В субботу в больнице скончалась Алёна Нетунаева — девочка, за судьбой которой мы следили с 4 февраля. В тот день во дворе дома на Рощинской, 69 водитель экскаватора завалил её снегом. Девочка много времени провела без воздуха. Врачи объясняли: глубина поражения головного мозга девочки, вызванная длительной гипоксией, изначально оставляла минимальные шансы на положительный исход. Но надежда всё-таки была, и для ребёнка врачи скорой помощи, 40-й и 9-й городских больниц за эти дни сделали всё возможное и невозможное.
Следственный комитет после гибели ребёнка переквалифицировал дело на более тяжкую статью — «Причинение смерти по неосторожности». Пока реальный срок светит только одному человеку — 31-летнему трактористу Ивану Шарипову, он единственный обвиняемый.
В воскресенье к нам в редакцию позвонила мама девочки Ольга Нетунаева. Женщина поделилась с нами опасениями, что водителя экскаватора так и оставят крайним, а его начальство, пожелавшее сэкономить на вывозе снега и безопасности людей, уйдёт от наказания. Ольга также предложила рассказать читателям E1.RU о том, какая была Алена, о её увлечениях, стихах, рисунках. И ответить комментаторам в интернете, которые поспешили обвинить родителей в недосмотре за ребёнком.
«Под снегом пробыла 40 минут»
Родители Алёны живут на Уктусе. Алексей — программист, Ольга — инженер-исследователь Института экологии растений и животных УрО РАН. Хорошая, интеллигентная семья. Они жизнь вложили в дочурку и в один миг лишились этого всего.
Мы разговариваем в комнатке Алёны. Тело девочки до сих пор не передали родителям, поэтому они не могут даже назначить дату похорон. Все дела мамы сконцентрированы в этой комнате: то развешивает лучшие рисунки дочери, то слушает на телефоне последние записи её стихотворений, то пересматривает видео.
Сокрушается:
— Вот портрет Алёнушки распечатали в большом формате, а он тёмный получился. Будем перепечатывать.
На кроватке — 12 любимых игрушек девочки, 12 котиков, у каждого своё имя. Кажется, Ольга готова долго рассказывать про каждого:
— Это её любимые коты, их у неё уже двенадцать штук развелось. Один, вот этот, самый старый, ещё до её рождения появился в нашем доме. Его муж «отнял» у моей сестры. Он был усатый, потом Алёнка усы отгрызла. А вот этого котика нам отдали, когда Алёне было годика два. Остальных — кого-то нам бабушка сшила. Каких-то мы специально заказывали шить — нашли для этого умелицу из Перми. Их всех шили разные люди по одной выкройке, которую нам бабушка сделала. Один как-то потерялся у нас — горе было невероятное. Они для Алёны были целой семьёй, у каждого котика был свой характер, и каждый характер был как бы кусочком характера Алёны: кто-то был шалопаем, кто-то — трусишкой, кто-то — смелым, кто-то — умницей-отличником, а кто-то — двоечником. Это целая жизнь доченьки.
— Алёна у вас единственный ребёнок?
— Да. Она очень просила братика или сестрёнку, но мне пока нельзя, по здоровью.
— Её не стало через девять дней после случившегося. Вас врачи готовили к этому?
— Они говорили, что мозг уже умер, но она, возможно, продолжит жить на аппаратах. Я уже смирилась с тем, что её не будет как личности, но пусть я хотя бы буду приходить к ней в больничку, разговаривать с ней. К тому, что её вообще не станет, нет, не были готовы. Мы каждый день к ней приезжали в больницу. Нас надолго не пускали, разрешали минут на десять-двадцать, но в результате мы по сорок минут там сидели: читали ей, говорили с ней, музыку её любимую включали. Она обожала Scorpions, с трёх лет была их фанаткой. У неё даже автограф есть, показать?
Ольга достаёт папку с рисунками дочери, которые посвящены одному человеку — солисту её любимой группы.
— Вот автограф: для Алёны от Клауса, солиста Scorpions. Она мечтала выйти за него замуж… Буквально с трёх лет эта любовь началась. У неё даже двух котов зовут в честь Scorpions — один Клаус, другой Габи (это жена Клауса). Она три раза на их концерте была, представляете! Один билет на концерт заказала себе на Новый год Деду Морозу, и как раз весной они приехали в Екатеринбург. Когда мы сходили на этот концерт, она была уверена, что это именно из-за её желания они приехали к нам.
— Если вернуться в тот день, 4 февраля. Трагедия произошла здесь рядом…
— Да, во дворе ближайшего к нам дома, соседнего — к нему через частные дома идти минут десять.
— Как там оказалась Алёна?
— Она пошла к своей лучшей подружке Алине в гости, которая живёт в том доме на Рощинской, 69. Мы её туда отпускали без проблем, потому что считали очень безопасным тот двор. Там закрытая территория, охрана, там машины только с внешней стороны дома, а во внутреннем дворе машин нет, там всё для людей — дорожки, скамейки, детские площадки, горка. Туда машины не заезжают, поэтому всегда со спокойным сердцем отпускали Алёну. Они с Алиной очень любили эту горку, катались с неё.
— В тот день Алёна не пошла в школу?
— Нет, был же карантин в школах. Вот ещё что обидно: в комментариях на вашем сайте писали: неужели нет кружков, секций, почему ребёнок был на улице… Был карантин, понимаете?! У неё всё время были эти кружки: три дня в неделю синхронное плавание, два дня в неделю художественная школа. Времени гулять-то совсем не было, мы ей, наоборот, говорили: Алёнушка, давай уже учиться поменьше, пусть ты не будешь отличницей, но надо успевать гулять. Чтобы головушка не болела.
— А вы с мужем в тот момент были дома?
— Да. Как раз ей стали звонить, чтобы домой позвать, но она почему-то не отвечала. Я набрала Алине, у неё номер был занят. Потом мне позвонила Алинина мама. Сказала: бегите к нам во двор, Алёну засыпало снегом. Мы побежали, но даже скорую не подумали вызвать, потому что не восприняли это серьёзно: ну, засыпало снежком, может, ушиб какой. И уже когда добежали до дома, ещё раз позвонила мама Алины и сказала, что дело серьёзное, только тогда начали звонить в скорую, в МЧС. А когда подбежали к куче снега, там Алина стояла, рыдала, орала просто. Трое ребят копали, несколько человек рядом стояло. Меня с ума сводит вопрос: почему никто не позвонил в скорую, никто не позвонил в МЧС?! Минут 20 прошло, пока мы не прибежали! Почему никто не вызвал спасателей, если бы они быстро приехали и быстро откопали, всё могло бы быть по-другому. Стояло столько народу: мамочки с колясками, какой-то пожилой мужчина — и никто не вызвал! В результате, когда МЧС приехали, мы уже сами откопали ребёнка.
— Кто копал?
— Вначале эти трое парней, но они, как оказалось, копали не в том месте вообще. Парни копали лопатами, муж помогал руками, ногами. Он её и нашел. Ручка сначала показалась, потом он её вытащил, дочь была уже сине-зелёная, без дыхания, глаза и рот открыты. Я хотела ей искусственное дыхание сделать, он меня отогнал, сам пытался делать. И вот в этот момент приехала скорая. Врачи сказали, что она около сорока минут провела под снегом, без дыхания. А если бы сразу вызвали спасателей, то, наверное, её можно было спасти быстрее.
— То есть по факту скорую именно вы вызвали?
— Да. Ещё 03 звонила мама Алины, но из-за того, что она была где-то в центре города, ситуацию не видела, толком ничего не могла объяснить, её вызов не приняли.
— Алина вначале позвонила не вам, а маме?
— Да, маме.
В этот момент в комнату заходит супруг Ольги Алексей. Он кладёт ей на колени детскую шапочку, замаранную в грязи.
— Покажи, как это ребёнок «залез в подкоп», — мрачно говорит папа девочки.
— Все говорят, что Алёна с подружкой забрались в норку, которую сами и выкопали, поэтому экскаваторщик не мог её увидеть, — продолжает Ольга. — Но, во-первых, Алина рассказала, что они норку вот такусенькую выкопали, туда даже ребёнок не мог поместиться. А во-вторых, Алина показала, где эта норка была — Алёну откопали совсем с другой стороны. Её нашли в положении практически стоя. То есть она не была в норке, она либо стояла рядом с этой кучей, либо катилась с неё, когда экскаваторщик вывалил на неё очередную порцию снега. И грязь на шапочке показывает, что свежий грязный снег высыпали прямо на голову ребёнка.
— То есть никакого подкопа не было?
— Они начали его рыть, но силы не хватило, и Алина побежала домой за лопаткой. Представляете, какой они там «тоннель» ручками могли выкопать? И пока Алина бегала за лопаткой, Алёну засыпало. Никакой норки не было, это точно. Если бы она была, это бы хоть как-то извиняло действия коммунальщиков: мол, дети спрятались, их не было видно... Но это было не так.
— Вы экскаваторщика там видели?
— Я не знаю, кто именно из них был экскаваторщик. Там было трое ребят, которые пытались откопать дочку лопатами, и какой-то дяденька просто стоял, наблюдал. Но, видимо, это был именно он, потому что он потом сел за экскаватор и стал ковшом с верхушки в бок сдвигать снег. Мне было так страшно, я всё время думала: лишь бы он не убил дочку этим ковшом.
— А зачем он это делал?
— Там, куда Алина указала, где была эта их норка, там всё разрыли и не нашли никого. Стали искать в других местах, и он стал верхушку сдвигать, чтобы полегче было рыть.
— Выходит, Алёна 40 минут была под снегом, а не 15–20 — как говорил нам тракторист?
— Да, около 40 минут. Пока Алина бегала за лопаткой, пока вернулась и обнаружила, что Алёны нет, пока дозвонилась до мамы, а мама — до нас, пока мы прибежали… Только при нас откапывали минут 15–20. А скорая приехала быстро, через 10–15 минут после нашего звонка. Когда муж увидел ручку и первую глыбу снега с Алёны снял, вытащил её, после этого приехала скорая, минуты три прошло. То есть если бы она приехала раньше, от неё пользы бы не было всё равно никакой. Важнее было бы, если бы спасатели приехали раньше. Но их просто раньше никто не вызвал.
— В итоге кто позвонил в МЧС?
— Мы. Набрали одновременно в скорую и в МЧС.
— И когда спасатели приехали?
— Уже когда ребёнка вытащили. Их работа уже не потребовалась. А так они наверняка быстрее откопали бы. Они бы элементарно сообразили, что нет смысла копать там, где уже земля показалась. А на деле парни копали вообще ниже где-то. Потом уже муж сообразил, где могла стоять дочка, сопоставил её рост, и тогда быстро нашли.
— Как вы оцениваете работу врачей?
— Я думаю, они сделали всё, что могли. Её очень долго прямо в машине скорой откачивали. Дыхание восстановили, пульс появился. Только потом увезли в 40-ю больницу. Но завотделением объяснил, что мозг уже всё, умер.
«Что хочу сказать родителям: будьте бдительны!»
— Вы давно в этом доме живёте?
— Переехали сюда пять лет назад.
— В целом же здесь спокойное место, некриминальное, сосновый бор рядом.
— Да, но в лес одну Алёну мы не отпускали, потому что шашлычники там иногда пируют. Она либо в нашем дворе гуляла, либо во дворе Алины. Иногда отпрашивалась ночевать у неё, иногда Алина ночевала у нас. Лучшие подружки, как сестрёнки друг другу были.
— Девочка сейчас, наверное, очень сильно переживает.
— Я даже не представляю, как она. Ведь она тоже видела, когда Алёну достали, полумёртвую. Я, правда, схватила Алину, обняла, закрыла её, но она, наверное, успела увидеть. А самое страшное, что у них все окна выходят на то место. И вот я вчера приходила туда, своей подружке показывать, где всё произошло. Смотрю: Алина сидит и в окошечко смотрит на это место… Мне так её жалко стало. Вся надежда только на её маму — она детский психолог, она её вытащит.
— А гора снега там всё еще лежит?
— Её вывезли через четыре дня. Мы как раз туда приехали и стали свидетелями, как кучу вывозят. Муж это снял на видео. Снял, как тракторист опять один на этой детской площадке работает, все кусты там поломал. Уже когда увидели нас, второй подбежал: «что вы тут снимаете?» Муж сказал: я снимаю, как у вас опять тут тракторист один работает. Второй: «ну я же вот тут». Муж сказал: в прокуратуре будете объяснять.
— Там как-то предупреждают жителей об уборке снега?
— Были объявления о том, что из-за уборки снега надо убрать автомобили. Мы поняли, что снег будут убирать с другой стороны дома, где жители машины паркуют. А они стали складировать его прямо во дворе… Видимо, во время любой уборки снега все родители должны быть очень-очень осторожными. Но я думаю, бесполезно говорить деткам: не ройте норки в снегу. Разве это их остановит? Все детки всегда роют такие норки в сугробах. Что хочу сказать родителям: будьте бдительны! Моя подружка рассказывала, как на днях шла с детьми, впереди убирал снег трактор. Вроде далеко вперёд проехал, они скорей к подъезду, а он как сдал назад! И тоже один тракторист, больше никого. Так что пусть эта трагедия будет уроком и для коммунальщиков, которые отвечают за уборку. И родителям, чтобы во время таких уборок были в десять раз осторожнее!
«Будет обидно, если посадят только тракториста»
В комнате вновь появляется супруг. Ему до этого удалось немного поговорить с водителем экскаватора Иваном Шариповым.
— Он вам сам позвонил?
— Да, сам. Соболезнования выразил, спросил, чем может помочь. Говорил, что не хотел, так получилось… Предложил встретиться. Ну завтра, может, и встретимся. Жалко его тоже, с какой-то стороны. У него тоже двое детей.
— Он мне говорил, что там была норка, и поэтому он никак не мог заметить ребёнка в ней…
— Про норку ему сказала Алина. Он подумал, что она там, и стал там копать, потому что так девочка передала. Девочка дезинформировала тракториста. Как можно вырыть норку во льду? Для того она и побежала за лопаткой, а Алёна осталась ждать её рядом. И когда я прибежал, я тоже в шоке стал искать эту норку и рыть её. Потом уже потрогал — справа нашёл снег мягкий и туда переключился.
— А вы считаете виновным в смерти Алёны тракториста?
— Он, конечно, должен был убедиться перед манёвром: нет ли там людей. Он просто пренебрёг мерами безопасности, куда-то поторопился. Но мы обвинили в смерти ребёнка управляющую компанию, это они виноваты — сто процентов. Они хотели сэкономить денег на вывозе и складировании снега, сэкономить на персонале. Вместо этого сдвигали снег в одну кучу. Поставили в опасную ситуацию как тракториста, так и всех жителей этого дома. Однозначно я буду ходатайствовать, чтобы уголовную ответственность понёс руководитель этой управляющей компании. А тракторист, в идеале, должен получить условный срок.
— То есть для него вы тюрьмы не желаете?
— Не желаю. Реальный срок обязательно должен получить кто-то из руководства управляющей компании, которая сэкономила деньги на уборке снега. Пусть на год-два, но должны посадить кого-то, и это не должен быть тракторист. Если накажут только его одного, посадят, то мне будет ещё обиднее: ребёнок погиб, тракторист сел, а его начальство и бабло получило, и наказания избежало.
— Из управляющей компании на вас не выходили?
— Сегодня позвонили, «техническое» соболезнование мне пытались передать: «здравствуйте, мы вам соболезнуем! Я — им: извините, я в морге, до свидания. Нам с ними не о чём разговаривать. Они мне предлагали деньги, 200 тысяч рублей. Я им сказал: у меня в десять раз больше денег, я на них похоронить своего ребёнка десять раз смогу. Ваши деньги мне не нужны.
«Школа для неё — это всё. Учитель — святое»
Разговор подходит к концу, закругляемся. Ольга просит:
— Вы обязательно напишите, какая у нас Алёнушка умничка была! И вот этот рисунок опубликуйте — она нас троих изобразила.
Женщина продолжает аккуратно перебирать рисунки.
— Алёна была очень творческая, очень-очень. Она постоянно что-то делала: либо рисовала, либо лепила, либо шила. Футболочку сама себе расшила, вон висит. При этом она была ещё и очень умненькая — математику обожала, уже корни знала, всё время к папе приставала: объясни мне это, объясни то. Ко мне всё время приставала с биологией, чтобы я ей рассказала и про ДНК, и про работу мозга. Школа для неё — это было всё. Учитель — святое. Она просто обожала свою учительницу Елену Викторовну, как вторую маму. Очень была компанейская, весёлая. И очень сильная. Не дай бог её несправедливо в чём-то обвинишь, не дай бог с ней повышенным тоном поговоришь. Она ответит: «мама, почему ты со мной так грубо говоришь?» Был период, когда она становилась резковатой, мы это как-то купировали, говорили, что так с нами нельзя, и она стала очень ласковая.
— А откуда это увлечение стихами?
— Не знаю, ей просто нравилось. Вот посмотрите её первый стишок, она его придумала спонтанно, про нашу собаку Вирту:
У Виртушки шерстка белая, как снег
Глазки-бриллиантики, промытые водой.
А Виртушка — добрая, со своей душой.
Она это написала ещё в 2010 году, пять лет Алёнушке было. А это её последнее стихотворение. Она его записала на телефон 4 февраля, в день трагедии…
На березе спит синица,
Что же этой птахе снится?
Может, снег. Может, лед?
Или ветер и полет?
Может, снится ей весна?
Так румяна! Так красна!
Может, осень снится ей?
Аль суровая метель?
Лето красное ей снится?
Спит на ветке та синица.
Нет, наверно, птахе той.
Снится месяц золотой.
Как летит под небосводом
Птаха малая
Молвит миру добрым словом,
Но она усталая.
И летит она домой.
Ох, ну как же я забыла!
Дома-то ведь птенчик мой.
Полечу на злато поле
И возьму я златых зёрен
Малышу их отнесу,
А потом я спать пойду.
Но ведь спит она уже
И летит она во сне.
Вот сидит она на ветке
Под нос себе чирикает
А птенец в гнезде сидит
И тихонько пикает.
Фото: личный архив семьи Нетунаевых; Максим БУТУСОВ / E1.RU
Видео: Максим БУТУСОВ / E1.RU