«Они абсолютно никому не нужны». Как в школах должны учить особенных детей и почему эта система потерпела крах

В российских школах остро стоит проблема с обучением детей с ограниченными возможностями здоровья (если коротко — ОВЗ). Чаще всего такие ученики занимаются в одном классе с обычными детьми.

Учителя сталкиваются с недопониманием со стороны родителей, игнорирующих наличие диагноза у ребенка. Лишь некоторые из них готовы работать в тесном тандеме с педагогом. Особенным детям нужно больше внимания, ведь многие из них не умеют контролировать эмоции и, сами того не желая, срывают уроки.

Педагоги выступают за то, чтобы родители не боялись отправлять ребенка в коррекционную школу. С другой стороны, и туда не всегда удается попасть — мест хватает не всем.

Все эти аргументы сливаются в единый посыл: работать с детьми, имеющими ограничения по здоровью, должны специально обученные специалисты в классах, где не 45, а хотя бы 15 учеников и более простая программа. Или это не так? Разбираемся с экспертами.

Правила обучения детей с ограниченными возможностями здоровья регулирует 79-я статья закона «Об образовании». Такой ребенок может заниматься как в обычной школе, так и в коррекционной — всё зависит от выбора родителей.

Занятия при этом проходят не по основной, а по адаптивной образовательной программе. Существует несколько ее разновидностей:

• Адаптированная образовательная программа (АОП) — ее разрабатывают на год для конкретного ученика.

• Адаптированная основная общеобразовательная программа (АООП) — для группы детей, например, для начальных классов.

• Индивидуальный учебный план (ИУП) — подходит для обучения на дому.

• Специальная индивидуальная программа развития (СИПР) — пишется коллегией специалистов для ребенка с тяжелыми нарушениями здоровья.

По закону, школа обязана предоставить ребенку с ОВЗ специальные учебники и пособия, помощника-тьютора и другие условия, без которых заниматься и перемещаться по зданию и между классами ему было бы невозможно. Например, специальную технику.

При этом ученик с ОВЗ может учиться как и в обычном классе с простыми детьми (этот способ называется инклюзивным образованием), так и в специализированном.

Чтобы ребенок учился по адаптированной образовательной программе, ему нужно пройти психолого-медико-педагогическую комиссию (ПМПК), а затем родители предоставляют школе заключение этой комиссии.

Количество особенных детей в школах тоже регулируется законом, а именно — пунктом 29 приказа Минпросвещения № 115. Например, при инклюзивном образовании в классе не может быть больше трех учеников с ограниченными возможностями здоровья. Кроме того, ребенка с ОВЗ практически нельзя наказать, к нему не применяются меры дисциплинарного взыскания. Значит, и отчислить его из школы нельзя.

Если это специализированный класс, количество детей с ОВЗ регулируется иначе, но в среднем, в нем может быть от 6 до 12 учеников, в зависимости от диагноза.

В инклюзивных классах часто возникают сложности, чаще всего — когда родители детей с ОВЗ отрицают существование диагноза, не обращаются к специалистам и оставляют ребенка без помощи среди обычных учеников.

На фоне этого в классе нередко проявляется буллинг, в том числе со стороны родителей здоровых детей.

— Школьная программа ориентирована на определенный объем. Большая часть детей с ОВЗ эту программу усвоить не может. Общий уровень образования в классах со здоровыми детьми падает, — объясняет руководитель тьюторского центра «Эпсилон» Наталья Певнева. — Начинается градация классов. Матери бьются за то, чтобы неуспевающих детей, особенно с СДВГ, которые не умеют сидеть на месте, убирали в плохие классы «для глупых детей».

Декан дефектологического факультета Института детства Московского педагогического государственного университета (МПГУ) Елена Кулакова объяснила E1.RU, что в школе должна работать служба психолого-педагогического сопровождения. В нее входят психолог, учитель-дефектолог и логопед.

— Эта служба, которая курирует особого ребенка и социальную ситуацию его развития, оказывает помощь родителям. Специалисты обеспечивают методическую и психологическую поддержку учителей, помогают одноклассникам ребенка с ОВЗ, их родителям в информационном и психологическом планах, — говорит Елена Кулакова. — Эта работа должна носить системный и регулярный характер.

На самом деле далеко не каждый ребенок с ОВЗ может учиться в классе со здоровыми детьми. Это прописано в нормативных документах для каждой нозологической группы диагнозов.

— Каждый случай необходимо рассматривать индивидуально. Если ребенок с ОВЗ к началу обучения в школе по уровню развития приближается к нормативному, он сможет учиться вместе со сверстниками при обязательном и правильно организованном психолого-педагогическом сопровождении. Это первый вариант адаптированной образовательной программы начального образования, — объясняет декан дефектологического факультета Института детства МПГУ. — Если развитие ребенка существенно отстает от нормативного или он имеет нарушение интеллекта, ему будет комфортнее в отдельном классе или специальной школе, где создаются условия для этой нозологической группы. Это второй вариант программы.

Казалось бы, в образовательных стандартах прописано всё для детей с ОВЗ, но на практике всё происходит иначе. Есть несколько причин, по которым инклюзивное образование работает не так, как должно было.

Одна из них — отсутствие специализированной подготовки у учителей, вторая — низкая оплата работы с особенными детьми, уверена Наталья Певнева. Из-за острой нехватки кадров директора школ нанимают совершенно неподготовленных учителей, некоторые из которых еще сами учатся в университете.

— Учителя проходят курс по работе с детьми, имеющими ограниченные возможности здоровья. Это, например, три месяца лекций в педагогическом университете. Чаще на курсы отправляют опытных учителей, а молодым просто отдают самый тяжелый класс. Это стандартная схема работы в школе. Понятно, что, оказавшись в такой ситуации, учитель не знает, что делать с такими детьми, — объясняет E1.RU руководитель тьюторского центра.

Для ребенка с ОВЗ педагог должен прописать образовательную программу, подготовить отдельные материалы и более простые задания. Сумму доплаты за эту дополнительную работу регулируют сами школы, но практика показывает, что деньги это небольшие. Например, в Первоуральске за работу с особенными детьми учительница по итогам месяца получила всего лишь 894 рубля.

— Сказки, которые рассказывают про инклюзию, в наших школах нереально реализовать. Я думаю, что необходимо вернуть систему коррекционных школ, это одно из самых адекватных решений. Такие школы есть, они продолжают работать, но их мало, — подчеркивает эксперт.

В большинстве своем продолжают работать спецшколы, где учат детей с определенными диагнозами. Например, чтобы работать со слабослышащими детьми, всем учителям нужно знать язык жестов — добиться такого в простой школе невозможно.

Учебных заведений, где работали бы с детьми с расстройствами психики, задержками в развитии или с другими ментальными нарушениями, действительно не хватает.

— Как правило, в школе фиксируют, что ребенок не усваивает программу — этот процесс налажен хорошо. Родителям такого ученика предлагают пройти ПМПК. По решению комиссии ребенку делают послабления в учебе: например, на контрольной ему нужно решить не десять примеров, а два. Но только если есть решение комиссии, ведь учитель не может самовольно принять решение о том, что конкретному ученику он будет ставить оценки иначе, — продолжает Наталья Певнева. — И здесь возникает третья проблема: родители отказываются идти на комиссию.

Родители, столкнувшись с диагнозами, испытывают очень много переживаний и даже чувство вины за то, что с их ребенком что-то не так. В этот момент им тоже необходима психологическая поддержка.

— Таким родителям некому помочь, поэтому они готовы тратить любые деньги, везде суют своих детей и не понимают, куда им идти, куда рваться, чем помочь своему ребенку, — считает Наталья Певнева. — Возможно, необходима социальная реклама, которая в том числе объясняла бы, куда родители могут обратиться с этим вопросом.

У многих есть недоверие к школе и к учителям. В таком случае необходимо стороннее мнение квалифицированного специалиста.

— Впрочем, есть и учебные заведения, которым ради рейтинга легче отказаться от таких детей и предложить родителям забрать документы. Практика показывает, что не каждая школа готова с такими детьми работать. На самом деле для родителей детей с ОВЗ это большая боль, — делится тьютор. — К нам постоянно обращаются с аутизмом: от легкой до самой тяжелой формы. Есть диагнозы, с которыми работать мы не можем, например, это шизофрения. Таких детей необходимо учить жить в этом мире, не говоря про образование в целом, и я считаю, что для этого необходимы специализированные учреждения. Именно этим занимаются в школах-интернатах.

Впрочем, и записаться на комиссию не так просто — для этого нужно пройти череду бюрократических препятствий (проверено на себе журналисткой E1.RU). Это тоже усложняет процесс.

Прочитайте, как в Екатеринбурге работают психологи, решающие школьные конфликты. Также мы рассказывали, что делать, если в школе завелся ученик, терроризирующий целый класс.

В городе тем временем не хватает простых учителей, не говоря уже о тех, кто работает с особенными детьми. В некоторых школах из-за дефицита кадров месяцами не ведут уроки.