Живой сын был не нужен? За гибель уральца на СВО назначили выплаты его отцу, сбежавшему от алиментов 20 лет назад

Андрею из Каменска-Уральского было 24 года, когда он погиб на СВО. После этого его мать и жена столкнулись с трудностями: вдове отказали в списании ипотечного кредита, которое положено при гибели участника спецоперации, а в военкомате женщинам сообщили, что часть выплат положена и отцу бойца. То, что отец — злостный неплательщик алиментов, который почти двадцать лет находился в розыске, для выплат, как оказалось, не помеха.

Прочитайте историю уральской семьи.

Андрей видел сына и дочку только на фотографиях, которые ему присылала жена. Малышам-близнецам исполнился месяц, когда он погиб. Андрею было 24 года, он жил в Каменске-Уральском. В армию попал сразу после окончания колледжа. Когда срок службы закончился, парень решил остаться еще на год — подписал контракт. Думал за год определиться с планами на жизнь — что делать дальше: продолжить службу или поступать в институт. Был январь 2022 года.

Через месяц вся их часть оказалась на СВО. Через год контракт продлили автоматически. Обратного пути в обычную жизнь уже не было.

Служил Андрей добросовестно. Был награжден медалью «За воинскую доблесть» — ее дают «за отвагу и самоотверженность при выполнении задач в боевых условиях». За полтора года парень дважды приезжал домой в отпуск на 20 дней. В первый приезд он познакомился с Яной, студенткой медицинского колледжа, влюбился. После того как вернулся в зону боевых действий, узнал, что девушка беременна и будет двойня. Андрей приехал в свой следующий отпуск счастливый. Расписались и сыграли свадьбу.

— Хотелось жить мирной жизнью, несмотря ни на что. Времени на эту обычную жизнь было мало. Ему хотелось всё успеть, — говорит нам Алена, мама Андрея. — Никто из нас не хотел думать о плохом. Ребята строили планы на жизнь: взять ипотеку, купить квартиру.

Когда в первых числах июля 2023 года Андрей перестал звонить и писать, родные первое время не тревожились. Обычная ситуация на передовой — нет возможности связаться неделю, две. Однажды был вне связи целый месяц. Алена узнала, что сын погиб, в конце июля.

Брат связался с сослуживцами, те рассказали, что Андрея ранило при артобстреле, товарищи довезли его до полевого госпиталя. Спасти бойца врачам не удалось. Тело отправили в Ростов — так получилось, что без жетона и документов. Искали Андрея почти два месяца, в это время он считался без вести пропавшим. Нашли лишь после того, как мать сделала ДНК-анализ.

Тело погибшего привезли в закрытом гробу в сентябре. Родные настояли на вскрытии гроба. Алена вспоминает:

— На опознание пошел брат, я не смогла. Но смотреть было нечего (внешне опознать невозможно. — Прим. ред.). Но у него на зубах должны были быть остатки проволоки от детских брекетов. Хотели убедиться, что это он, по этой самой проволоке. Брат сказал: проволока вроде бы есть, значит, наш. Но всё равно постоянно думаем: вдруг не он, всякое ведь бывает.

Похоронили Андрея с почестями на Аллее Славы в Каменске-Уральском — там на новом Волковском кладбище отдельные ряды могил погибших на СВО. Вдове и матери вручили посмертную награду — медаль «За отвагу».

После всех горьких и страшных забот нужно было найти силы жить дальше. Вдове — поднимать и воспитывать детей. Маме Андрея — помогать снохе с внуками. Тем более что второй бабушки не было: мать у девушки умерла, а отец с их семьей не общался еще с тех пор, как она была ребенком, жил в другом городе своей жизнью.

В военкомате матери и вдове дали всю информацию по поводу выплат: какие суммы компенсаций положены. При этом объяснили, что все выплаты будут разделены на пятерых: детей, мать, вдову и отца погибшего. Алена была в шоке. Бывший муж почти двадцать лет был в розыске как должник-алиментщик.

С отцом Андрея она развелась, когда сыну было два года. Расстались после его пьяных скандалов и рукоприкладства. С тех пор он ни разу не видел ребенка, не звонил, не интересовался, как он. Скрываясь от алиментов, уехал в другой город, почти двадцать лет находился в розыске. Его даже признавали пропавшим без вести — ребенок тогда начал получать от государства пенсию по потере кормильца. Через общих знакомых все знали, что он жив, но где находится — не было известно.

Когда Андрею исполнилось 18 лет, решался вопрос о продлении ему пенсии как учащемуся. Начались очередные запросы в разные ведомства, в Пенсионный фонд. Тогда и нашлись следы «пропавшего»: он жил в Костромской области, там работал и даже платил налоги. Но взыскать так ничего и не удалось. Мужчина до сих пор в розыске за старые долги по алиментам, хотя сына уже нет в живых.

Проститься с сыном отец не приехал, хотя его родители, которые живут в Каменске, знали про смерть внука. Алена на похоронах не видела никого со стороны семьи отца. «Возможно, и были, стояли в стороне...» — говорит сейчас мать погибшего.

И вот после похорон сына Алена узнала, что бывшего мужа опять будут искать. Но уже по другому поводу — для того, чтобы выплатить компенсацию за погибшего сына. И всё по закону: отец не лишен родительских прав, значит, имеет право. Независимо от того, будет ли он претендовать на компенсацию, деньги ему будут перечислены.

Разрешить эту ситуацию можно было только через суд. Алена обратилась к юристу, рассказала свою историю. Был подан судебный иск. Все нужные документы были предоставлены. Беглого отца так и не нашли, известить не смогли. Но это не помешало процессу. Дело рассмотрели заочно, отца лишили всех выплат за погибшего сына.

— Верховный суд неоднократно высказывался по подобному поводу: лишение мер социальной поддержки такого родителя, который не принимал участия в воспитании ребенка, не противоречит законодательству, — пояснила юрист Елена Коваль. — Таким родителям не положена компенсация моральных, нравственных страданий. Они не прилагали никаких усилий для воспитания ребенка. В итоге прокурор дал положительное заключение, суд требование удовлетворил. Отца лишили всех выплат, предусмотренных в случае гибели сына при исполнении воинских обязанностей. В данном случае — на СВО.

Но на этом проблемы семьи не закончились. Яна осталась с двумя грудными детьми и с ипотекой. По закону банковские долги погибших участников СВО и членов их семей подлежат списанию. Ипотека оформлялась в браке, и долговые обязательства в таком случае распространяются на обоих супругов.

Но банк отказал в списании общего долга погибшего — и всё по закону. Случилось так, что девушка взяла кредит через четыре дня после смерти Андрея, не зная, что мужа больше нет в живых. Официальное оповещение из военкомата принесли только в сентябре, перед тем как пришел гроб. Неофициально Яна узнала, что стала вдовой, раньше, но всё равно успело пройти несколько недель. Она пыталась это объяснить, но безуспешно: дата смерти — 8 июля, а кредит был оформлен и одобрен 12-го. Ей дали письменный отказ на этом основании.

— Что за законы и правила такие — не для людей? — эмоционально говорит Алена. — Отцу-алиментщику готовы платить миллионы, вдове отказываются погасить ипотеку!

Мы попросили прокомментировать эту непростую ситуацию юриста Сергея Тетерина. Случай в Каменске-Уральском, возможно, не единственный: с такой проблемой могут столкнуться и другие семьи.

По мнению юриста, ее нужно решать на законодательном уровне.

— Массовый характер эта проблема, думаю, не носит. Но тем не менее это серьезный вопрос. Если вернуться к правовой стороне, любая сделка состоит из двух частей. Первая — формирование воли, вторая — волеизъявление. В данном случае очевидно, что заемщик действовал добросовестно. Подготовка подобной сделки занимает время. Это указывает на то, что сделка была совместным решением супругов, более того, в пакет документов входит информация и о доходах мужа и жены. Наверняка все эти документы предоставлялись.

Она исходила из того, что муж в дальнейшем будет совладельцем и одновременно сможет принимать участие в несении кредитного бремени. Думаю, необходимо на законодательном уровне более четко отрегулировать данный момент и ограничить злоупотребления. Они тоже возможны, когда человек, неформально узнав о гибели, тем не менее заключает кредитный договор, не имея намерения исполнить обязательства. Но в данном случае очевидно, что такого мотива не было. Для этого и нужна корректировка нормативной базы, — подчеркнул Сергей Тетерин.

Депутат Госдумы Максим Иванов считает, что при принятии решения о списании ипотечных кредитов погибших участников СВО правильнее отталкиваться от того, когда было подано заявление на заём. А не от той даты, когда кредит был окончательно одобрен. Но это пока до конца не урегулировано с точки зрения закона.

— Действительно, оповещение [о гибели] происходит с задержками, долгое время боец может числиться без вести пропавшим. Тема важная и непростая. Я думаю, мы обговорим с коллегами в думе, какими поправками можно всё это урегулировать, либо нормативными актами Минфина или Центробанка. Ведь, действительно, такие случаи могут быть, — отметил депутат.

Он пообещал по возможности разобраться в ситуации в Каменске-Уральском.

Мы рассказывали, как на Урале жена требовала отменить развод с мужем, погибшим на СВО, чтобы получить выплаты. Родственники бойца были против. Суд в Екатеринбурге удовлетворил иск женщины, поскольку решение о расторжении брака было принято, когда мужчины уже не было в живых. Его родные собираются оспаривать решение суда.