давали через болота!

– А постоянный костяк "Лизы Алерт" – это кто?

– Это сформировавшийся коллектив, который сложился за 3 года. После поиска Саши Золотиной в Михайловске пришло очень много людей. Потому что ребёнок, поиск резонансный, после таких всегда поднимается волна: "Я хочу быть волонтёром, искать детей!". В активе у нас около 25–30 человек – это старшие групп, координаторы и инфорги. Это люди совершенно разных профессий. Я продавец в зоомагазине, по профессии бухгалтер. Есть у нас несколько программистов, профессиональный врач скорой помощи, дизайнеры. Работа и отряд – это совершенно разные вещи. Отряд – это для души, а работа для финансов. Никакой прибыли он не приносит, все выезды, наоборот, за свой счёт.

– Когда надо срочно ехать искать кого-то, как решаете вопросы с работой?

– Если человек понимает, что он сидит на работе и ему никуда не сорваться – ведёт инфопоиск, собирает информацию. Тот, кто может отпроситься, едет на поиски. Чаще всего срываются все. Многие начальники уже относятся с пониманием. В основном все знают, чем ребята занимаются. Особенно, если поиск детский, с работы все готовы сбежать.

– Как строится ваш день, когда приходит заявка?

– По звонку мы все собираемся. Система такая: приходит заявка, её отрабатывает инфорг, прозванивает родственников, больницы, бюро регистрации несчастных случаев, органы, собирает всю информацию. Координатор смотрит, что дальше делать: или мы куда-то выезжаем, или распространяем информацию через интернет и ориентировки.

– Когда Диму искали, у вас, наверное, вообще телефон не прекращал звонить?

– Я занималась транспортными вопросами, стыковкой пеших волонтёров и тех, кто на авто. В принципе, ночи не существовало как таковой. Двое с половиной суток я вообще не вставала из-за компьютера. Максимум можно было отбежать попить кофе, но за это время падало столько сообщений, что их потом разгрести было очень проблематично. Люди писали и ночью, и днем, и утром. Кто-то просто спрашивал, как у нас дела, какие новости. Такие сообщения я просто закрывала, потому что не было времени ответить. На таких масштабных поисках не существует остановки на ночь, это круглосуточный режим. Все это понимают и готовы работать. Первые два дня поиска Димы у меня были рабочими. Я сидела в магазине с напарницами, они мне помогали. Коллектив у меня понимающий, на клиентов отвлекались в основном они, а я постоянно формировала экипажи.

– Как вы отреагировали, когда узнали, что Диму нашли живым?

– Я как раз сидела на работе, мы с девочкой-напарницей формировали экипажи новые. Мне пришло сообщение в личке, я его прочитала, останавливаюсь и говорю ей: "Всё, не диктуй мне больше ничего". У неё такой испуг в глазах: "Почему?". Но сначала боялись радоваться, потому что за эти дни уже столько было "уток". Когда подтвердили, это был просто большой праздник! Люди ревели. Я уж на что человек стойкий, обычно всё в себе переживаю, но вчера тоже отошла в уголок и там не сдержалась…

– За поисками следил вообще, кажется, весь город!

– У нас за эти несколько дней в группе выросло количество участников с 12 тысяч человек до 25 тысяч. Следили просто все. Я вчера ехала на работу в жилетке с логотипами отряда. Захожу в трамвай, у меня бабушка спрашивает: "Поисками занимаетесь? Что там по Димочке?". Пришлось отчитаться перед всем трамваем. Не знаю, как вчера салют в городе не устроили по этому поводу!

Это общий результат всей Свердловской области и Екатеринбурга, не только отряда. Сделали все вместе, каждый внёс свою лепту – и машины, и продукты… Ребята не нуждались ни в чём, их любой запрос оттуда обрабатывался здесь моментально. Привозили бензин, еду, воду, дрова, лекарства. Роту солдат можно было накормить! Мне уже писали и просили прекратить вал продуктов. А водой там вообще, кажется, можно было заполнить ещё один водоём рядом с Рефтинским водохранилищем. Один магазин отправил в лес коробку репеллентов, которую бесплатно выделило начальство.

– Знаете лично тех, кто нашёл?

– Да, это была сборная команда – там и наши ребята, и "Сокол", и волонтёры. Все ходили вместе, не было какой-то делёжки, что "Лиза Алерт" ищет в одном месте, а "Сокол" в другом. Причём многие из мест, где нашли Диму, проверялись уже не на один раз. Постоянно находили его следы, как-то получалось, что следу вроде полтора часа, а ребёнка найти не могут. Поисковики ходили где-то рядом с ним, да и он сам очень много передвигался. Ребёнок вообще герой, если честно! Пройти такое расстояние и прожить четверо суток в лесном массиве – это не каждый взрослый сможет. Видимо, у детей всё проще в силу какой-то жажды жить. Всё на инстинктах, захотел попить из болотца – попил, а взрослый ещё задумается, захотел поесть – травки пожевал, а у взрослого тоже возникнет вопрос, стоит ли тут есть какую-то травку. А у него организм перешёл в режим выживания.

– Верили вообще, что найдёте Диму живым?

– Хороших прогнозов у официальных органов не было. Они ставили несчастный случай уже – может быть и медведь, и вода, и всё что угодно. Но добровольцы у нас молодцы, их этот вариант не устраивал абсолютно. Искали и днём, и ночью: "Ребят, в лесу медведь! – Да и ладно!". Ну это тоже, конечно, не очень хорошо, потому что чувство самосохранения должно быть какое-то.

– Там уже азарт, наверное, включался?

– Не столько азарт, сколько жажда помочь ребёнку. Как это так – ребёнок в лесу один ночью, а мы тут сидим и не шевелимся? Ему там одному страшно, никак не прожить, надо его срочно бежать спасать. Ночные поиски – вообще очень сложные, туда отбирают только подготовленных людей, охотников, туристов. Но ломились все. Приехали девочки в кроссовках: "Девочки, там болото по колено, вы куда? – Нет, мы пойдём, там же ребёнок!".

– Поисковики – ребята не суеверные?

– Абсолютно нет! Не верим ни в какие приметы. А экстрасенсы всегда только мешают работать, мы уже много раз делали заявления о том, что не надо отвлекаться на них и поддаваться на вымогательства денег: вы нам заплатите, а мы расскажем, где ребёнок. Ни один экстрасенс за годы работы не показал, где ребёнок. Если ты знаешь, где человек – приедь и покажи. Но никто ни разу не приехал и не показал.

– Общаетесь потом с теми, кого нашли?

– Я за время нахождения в отряде помню практически все поиски, имена, фамилии, детали… С самими "потеряхами" не настолько часто общаемся, больше с родственниками. Многие из них остаются помогать отряду, распространяют информацию. А самих потерявшихся стараемся контролировать со стороны, особенно тех, кто постоянно теряется, так называемые "бегунки". Следим, всё ли у них в порядке.

– Как родители обычно себя ведут при пропаже ребёнка?

– Все по-разному. Кто-то впадает в шоковое состояние и не в состоянии принимать никакие решения. Хорошо, если хотя бы подали заявление в полицию и нас подтянули. Кто-то сразу же встаёт в строй и идёт вместе с нами на поиски. А кто-то в истерике бьётся дома, с давлением сваливается. Конечно, это родные люди, они переживают, это понятно. Димину маму многие обвиняли в том, что она с поисков уезжала, но каждый переживает по-своему, от человека, который бьётся в истерике на поисках, мало пользы. Он только будет оттягивать силы на его успокоение.

– Каков процент удачных поисков?

– Это зависит от времени подачи заявки. По горячим следам искать, конечно, легче, и шанс найти больше. Если подают заявку через неделю-две, то можно попытаться какую-то информацию накопать, но процент того, что найдём, будет значительно ниже. У нас есть программа, в которой отмечаются результаты поисков. Зелёным цветом отмечаем тех, кто найден живым, таких процентов 70.

– У вас в правилах прописано, какие случаи вы не берёте? Например, почему недавно закрыли поиски бармена, пропавшего в Екатеринбурге?

– Отряд не работает по поискам, связанным с криминалом. Это работа органов. В данном случае позиция отряда была в том, что человек не пропал. Мы ориентированы на поиски в лесу, на природе, помощь детям и пожилым людям. А тут человек абсолютно добровольно ушёл. Там есть криминальная составляющая, этим делом должны заниматься органы.

– Как вы вообще сотрудничаете с МВД, с больницами?

– Сейчас стало значительно легче. Когда мы начинали, никто не обращал на нас внимания – кто такие "Лиза Алерт" вообще? А сейчас все идут на контакт, у нас со всеми хорошие отношения, МЧС и отделы полиции дают информацию, которая нам необходима для работы. С больницами чуть-чуть посложнее, но это, наверное, и правильно – раскрывать информацию о пострадавших должны только родственникам.

– Как можно стать волонтёром у вас?

– После таких масштабных и успешных поисков обычно бывает всплеск желающих вступить в отряд. Вчера был вал сообщений. Я думала, что, когда прекратятся поиски, станет полегче, но легче не стало. Посыпались слова благодарности и вопросы, чем помочь Диме. И каждое сообщение заканчивалось вопросом, как вступить в отряд. Никаких особых правил нет – надо оставить свои контактные данные, телефон попадает к нам в базу, включается в список для рассылки SMS, когда начинается поиск. Есть приложение на телефон, в котором точно так же сообщается о поисках. Периодически у нас проходят тренировки и обучения. Часто задают вопросы, как помочь отряду, если я сижу дома или на работе и не могу выезжать в поля. Можно стать инфоргом – это очень важная работа, которая проходит дома за компьютером.

Напомним, четырёхлетний Дима потерялся в лесу возле Рефтинского водохранилища утром 10 июня. Его нашли живым только на пятые сутки поисков – всё это время он бродил по лесу, питался травой и пил воду из болот. Известно, что героем стал волонтёр из поискового отряда "Сокол". Мальчика доставили в больницу Асбеста, а потом на вертолёте перевезли в Екатеринбург. Мы следили за тем, как спасали малыша, в режиме онлайн.