«Мама уехала в командировку и пропала». История сироты, которая годами воюет с чиновниками за квартиру

Анастасии Улановой было семь лет, когда она потеряла родителей. При этом ее мать и отец живы и сейчас. Их лишили родительских прав. Настю воспитывала прабабушка, единственный самый родной человек. Она не бросила ее, спасла от детского дома. Но прабабушка умерла, и ее квартира досталась другим близким родственникам. Настя осталась ни с чем. Ни прописки, ни своего угла. По закону Насте, как и другим сиротам, положена квартира от государства. Сейчас ей уже 25 лет, но никакого жилья она до сих пор не получила. Закон на ее стороне, она выиграла суд, ее поддерживала прокуратура. Но ничего не меняется.

Настя рассказала нам свою историю от первого лица.

Когда-то давно мы жили с мамой на съемной квартире в Березовском. Мама работала фармацевтом. Папа ушел от нас, когда мне было месяца два. Мне рассказывали, что он объяснил, что ждал сына, а родилась девочка. И вот — не выдержал разочарования. Но это, конечно, был только повод, я понимаю.

В пять лет я заболела диабетом, получила инвалидность. Мне было около шести лет, когда мама привела меня к прабабушке, мы приехали в Екатеринбург. Сказала, что ей срочно нужно уехать на несколько дней в командировку. И пропала. Сотовой связи тогда еще толком не было, мобильники были редкостью. Бабушка, видимо, искала ее, [но] на съемной квартире никого не было, [она] подавала в розыск.

Потом выяснила, что мама жива, все у нее в порядке, просто другая семья, другой муж. Спасибо прабабушке (бабушка, ее дочь, рано умерла от онкологического заболевания), она не отказалась от меня, не сдала в детский дом.

Жила я на уколах инсулина, его давали только по инвалидности бесплатно. Настал момент, когда запас инсулина заканчивался. Нужно было проходить очередную медицинскую комиссию, чтобы снова выписать рецепт. На комиссию должен был прийти мой законный представитель, кто-то из родителей. Прабабушка приняла решение о лишении мамы и отца родительских прав. Прабабушке в опекунстве отказали из-за преклонного возраста, и тогда она убедила взять опеку моего дядю. Он был вроде бы не в восторге — ему в тот момент было еще 20 лет, сам еще ребенок, какое опекунство. Но бабушка была горой за меня: никакого детдома. Убедила оформить опеку. Это была формальная опека, дядя жил отдельно. Меня воспитывала и растила бабушка. Она любила меня, стала мне как мама. Жили не в роскоши, на море была один раз по льготной путевке, данной по инвалидности. Все было хорошо.

Мама стала появляться в моей жизни, когда я уже заканчивала школу. Пыталась наладить общение со мной. Вообще бы могла как-то объяснить, что меня оставили, если бы она была неблагополучным человеком, в плену каких-то зависимостей, пьющей. Но нет, сама оказалась вполне благополучным человеком, непьющим. Уже после она рассказала, почему так поступила. Встретила мужчину, полюбила, он был против того, чтобы чужой ребенок жил с ними. У нее была вполне благополучная семья, трое детей, жили они в одном из городов области…

После школы я поступила в Аграрный университет, на специальность «технолог по переработке сельскохозяйственного сырья». Когда я начала учиться в университете, мне уже [было] стыдно брать у прабабушки на карманные расходы. Стипендии не хватало, стала искать варианты работы. Стала подрабатывать мастером маникюра. Сначала делала знакомым, одногруппницам за 200–300 рублей. Потом появились клиенты, стала зарабатывать посерьезнее, уже могла покупать продукты домой, помогала оплачивать коммуналку. Так вместе и жили. На ее пенсию и то, что зарабатывала я.

В 18 лет я встала в очередь на получение жилья как сирота. Мой номер очереди был тысяча какой-то. Можно было ждать своей очереди до конца жизни. Я обратилась в суд. Суд встал на мою сторону: вынес решение выдать квартиру в срочном порядке согласно закону. С тех пор прошло пять лет. Пошла к приставам. Они заверили, что все исполняется. Обратились в прокуратуру. Те направили к приставам уведомление, что нужно исполнить решение суда. Обращалась к депутатам, очередь немного начинала двигаться, направила обращение в приемную губернатору. Недавно мне пришел ответ из Министерства строительства, суть ответа: будут проводить аукционы на строительство, а в какой срок исполнят решение суда, неизвестно. Мой номер 26 — очередь всё-таки продвинулась после суда.

Три года назад я уехала из квартиры прабабушки после того, как там поселился дядя. Видимо, были какие-то семейные сложности, поэтому переехал. Он вежливо предложил мне съехать из квартиры, мол, я уже самостоятельная, а бабушка переживает из-за меня, из-за моего диабета. Я нашла съемную квартиру, собрала вещи и переехала. Я уже работала в студии мастером по маникюру и могла оплатить аренду. Квартира в новостройке, чистая, светлая, с красивым видом на лес, за 14 тысяч (без коммуналки), вполне бюджетная цена — из-за того, что квартира на окраине города в Совхозном поселке.

Я не боюсь, что потеряю работу и останусь на улице. Если потеряю — найду новую. Прабабушка меня воспитала так, что нет постыдного труда. Вот бабушка, например, по профессии медик, медсестра, вместе с дедушкой уехали на Север, и она освоила там специальность геодезиста, работала. А потом, спустя много лет, бабушка вышла на пенсию. Когда у нас как-то был тяжелый период, не хватало денег, я еще была школьницей, и она пошла работать уборщицей. Тогда она говорила мне, что нет постыдного труда (всё, что в рамках закона). Так она воспитала и меня. Если потеряю работу, найду другую тут же, любую, пусть временно. Голодать не буду, не потеряюсь в жизни.

Но полгода назад у меня закончилась временная регистрация в бабушкиной квартире. Постоянная регистрация до этого у меня была в квартире другого дяди, он умер, квартиру поделили между родственниками, меня временно прописали. Так я осталась без всего, даже без прописки. Сейчас я по сути бомж. Если с поликлиникой можно договориться, чтобы я там наблюдалась у эндокринолога, то в остальном по сути поражена в правах. Не могу получить загранпаспорт, не могу оформить кредит, не могу купить машину.

Наверняка многие начнут рассуждать, осуждать, за что, мол, льготникам дают бесплатные квартиры, мы тоже нуждаемся. Но ведь нам просто некуда в случае чего вернуться. У кого есть семья, могут на время при каких-то бедах и потрясениях вернуться к родителям. В однушку-хрущевку или в деревенский дом, главное, что есть те, кто готов приютить, поддержать. Нам идти некуда.

«Обивать пороги кабинетов бесполезно»

Евгений Крылов — юрист из Екатеринбурга. Основная его специализация — как раз юридическая помощь таким людям, как героиня этой истории. Он помогает сиротам не остаться бездомными, получить жилье, которое положено им по закону, на своем сайте он делится информацией, отвечает на самые частые вопросы. За этим всем стоит его личная жизненная история и его опыт. Евгений сам прошел через всё это. Он — сирота. Отец умер, мать лишена родительских прав. Мы пообщались с ним о том, как действовать в таких ситуациях и в чём причины таких затяжных процедур.

Евгения воспитывала бабушка, была его опекуном. После школы он приехал в Екатеринбург, поступил в юридическую Академию. Жил в съемной комнате — так же, как Анастасия, без штампа о прописке. Но он через суд добился квартиры за год.

— Единственный путь, по которому сирота может пойти, чтобы приблизить выдачу квартиры, — обратиться с иском в суд, — говорит юрист.

Кстати, так сделала и Анастасия. По закону суд принимает решение о выдаче квартиры в срочном порядке. Но это, как мы видим, не всегда помогает.

— Дальше нужно обратиться с иском в суд по поводу выдачи компенсации за неисполнение решения суда, согласно федеральному закону о компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, — объясняет Евгений. — Плюс можно отсудить убытки, которые человек несет ежемесячно в виде арендной платы. Других вариантов приблизить очередь нет. Хотя надо понимать, что суд за убытки по аренде, скорее всего, будет проигран. Судя по судебной практике, крайне мало решений, где бы такие иски удовлетворяли. У меня лично была такая история: я выиграл суд. Решение суда: срочно предоставить квартиру. И почти сразу [я] подал иск на возмещение убытков. За десять дней до вынесения решения суда первой инстанции по убыткам получил жилье. Видимо, органы власти и судебные [органы] не хотят формировать такую практику, опасаясь вала исков о компенсации убытков. Но это предположение. Кстати, в Екатеринбурге по сравнению с периферией или другими регионами дела не так плохо, жилье всё-таки выдают. Сейчас, судя по моим клиентам, Минстрой всем дает ответ, что еще только проводят аукционы на строительство. Судя по всему, выдача будет в ближайшие два года.

По мнению юриста, проблема тут не в деньгах: деньги на строительство выделяются.

— Но застройщики, насколько мне известно, берутся за это неохотно. Возможно, невыгодные условия, возможно, другие причины.

Евгений уверен, что просить о чём-то чиновников, записываясь на прием, бесполезно.

— Обивать пороги дело бессмысленное: они покивают, пообещают, дадут официальный ответ, написанный красивым канцелярским языком, где логично объяснят, что надо ждать. Может помочь только суд. Конечно, есть проблема в юридической безграмотности. Вчера позвонил сирота. В 2017 году он проиграл суд первой инстанции по квартире. И вот спустя пять лет он звонит и спрашивает, как обжаловать это решение. А все сроки прошли. То есть человек до этого просто не знал, что можно обжаловать. Люди даже не знают, что такое апелляция, кассация, сроки обжалования. Понимаете, когда люди, выросшие с родителями, начинают рассуждать и осуждать, почему сиротам положено, а мы сами зарабатываем, это несправедливо. Сирота изначально находится в уязвимом положении. После совершеннолетия предоставлен сам себе. И подсказать ему вообще некому. Если есть опекуны, часто это бабушки, пожилые люди. Так было у меня, у многих моих клиентов. В суд обращаться им страшно. Но это единственный выход, ждать можно бесконечно.

Недавно мы рассказывали историю одной выпускницы детского дома, у которой на торгах за долги хотели продать единственную квартиру. Когда-то много лет назад Елена выпустилась из детского дома, так и не смогла встать на очередь на получение жилья, попыталась ходить по кабинетам в администрации, но никто не подсказал ей, что конкретно нужно сделать. В те годы не было даже интернета, где можно было получить информацию. Взрослого, грамотного человека, который бы ей мог что-то посоветовать, рядом с ней тоже не было. В 18 лет она оказалась один на один со взрослой жизнью. В итоге она решила, что сама справится с этой проблемой. В сорок лет она взяла кредиты, в том числе ипотеку, но не рассчитала своих сил, не смогла оплачивать один из кредитов. Из-за просрочек ее признали банкротом, квартиру планировали продать с торгов, а женщину выселить на улицу. К счастью, в истории появился новый поворот: у нее еще есть возможность оставить себе жилье.