«Нас унижают не низкие зарплаты, а ложь об их величине». Подробный разбор от преподавателя УрФУ

В начале февраля старший научный сотрудник Сибирского отделения РАН Анастасия Проскурина сообщила Владимиру Путину, что ее оклад составляет всего 25 тысяч рублей. Президент удивился, а следом за этим начались проверки.

Специально для E1.RU старший преподаватель УрФУ и председатель первичной профсоюзной организации «Университетская солидарность в УрФУ» Дмитрий Трынов написал колонку, в которой объясняет, почему путинские указы так и не выполнены и как все-таки можно решить эту проблему.

В майских указах Путина (он подписал их еще в 2012 году) говорится, что средние зарплаты научно-педагогических работников должны были довести до уровня в 200% от средней по региону еще к 2018 году. Однако всем, кто работает в сфере науки и образования, также хорошо известно, что этого не произошло.

Майские указы подавались властью как попытка преодолеть разрыв между зарплатами работников в частном секторе и в бюджетной сфере. В действительности они оказались исключительно популистской мерой, которая была призвана, с одной стороны, погасить протестную активность в 2011–2012 годах, а с другой — создать лояльную базу из армии бюджетников на следующий выборный цикл. Как показали исследования наших коллег из ВШЭ (впрочем, как и официальный анализ Счетной палаты РФ), финансирование майских указов из федерального бюджета никогда не превышало 30%.

Естественно, ни о каком существенном изменении материального положения бюджетников в такой ситуации говорить не приходится. Мониторинг зарплат, предпринятый профсоюзом работников высшей школы «Университетская солидарность» в 2018 году, показал, что заработная плата далеко не дотягивает до планки, установленной майскими указами, составляя примерно 113% от средней по народному хозяйству.

Проблему доведения зарплат до 200% от средней по региону решали разными способами: переводили низкооплачиваемых работников на неосновные должности без смены функционала, сокращали ставки при сохранении прежней нагрузки.

Широко распространено было прямое принуждение работников к переходу на худшие условия труда. По сути, методы зависели только от морального облика и совести конкретного начальника. На повсеместное нарушение трудового законодательства и прав работников контролирующие инстанции просто закрывали глаза, поскольку считалось, что исполнение майских наказов гораздо важнее, чем сохранение частных прав. Началось неимоверное доселе накручивание цифр средних зарплат и показуха благополучия.

Ловушка малодушия

Прежде всего я хочу сказать, что никогда не считал, что зарплаты бюджетников должны быть выше, в два раза превышать оплату труда других работников. Мне кажется, что нужно позаботиться о том, чтобы объяснить, почему условный преподаватель, врач или ученый должен получать больше, чем средний работник, в два раза.

Разве этот тезис не требует хотя бы мало-мальской общественной дискуссии, хотя бы элементарного экономического или социального обоснования? Руководство страны продекларировало лозунг, президент издал указ, а мы радостно уверовали в искренность намерений.

В то время я слышал радостные разговоры коллег: «Ну вот, наконец-то руководство страны поняло и признало, что так дальше нельзя, что нужно поднимать уровень жизни работников образования и науки». Мы попали в ловушку малодушия. Вузовское сообщество забыло, что свое право на лучшую жизнь нужно отстаивать, доказывая свою общественную состоятельность, а не ожидать подачек сверху. Дальнейшее показало всю наивность этих патерналистских ожиданий.

Жить или выживать?

Есть расхожая шутка: работаешь — жить некогда, не работаешь — жить не на что. Сегодня работникам высшей школы и науки представлен незавидный выбор: или, сгорая на работе, в выходные дни и свой законный отпуск «стряпать гранты» и подрабатывать на стороне, или же выживать на мизерную зарплату. Выбор, согласитесь, так себе.

Конечно, гранты наполняют твои карманы, но очень высоки и издержки. В погоне за грантами есть две очень серьезные проблемы. Для начала нужно понять, что получение — это рулетка, так как ему предшествует колоссальный отбор. По статистике, из десяти поданных на конкурс проектов по общественным и гуманитарным дисциплинам поддерживается только один. У технарей чуть больше шансов на получение грантов, но всё равно отбор очень жесткий.

Таким образом, риски проработать вхолостую очень высоки. Пара таких попыток, и твой пыл улетучивается, ведь ты не получаешь никакой отдачи. А если ты выигрываешь конкурс и получаешь финансирование, то начинается гонка. Научный проект — это нечто отдельное от твоей основной работы в университете. Ты работаешь в свое свободное время, в свой отпуск, выходные и праздничные дни. Тебе приходится жертвовать нормальными радостями жизни: общением с близкими, друзьями, отдыхом.

Приведу свой пример. За последние три года я поучаствовал в пяти научных проектах. За них совокупно я получил около одного миллиона рублей. Казалось бы, это неплохие деньги. Но в то же время лето для меня — это не пора отпуска, а время проведения полевых исследований, подготовки и публикации статей. Новогодние праздники теперь плотно ассоциируются с написанием отчетов по грантам. И так живут многие мои коллеги, которые считаются успешными в деле подготовки научных исследований по грантам.

Нужно усвоить главную мысль: финансирование науки через гранты стимулирует конкуренцию и отбор высококачественных исследований, но оно не может рассматриваться как единственный способ материальной поддержки ученых.

Университеты как центры разделения

Тот факт, что заявляемый уровень средней зарплаты получает абсолютное меньшинство работников, говорит о том, что наши университеты превратились в центры сегрегации. Казалось бы, все мы делаем одно дело, однако вознаграждение за труд в университете у работников радикально отличается.

Попутно я замечу, что большую часть контактной работы со студентами выполняют самые малооплачиваемые категории работников — ассистенты, преподаватели и старшие преподаватели. Нетрудно догадаться, что при такой оплате работники будут подходить без энтузиазма к исполнению своих обязанностей, а их недовольство всегда будет влиять на отношения со студентами.

Они сами дают себе поручения, сами отчитываются, сами назначают себе премии. Ключевые решения, в том числе и финансовые, принимаются не избираемой администрацией, а назначенцами, действующими преимущественно в собственных интересах.

Простой пример. В УрФУ существует так называемая система стимулирования труда профессорско-преподавательского состава, которая учитывает около 50 направлений нашей деятельности. Казалось бы, здорово, ведь это дает возможность получить стимулирующую надбавку к зарплате. По ней работники могут быть оценены как эффективные или неэффективные. И вот что интересно: никакой системы оценивания эффективности работы руководства в университете не существует.

В чем тогда состоит ответственность руководства с точки зрения результатов деятельности? Закономерен также вопрос: как формируется премиальный фонд и на основании чего выплачиваются немалые премии администрации? Выходит, что за результаты труда отвечает только профессорско-преподавательский состав, а администрация присваивает результаты нашего труда и распределяет деньги по своему усмотрению. Это исключительно несправедливо и вредно для общего дела.

Решение проблемы

Как в масштабах всей страны, так и в конкретной организации выход состоит в том, чтобы повышать ответственность руководства за принимаемые решения. Произойти это может только в том случае, если работники смогут оказывать влияние на организационные процессы и контролировать действия администрации.

Я убежден, что достойные зарплаты будут платить только тогда, когда наше научно-педагогическое сообщество наберется силы, достоинства, сможет обрести свою субъектность и солидарными действиями заставит правящие круги считаться со своими интересами. Без этого разговоры о достойной зарплате работников высшей школы и науки так и останутся гласом вопиющего в пустыне.

Ранее бывший преподаватель УрФУ Дмитрий Москвин рассказал, какая у него была зарплата во время преподавания в вузе. По словам общественника, на воду, еду и подготовку к занятиям тратил больше, чем зарабатывал.

По просьбе Е1.RU уральские ученые на условиях анонимности рассказали, сколько они зарабатывают на самом деле и чего им это стоит.

Также мы выяснили, сколько зарабатывают главы уральских научных институтов. Все «сведения о доходах, расходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера руководителей научных организаций за 2019 год» (данные за 2020 год пока не опубликованы) находятся в открытом доступе.