Откуда в детях столько ненависти? Лучший психолог России — о травле в классах, вреде дистанта и скулшутерах

Трагедия в пермском университете, в казанской школе: любая школьная трагедия, будь то драка, суицид и даже стрельба, зачастую сводится к тому, что причиной ее стала травля внутри класса. Или, напротив, выясняется, что пальбу открыл замкнутый, отгородившийся от всех подросток. Он настолько незаметен, что может месяцами, а то и годами вынашивать свой кровавый план, но ни учителя, ни родители не обращали на это внимания или предпочитали не замечать.

Откуда в детях берется столько ненависти? С какого возраста агрессор может проявлять себя? Эти вопросы мы задали лучшему российскому педагогу-психологу Светлане Котовой (екатеринбурженка победила на конкурсе «Педагог-психолог России — 2021». — Прим. ред.).

— На самом деле, буллинг — тема вечная, и он есть во всем мире. Здесь не последнюю роль играет общий уровень агрессии в обществе. Он сейчас действительно высокий, больше, чем 10–15 лет назад, а подростки — это люди, которые очень чувствительны к окружающему миру. То, что происходит вокруг, преломляется через их подростковые кризисы и становится еще более взрывоопасным.

Что такое буллинг? Это когда человек стремится к самоутверждению, к власти извращенным способом, через унижение других. Это нездоровая тенденция, но до нуля свести буллинг нереально.

— Есть две категоричные точки зрения. Первая, что буллинг — это нормально, что подростки перебесятся, и всё будет нормально. Это неправильная и опасная позиция. И вторая — что это ужас, надо всех карать, и всё такое. Они обе плохи. Решить эту проблему — задача не только психологов, но и всего общества: педагогов, родителей, — говорит Светлана Котова.

Надо на государственном уровне создавать такую атмосферу, чтобы буллинг не был нормой. Если взрослые доносят всеми своими поступками, высказываниями, что буллинг — это не норма, и так в нашей школе не будет, то у детей будет меньше импульсов унижать и обижать.

Когда компания травит, то ей тоже должна противостоять не единичная фигура. Если находится сильный взрослый, который говорит «стоп», то чаще всего буллинг удается остановить.

Да вы знаете, когда ребенок — агрессор. Надо быть совсем никчемным родителем, чтобы этого не видеть. Будут из школы звонить и родители одноклассников жаловаться. Думать, что это всё наговаривают, безответственно. Такой родитель думает, что если он закрывает глаза на проблему, то ничего не происходит. Бывает: «Ой, а дома он такой замечательный, всё хорошо», а в школе ребенок совсем другой.

Практически всегда буллер — это человек, который глубоко изранен внутри. Если он направляет агрессию на кого-то другого, значит, внутри него эта агрессия откуда-то копится. Это вопросы к семье: как воспитывали этого ребенка? Какие ценности ему прививали?

Если в семье есть хоть малейшее доверие и искренность, то склонность к буллингу будет видно. Всё равно ребенка-агрессора видно по его поступкам, по отношению к другим людям.

Родителям надо понять, что если они не пересмотрят свои отношения с подростком, то его ждет очень много тяжелых испытаний в жизни. Готовы ли они к тому, что понесет эту модель «давить других» во взрослую жизнь? Это приведет к правонарушениям и всем ужасам мира.

Конечно, это очень трудно. Родители хватаются за голову, начинают колотить ребенка, пугать, шантажировать, закрывать его дома. Это провоцирует еще больше агрессии, но решить проблему не помогает. Лучше обратиться к специалисту, чтобы просто «найти ключи» к ребенку.

Сейчас буллинг очень сильно помолодел. В нашем детстве это было в возрасте 12+. Сейчас к нам обращаются с такими случаями в младших классах, начиная со второклассников. Какая сейчас внешняя среда? Что смотрят дети в интернете — кровавые игры, сцены насилия? Всё это модели поведения, ребенок может даже неосознанно копировать их. Если к этому добавляется повышенная возбудимость, импульсивность, то всё идет как снежный ком.

Если ребенок агрессивен в садике, на это тоже надо обращать внимание. Отношения с людьми закладываются с самого раннего детства — и влиять надо больше не чтением морали, а родительским примером. Если ваш малыш дерется и обижает других, то надо задать себе вопрос: откуда у него такое поведение? Все фразы, которые говорят дети, — это, на самом деле, слова взрослых.

Очень часто дети не рассказывают родителям о своих проблемах в школе. Это бывает у чувствительных ребят, которые любят свою семью и берегут родителей. Это может привести к тому, что ребенок замыкается.

Родителям надо быть внимательными, стараться душевно к нему приблизиться. Самый очевидный признак проблем в школе — это нежелание идти туда. Тогда взрослые должны деликатно, но настойчиво вмешиваться и выяснять причину, подключать учителя, психолога.

Буллинг есть, его много. Дети делятся на три категории: буллеры, жертвы и наблюдатели. Большая часть детей находится в позиции наблюдателя. Если ребенок — не жертва, а наблюдатель буллинга, он всё равно находится в постоянном напряжении. Он привыкает к тому, что это есть, это будто бы в порядке вещей. В итоге он вырастает в равнодушного жесткого взрослого.

Родитель — это тот человек, который должен защищать ребенка до последнего, но начинать надо не с перевода в другую школу. В некоторых случаях сердобольные и тревожные родители бегут впереди паровоза, и, перетаскивая ребенка из одной школы в другую, они будто поддерживают у него позицию жертвы. «Все плохие, ты — хороший, и я буду бесконечно тебя спасать». Научится ли он так отстаивать сам себя в жизни?

В первую очередь с ребенком нужно разговаривать с сочувствием, но без нагнетания. Надо обязательно поговорить с классным руководителем, который знает, что происходит в детском коллективе. Это первая ступенька. Класс сбрасывает напряжение на каком-то человеке. В таких не очень сложных случаях бывает достаточно того, чтобы учитель в сотрудничестве с психологом провел беседу. Не с выставлением жертвы в середине класса и порицанием. Должен быть разговор про уважение между людьми, что мы можем друг друга не любить, но надо быть уважительными друг к другу.

Нужна работа с агрессором, в том числе с участием администрации школы. Он должен знать, что за это будет вот это. Есть дети, которые по-другому не понимают. С другими достаточно просто поговорить, это как раз мастерство воспитания.

Часто бывает, что в классе есть один буллер-инициатор, а другие «приплясывают» вокруг него. Их нужно разделять и разговаривать отдельно.

Большая проблема в том, что есть мало достоверной информации о том, какие были истории скулшутеров. Это знают компетентные органы, но до места доходит очень мало сведений. Были ли они жертвами, у этих людей всё равно была какая-то патология, расстройство. Человек не может так извращенно реагировать, как бы его ни травили. Большой вопрос, почему этого никто не видел, не обращал внимание на социальные сети последнего стрелка (Тимура Бекмансурова. — Прим. ред.).

Ни у учителя, ни у социального педагога нет ресурса, чтобы это отслеживать, у них много другой работы. Нужны какие-то специальные структуры, которые должны это делать.

Скулшутеры — это одинокие, изолированные, замкнутые в себе люди. Они живут очень закрытой жизнью. Такой подросток живет закрытой жизнью и не проявляет себя, как другие, не хочет выделиться, не высказывает свое мнение и при этом постоянно молчит, закрывается у себя в комнате, сидит в интернете и встает с красными глазами.

Часто семьи не выносят сор из избы, это страшные вещи. У людей есть такая защита — закрыться от всего. Но если в школе есть команда — хороший психолог, классный руководитель, социальный педагог — когда они вместе, то они мудры и сильны.

Школы — это достаточно жесткий социальный институт. Даже успешные школы — это жесткая машина. Родителям важны достижения, мы все желаем детям успеха, хотим их видеть самыми-самыми. Но смотрите на своего ребенка, на то, насколько он умеет переживать это давление внешней среды. Я знаю кучу историй, когда дети, стараясь соответствовать завышенным ожиданиям, получали такой жесткий невроз. Кто-то уходит в депрессию, в панические атаки и болезни. Это очень сильная психологическая нагрузка, которую дети не всегда выдерживают.

Посмотрите объективно на своих детей: стоит ли эта жесткая мясорубка, куда вы его поместили, его нервной системы. Нужно стремиться к большему, развивать. Если вы идете по этому пути, поддерживайте его, принимайте его успехи, учите его принимать свои ошибки, учите, что лучшее — враг хорошего, учите его самому себя поднимать из руин. Это не встроенная функция, этому должны научить родители и педагоги.

Вот возьмите дистант. Уровень психологического неблагополучия поднялся, потому что дети были предоставлены сами себе, были наедине со своими мыслями, со своим одиночеством, неопределенностью: «Куда идет жизнь и что я в ней смогу». И проблем становится только больше. Важно, чтобы у ребенка были какие-то увлечения, чтобы в его жизни была не только школа со своими оценками. Это нормально, если подросток сегодня танцует, завтра поет, делает видосы. Будьте с ним рядом, интересуйтесь. Пусть это занятие взрослым не очень нравится — главное, что он себя выражает. Если ребенок увлечен, у него меньше времени копаться в себе.

После пермской трагедии в Екатеринбурге эксперты провели для учителей и преподавателей инструктаж о том, как распознать потенциального школьного стрелка. Также им рассказали, из каких детей вырастают подростки, готовые с оружием прийти в класс.

Жуткое преступление произошло в пермском университете 20 сентября. Студент-первокурсник Тимур Бекмансуров прошел на территорию кампуса ПГНИУ и начал стрелять по людям из ружья. Во время нападения на его странице в соцсети появилось обращение, в котором он рассказывал, как готовился к преступлению. Задержать стрелка смог сотрудник ДПС Константин Калинин, а эвакуировать людей помогал его напарник Владимир Макаров. Их в итоге наградили.

Бекмансурову ампутировали ногу. Врачам удалось стабилизировать витальные показатели юноши, но они по-прежнему не готовы давать прогнозы. При этом медики пермской больницы получили негласное указание — нужно сделать всё, чтобы сохранить ему жизнь. Допросить стрелка в настоящий момент невозможно.