"Я понимала, что это может быть недолгий брак": вдова Ратмира Нагимьянова дала первое интервью после гибели мужа

– С Ратмиром меня познакомили друзья-диггеры, с которыми мы облазили все карьеры и шахты Урала. Они влюбились в него полностью сразу после знакомства и свели его со мной. А Ратмир сделал мне предложение вскоре после первой встречи. Но поженились мы лишь через 2,5 года. В тот момент, когда я поняла, что готова выйти замуж за него, я себе твёрдо отдавала отчёт, что это может быть недолгий брак, и я была всегда к этому готова, как бы это ни звучало, – рассказала E1.RU вдова спортсмена Дарья Нагимьянова, когда мы встретились с ней в Ельцин-центре, где в этот день открылась выставка в честь погибшего бейсджампера Ратмира Нагимьянова.

За образом хрупкой девушки, которая говорит тихим, спокойным голосом, скрывается очень твёрдый характер, и это чувствуется, когда она начинает рассказывать о своей ещё не пережитой утрате. День гибели мужа Дарья помнит в деталях.

– Ратмир не вернулся вовремя после прыжков, и я пошла на подъёмник, чтобы узнать, когда он использовал в последний раз свой skypass (пропуск на гору). И мне сказали, что был какой-то травматичный случай с вингсьютом, дали телефон службы спасателей. Я с нашими приятелями из Прибалтики пошла в службу спасателей, и здесь мне впервые сказали, что сложилась такая ситуация с моим мужем.

– Мы до вечера с друзьями давали показания в полиции. Ребята не оставляли меня одну. Хоть я и оказалась в очень сложной ситуации, я считаю, что мне очень сильно везло. Всегда были люди, которые мне помогали. В первый день мне написали ребята из России, которые переехали во Францию и жили в 40 км от Шамони, сказали, что готовы оказать мне любую помощь, хотя раньше мы не были знакомы. Они пытались меня веселить, отвлечь меня.

С самых первых дней я настраивала себя, что слёзы и большое горе, которые мы себе позволяем, – это эгоизм. Это чувство собственности и эта боль об утрате хорошего, что у нас было, то, что ты страдаешь, не делают никому лучше. Эти страдания разрушают тебя самого и окружающих тебя людей. Поэтому я старалась ни с кем не разговаривать по телефону, общалась я только с теми, кто понимал моё состояние и настрой и кто не пытался меня выводить из такого состояния.

– Ратмир как-то обсуждал с вами риски своей деятельности?

– Риск всегда был его решением. Его уровень не сравним с полным отсутствием спортивного уровня у меня, и советоваться в таких вопросах со мной было абсолютно бесполезно. Большинство вопросов, от которых зависела жизнь нашей семьи и наша деятельность, решал он. Он их обсуждал со мной, проговаривая свои мысли, пытаясь их упорядочить и получить картину, которая соответствовала бы его собственному проекту.

– Какое вы планировали с ним совместное будущее? После поездки в Шамони?

– Мы должны были переехать в Подмосковье с середины октября. С ноября он устроился там работать в самый большой аэротрубный комплекс в Европе. Там идёт реконструкция, и они набирают команду прекрасных спортсменов, которые будут тренировать людей. Ратмиру удалось попасть в эту команду, и он был этому очень рад. Был настроен в ближайшие полгода-год работать там. Мы переехали бы в Чехов, там рядом были бы и аэродромы, и аэротруба, и антенна в Костроме, где можно было бы учить студентов. Всё это было очень удобно. Мы планировали пожить более или менее спокойно с его стабильной работой. А потом он хотел уехать в Европу, устроиться инструктором там. У нас был отличный план, всё уже было решено, но получилось немного по-другому.

– Что вы будете делать дальше, уже без Ратмира?

– Я работаю инженером, после случившегося я вышла на работу и сразу очень много накосячила. Но коллеги, к счастью, меня очень хорошо понимают. Но мне очень нравилась атмосфера людей, которые были вокруг Ратмира. Мне не нужно было заниматься какой-то активностью, чтобы в этом участвовать и быть с ними. Но мне сейчас очень жалко терять это окружение, ощущение драйва, заряженности, хочется, чтобы эти люди были в моей жизни. И я понимаю, что если я хочу, чтобы это продолжалось, то уже что-то нужно делать самой. Может быть, я попробую параплан, пока не знаю.

Ратмир Нагимьянов разбился во французских Альпах 3 октября, когда совершал прыжок с вершины Эгюий-дю-Миди. По сообщениям французских СМИ, он на огромной скорости врезался в трёхэтажный дом. По предварительной информации, его также подвело оборудование – не раскрылся парашют. Бейсджамперы и сами искали причины гибели Ратмира. Они рассматривали разные версии – от ошибки пилотирования до проблем со здоровьем.