«Создал мне фальшивую страницу с чужими порноснимками». Как жертва семейного насилия победила агрессора

— Первый раз я написала заявление в полицию на бывшего мужа, когда он избил нас с сыном. В тот вечер он уже с порога двинул меня по лицу: было плохое настроение. После ужина снова попала под его руку, тогда схватил меня за горло. Выскочил сын, закричал: «Не трогай». Он начал молотить меня кулаками. Утром я засвидетельствовала побои. Был суд. Ему присудили штраф. Пять тысяч за то, что избил меня, пять — за сына. Жили мы вместе, получается, штраф пришлось выкраивать из общего семейного бюджета. Он ухмылялся: «Теперь вертись как хочешь (без денег)».

В последние дни в стране обсуждают сразу несколько шокирующих случаев, связанных с домашним насилием. В Новосибирске от 35 ножевых ранений погибла 17-летняя девушка. Убийца — ее бывший молодой человек. В Кемерово идет суд по громкому делу Веры Пехтелевой, ее убил парень, с которым она хотела расстаться, два часа он избивал ее за закрытой входной дверью. Соседи всё это время пытались вызвать полицию, наряд приехал, когда Вера была уже мертва. В Екатеринбурге соседям удалось спасти девушку от ее бывшего парня: полтора часа тот издевался над ней, бил и душил.

После череды трагедий тема домашнего насилия вновь в топе федеральной повестки. Законопроект обсуждается не первый год, и у него есть противники, которые считают, что государство не должно излишне вмешиваться в дела семьи. Жертвам защитить себя практически невозможно, по таким делам обычно приходят отказные.

Героиня нашей истории Оксана (имя изменено. — Прим. ред.) живет в небольшом городе Свердловской области. Она терпела издевательства и побои от мужа. Сначала, как и многие жертвы, хотела сохранить семью, надеялась, что все наладится. Потом обратилась за помощью в полицию.

И ей удалось добиться реального наказания для мужа. Теперь уже бывшего. Ее история показывает, что все не так безнадежно: уверенного в своей безнаказанности агрессора можно поставить на место и заставить отвечать по закону. По просьбе героини мы изменили имена участников этого уголовного дела.

— Есть утверждение, что люди не меняются. Видимо, меняются. Мы прожили вместе с Сергеем 15 лет. Познакомились еще в юности, на дискотеке. Первые 10 лет все было нормально. Надлом случился лет 5 назад. Я стала ловить его на изменах, он начал пить. Впрочем, это, конечно, не уголовное преступление. Но начались скандалы, с каждым днем, месяцем, годом отношения становились все хуже. В последний год жизнь дома стала адом.

Думаю, причина изменения его поведения — алкоголь, он меняет и ломает психику. При этом внешне он был нормальным человеком, ходил на работу, не опаздывал, не прогуливал. На людях вел себя нормально. Так что мои подруги, которые знают нас много лет, сначала не верили в то, что я рассказываю. Поверили, когда я почти каждую неделю стала приходить на работу в синяках. С какого-то момента у меня на телефоне уже перестали прибавляться наши новые счастливые совместные фотографии, которых раньше было немало. Зато появились другие снимки: я фотографировала синяки, гематомы — как доказательство того, что происходит у нас дома.

Наверное, останавливала от шага к разрыву еще и общая квартира, которую мы купили в браке. Хотя возможности разъехаться-то были. Жили мы в моем доме, который достался мне еще от родителей. Мама мне говорила: «Уходи, ни одна нормальная женщина без мужика еще не пропадала». Сейчас я понимаю, как она права. Старший сын, ему тогда было 14, тоже просил: «Бросай». Я отвечала: «Хочу, чтобы вы жили с папой».

Я тогда разрывалась между работой, детьми и очень больной мамой, которая жила отдельно и к ней нужно было приезжать, привозить продукты, готовить. Он злился: «Прикрываешься мамой, а сама…»

— Первый раз я написала заявление в полицию после того, как он сильно избил меня с сыном. Сначала бил меня, 14-летний сын кинулся меня защищать. Он переключился на него, стал молотить кулаками, как взрослого. Я вызвала полицию. Попросила забрать мужа. Полицейские развели руками сначала: «Не имеем права, он здесь прописан». Забрали лишь после того, как он толкнул полицейского, когда сотрудник встал между мной и мужем.

Тогда мы с сыном засвидетельствовали побои и написали заявление в полицию. Было возбуждено уголовное дело по статье 115 (причинение легкого вреда здоровью). Во время суда жили вместе, варились в том же самом котле. Судья наказала мужа штрафом в пользу государства, пять тысяч — за меня, пять тысяч — за сына. Судом этим мы ничего не добились, семейный бюджет пострадал, избиения продолжились.

Я работала в магазине, синяки надо было замазывать. Помню, как-то все лицо было в синяках, на улицу стеснялась выйти.

Губы в синяках малиновой помадой замалевала. Выглядело жутко. А что делать? Вышла на работу. Вы знаете, я не считала себя трусливой, не хотела мириться с ролью жертвы. Пыталась сопротивляться, но, как говорят, разные весовые категории. У меня есть братья, они бы заступились за меня, но я скрывала от них, боялась самосуда.

Второе заявление в полицию я подала вместе с исковым заявлением в суд о разводе.

Накануне было страшное. Вечером опять случился скандал. Детям я сказала из комнаты не выходить, как чувствовала, что плохо кончится. Он гонял меня по дому, я схватила куртку, выбежала на улицу. Он — за мной. Догнал, начал срывать одежду, избивать прямо в сугробе. Было темно, десять вечера, никто не видел. Спасла меня свекровь, я накануне, еще в начале скандала, позвонила его родным, просила их приехать. При матери он успокоился, она дала мне какую-то кофту. Я попросилась ночевать к соседке. Утром позвонила сестре, она приехала за мной, отвезла меня в квартиру к бабушке. На работу я выйти не смогла. Нужно было оформлять больничный.

— Против мужа снова было возбуждено уголовное дело по статье 115 (причинение легкого вреда здоровью). Сотрясение мозга в моей медицинской справке считается легким вредом. На этот раз ему присудили общественные работы. Я ждала развода. Приговор мужа нисколько не вразумил.

Он не отступился от меня. Писал сообщения с угрозами. Мог подкараулить по пути домой, ударить. Я просила подруг-коллег проводить меня до квартиры. Однажды он все-таки застал меня одну по пути домой. Дочка в это время была на дне рождения у подруги, у наших друзей. Он схватил меня, потащил к дому подруги: «Выведи дочь, я буду ждать здесь». Обратно я к нему не вышла.

Попросилась переночевать у них. Мужчины, которые были в доме, вышли, попросили уйти. С мужиками он связываться не стал. Приехав в наш дом, где мы когда-то жили вместе, он в злости отрубил нашей домашней кошке голову. Фото головы выслал на WhatsApp, написав: «С тобой будет то же самое». Но не мне, а дочери. Телефон он у меня отобрал накануне, вместе с банковской карточкой (я их потом вернула, обратившись в полицию).

Дочка играла с ребятами, когда пришло страшное сообщение с фотографией. Услышали визг детей. А дальше дочка Оля бежит к нам, протягивает телефон.

Через несколько минут он удалил ту фотографию. Но все гости уже увидели ее. Позже они станут свидетелями в уголовном деле.

Я написала заявление на угрозу убийством. Но на этот раз мне помогал юрист и мужу дали условный срок. Вместе с юристом мы подали в Областной суд жалобу на решение нашего местного суда. Нас к тому времени уже развели.

— Мы развелись. И вот через несколько месяцев после развода у меня случилось счастливое событие в жизни. Я встретила одного хорошего человека. Мы стали жить вместе с Виктором. О прошлой жизни я ему все рассказала. Бывший муж, зная, что я уже не одна, не рисковал ко мне лезть открыто.

Но, несмотря на приговор и развод, бывший муж меня не оставлял. Через какое-то время в интернете появилась от моего имени фальшивая страница в соцсети. На ней — реальные фотографии с моей настоящей странички. Например, я у елки или я с ребенком на фоне цветущих деревьев. И вот эти снимки разнообразили другими, скачанными из интернета чужими фотографиями с порнухой. Лица на этих фотографиях не было видно, только другие части тела. В общем, вы понимаете какие. Видно, что это профессионально сделанные фотографии, в студийных интерьерах, в дорогом эротическом нижнем белье.

Я уверена, это месть бывшего мужа.

Эту страницу он показал нашему сыну. Сын пришел в ужас. Ушел жить к отцу. Заблокировал мой номер телефона. Чтобы его увидеть, я приходила в школу, сидела на уроках, просила, можно на уроках поприсутствовать, посмотреть, как занимается. Он: «Не позорь меня, зачем пришла?» Я в слезах говорила, что соскучилась, хоть на уроках на тебя посмотрю. Разговаривать со мной сын отказывался.

Кроме сына бывший муж скинул ссылку на ту страницу и Виктору. Но он, конечно, понял, что это фальшивка.

Чтобы меня успокоить, Виктор пытался все перевести в шутку. «Ничего себе, какая женщина мне досталась», — посмеивался он, глядя на профессиональные студийные фото какой-то модели.

Но, конечно, ему на деле было не до смеха, он очень переживал. Каждый день встречал меня с работы вечером, боялся, что кто-то приедет, затащит в машину. Я думала просто не обращать на эту выходку внимания, но мой нынешний муж убедил написать заявление в полицию за распространение информации, порочащей честь и достоинство, «или я разберусь с ним сам». Встреча эта мирно бы явно не закончилась. Не хватало нам еще одного уголовного разбирательства!

Но дело это все-таки спустили на тормозах, никто не стал выяснять, кто создал ту страницу. Хотя… Ведь при регистрации указывался номер телефона, было бы желание, нашли бы «автора».

— Мы ждали, когда наше дело будут рассматривать в Областном суде. Ко мне, кстати, приезжали полицейские, недовольные апелляцией, просили отозвать жалобу. Я отказалась. Знаете, я не особо верила, что мы победим. Но судья в Екатеринбурге вынесла приговор: реальный срок, полтора года колонии-поселения. Мы победили. После приговора бывший, проходя мимо, бросил фразу: «Ты выиграла битву, но не войну» (фразу «Мы проиграли битву, но не войну» приписывают Михаилу Кутузову после Бородинской битвы. — Прим. ред.).

У меня сейчас новая жизнь. Муж, родилось двое замечательных мальчишек-близнецов. Делаем ремонт, воспитываем детей. После приговора сыну пришлось вернуться ко мне. Наконец-то я смогла ему все объяснить, что это не мои снимки на сайте! Он сказал: «Прости».

Бывшего мужа освободили досрочно. Но я не собираюсь с ним воевать. Мой нынешний муж, конечно, сможет меня защитить. Но я понимаю, что дракой ничего решать нельзя. Один покалеченный, другой в тюрьме — кому это нужно? Я всегда на связи с моим юристом, и все проблемы будем решать только законно, через полицию.

Я не запрещаю детям общаться с бывшим мужем. Наоборот, убедила сына, который после всей этой истории обижался на отца, наладить отношения. Я не собираюсь ни с кем воевать.

После последних трагедий в стране, где женщины стали жертвами, мы подготовили подробный материал, вместе с нашими экспертами мы разбирались, почему закон о защите жертв домашнего насилия до сих пор не принят.

Статистика по этой проблеме, которая сейчас есть в открытом доступе, — это данные Росстата за 2011 год. Судя по отчету, о случаях физического насилия сообщала каждая пятая женщина, находящаяся в браке, а это 20%.

Также, по данным Росстата, 26% жертв домашнего насилия молчат об этом, остальные рассказывают лишь родственникам и друзьям. К врачу после пережитого насилия обратились 6% женщин, к юристу — 2%, в правоохранительные органы — 10%. Екатеринбургский юрист Сергей Тетерин часто работает по подобным делам. Он довел дело нашей героини до апелляции в Областном суде, и процесс закончился реальным сроком для агрессора. Вот его мнение, почему закон плохо защищает жертв семейного насилия.

— На мой взгляд, есть три причины плохой раскрываемости таких дел, — комментирует Сергей Тетерин. — Первая — эти дела часто сложны в доказывании, то есть сборе доказательств дознавателем или участковым на стадии проверки.

Ведь конфликты чаще всего происходят за закрытыми дверями, нужно назначать психолого-психиатрические экспертизы. Вторая причина — трудности в работе со свидетелями. Очень часто те же соседи, которые рассказывают в частном порядке, как говорят, «без протокола» то, что они знают, давать показания отказываются. Или побаиваются, или не хотят портить отношения. От дознавателя требуется неординарность подхода: убедить, разговорить людей.

Кстати, по мнению Сергея Тетерина, официальные цифры статистики занижены, на самом деле масштабы семейного насилия огромные.

— Но, понимаете, если начать расследовать все эти дела добросовестно, это приведет в каждом конкретном отделе полиции к всплеску уголовных дел, а значит, к «плохой» статистике, которая будет говорить о росте преступности в целом. А это снижение «хороших» показателей в отделе. К тому же начнешь расследовать дела, другие жертвы пойдут массово писать заявления. Ведь сейчас многие жертвы не обращаются в полицию, потому что знают о бесполезном опыте других женщин: как те пишут жалобы, не добиваются справедливости.

— И что делать?

— В этой ситуации женщина должна думать не о себе в первую очередь. В первую очередь она должна думать, как вытащить из психотравмирующих ситуаций детей. Вот тогда появляются силы. И у окружающих появляется желание ей помочь. Я могу судить по своему опыту. Когда в подобных делах приходилось убеждать свидетелей, которые не хотят давать показания. 80 процентов сначала отказываются. Но когда объясняю, что надо разрушить психотравмирующую ситуацию для детей, то соглашаются. Говорю: «Вот сейчас вы закроете глаза, спрячетесь. Но вы понимаете, что в таких условиях могут вырасти не очень благополучные люди? Насилие порождает насилие, психика у детей ломается». Вот это на людей часто действует.

— Почему жертвы скрывают то, что с ними происходит, даже от своих родственников?

— Часто причина в том, что просто боятся подтолкнуть их к самосуду. Ведь у нашей героини был вариант спасти себя, пожаловаться родным, те бы защитили ее... кулаками. Но это закончилось бы уголовным делом для защитников. Тут-то правоохранительная машина как раз сработала бы быстро, ведь доказывать все легко: защитники в таких случаях не скрывают, рассказывают, что действовали из благородных побуждений. Неделя работы следователей — и дело в суде. Поэтому вариант один — решать все в правовом поле.

А вот еще один случай, который подтверждает то, как трудно доказать и добиться наказания в историях с домашним насилием: врач-хирург пыталась привлечь к уголовной ответственности мужа за побои. Но полиция отказала в возбуждении уголовного дела.

В Екатеринбурге при общественной организации «Аистенок» есть тайная квартира, там могут дать временный приют женщинам — жертвам семейного насилия.