Перекусы из «Дока Пиццы», секретная курилка и тексты Rammstein: что помнят про 40-ю школу выпускники

В Екатеринбурге сносят 40-ю гимназию: люди, которые живут неподалеку, всю неделю наблюдают, как старое здание тает день за днем, превращаясь в строительную пыль. Казалось бы, мечта любого подростка-бунтаря — увидеть, как громят твою школу. Но у екатеринбуржцев, которые когда-то окончили «сороковую боевую», скорее слезы на глазах от эмоций, ведь с этим зданием связано столько воспоминаний!

Мы попросили выпускников гимназии написать нам о том, какие эпизоды школьной жизни всплывают в их памяти, когда они видят, как прощается с городом старое здание. Публикуем небольшую подборку эссе, которые по нашей просьбе написали горожане.

Марина Черных, выпускница 2005-го

Когда в один из дней я проснулась от звука работающей техники за окном, то, еще не успев открыть глаза, поняла: началось. Позже под моим окном прошла целая галерея сцен: люди приходили, фотографировали на телефон, снимали снос на видео. Вот подростки селфятся на фоне экскаваторов. Вот женщина с глобусом ищет место для постановочного фото. Вот папа с девочкой, эти не фотографируют, просто стоят и смотрят. Девочка плачет.

Иногда зимой, выходя из дома рано утром в темноте, ежась от холода, вдыхая морозный воздух, я щурюсь от света фонарей и с трудом могу поверить, что мне уже за тридцать и я иду не в школу.

Я иду в школу. Мне восемь. «Началка» занимается на последнем, четвертом этаже. Начинается урок, но почему-то нет моей подруги, с которой я чуть ли не все десять лет просидела за одной партой. Я беспокоюсь, почему ее нет. Это значит, что после первого урока нужно успеть сбежать на первый этаж, где висит бесплатный телефон-автомат, отстоять очередь, дотянуться до тяжелой трубки, на диске накрутить номер, услышать Олин голос и спросить:

— Привет, ты чего не в школе?

— Заболела…

Я иду в школу. Мне двенадцать.

За любой уважающей себя школой, конечно, есть курилка. (Как раз под моим нынешним окном, за старой трансформаторной будкой.) Я, конечно, не курю, но, если повезет, проходя «случайно» мимо, можно увидеть там мальчика, в которого я влюблена. По поводу этого мальчика также существует оскорбительная надпись, характеризующая его интеллектуальные способности нехорошим словом, на внутренней стороне пристроя школы. Надпись тоже является для меня местом паломничества. Кто писал, не знаю — позже ее замазали и перекрыли сверху красивыми прощальными граффити одного из выпускных классов.

Перемена между уроками — 15 минут. За эти 15 минут можно, не одеваясь, добежать через дорогу до заведения с названием «Дока Пицца» (сейчас на его месте другой общепит) и купить там вкуснейшее пирожное за 5 рублей. Съесть на бегу обратно. Впрочем, если бюджет не позволяет, макароны в школьной столовой — 50 копеек. Польют вкусной подливой бесплатно. Чай тоже 50 копеек, но если у тебя черная полоса, всегда в доступе бак с питьевой водой.

Я люблю школьные мероприятия: концерты, праздники, спектакли. Особенно люблю все, что связано с Днем Победы. Перед самым 9 Мая старшеклассники находят где-то (на чердаке или в одним им ведомых тайных местах) простую черную табличку с характерным для советских учреждений белым шрифтом и вешают ее на один из кабинетов. На табличке написано «Трупохранилище № 3». Помню свое молчание перед этой табличкой. Ни тогда, ни позже я не посчитала и до сих пор не считаю это хулиганством, скорее это своеобразный акт памяти. Наша школа была построена в самом конце 30-х годов, в нее сразу пришли учиться не только малыши, но и старшеклассники — и самый первый выпуск прямо со школьной скамьи ушел на фронт. Многие не вернулись. Ну а в самой школе, конечно же, в годы Великой Отечественной войны разместился госпиталь. Помню свои мысли перед этой простой черной табличкой. Номер три. Значит, как минимум были еще первое и второе. Наверное, это был какой-то важный момент не только для меня, и я до сих пор искренне надеюсь, что ребятам, которые ее нашли и повесили, ничего плохого за это не было. Впрочем, наши завучи и дирекция всегда отличались здравым смыслом.

Я иду в школу. Мне пятнадцать.

Наконец-то я там — в театральной студии. Это значит, что солнечный свет я сегодня увижу только из окна, ведь идешь в школу в темноте, а после уроков будет репетиция, после которой возвращаешься домой снова в темноте. (Впрочем, что это я — увидеть солнечный свет вполне можно, успев после уроков сбегать в магазин «Эркас», который в арке неподалеку, и купить на развес арахис в карамели, чтобы не умереть голодной смертью, пав жертвой театрального искусства.) И будут декорации на обоях, и запах клея, и бесконечное нарезание блесток, которые так здорово смотрятся в свете софитов, и «утиные бои» (это резкий звук разматываемого скотча, которым нужно проклеивать декорации, — соревнуемся друг с другом, кто громче «крякнет». Если никогда не пробовали, попробуйте обязательно). И будет сцена, перед которой отступят все проблемы. И будут люди, многие из которых, в общем, со мной до сих пор — пусть не близко, но театр — это всегда экстремальная ситуация, и до сих пор тех, кто прошел с тобой через все это, можно в любой момент позвать на помощь. И будет, конечно, руководитель студии, мой Учитель, Ирина Александровна Симонова, преподаватель МХК. И будет тот самый 26-й кабинет.

Мне тридцать один. Я иду к школе. Сейчас вечер, и стройка заснула. Горят большие фонари, освещая гору строительного мусора, который раньше был моей гимназией № 40. До последнего не верю, что я это сделаю. Подхожу к забору. Даже не придется брать палку и совершать забавные действия, веселя редких прохожих, кирпичи долетели прямо к самым прутьям. Я наклоняюсь, беру осколок кирпича и на всякий случай быстро ухожу. Пусть он будет у меня на память. Пусть будет.

Юлия Назарова, выпускница 2003-го

Мой выпуск состоялся в 2003 году, а годы учебы пришлись на середину девяностых, на тяжелое и одновременно интересное, свободное время. 40-й школой руководила тогда замечательный педагог, харизматичная, яркая, талантливая Татьяна Алексеевна Белова. Она «горела» школой, именно под ее руководством 40-я стала лицеем, а затем гимназией. Несмотря на то что здание школы было старым, оно поддерживалось в достойном состоянии и мы любили его — такое большое и таинственное. К сожалению, с уходом Татьяны Алексеевны период расцвета школы закончился, и уже спустя несколько лет после нашего выпуска появились облупленные стены и школа стала буквально рассыпаться. Дом остался без хозяйки.

Главным сокровищем школы были ее удивительные педагоги — мастера своего дела, учителя, чье влияние на свою жизнь я ощущаю до сих пор. В начальной школе это Ольга Валентиновна Старикова, пришедшая в школу сразу после вуза и сумевшая так сплотить наш класс, что мы до сих пор встречаемся и говорим друг о друге с теплотой, интересуемся жизнью друг друга.

В средней школе работали настоящие профи — учитель истории Андрей Викторович Ефанов, за которым, когда он ушел из школы, ушли некоторые ученики; Надежда Петровна Бардасова, наш классный руководитель, учитель русского языка и литературы, серьезнейший и требовательный педагог, которого нельзя было не любить и не уважать. К сожалению, четыре года назад ее не стало... Именно она учила нас так, что не учиться было невозможно, передавала нам свою огромную любовь к языку и литературе.

40-я стала одной из первых школ Октябрьского района, где в старших классах была введена специализация. «Лицейских» классов было четыре: экономический, исторический, естественно-научный и филологический. Отбор в них был серьезный, зато и учиться было очень интересно, хотя и очень сложно. Нагрузка приближалась к вузовской, кроме того, в наш филологический класс приходили с лекциями преподаватели УрГПУ (среди них — маэстро нашего литературоведения Лейдерман).

Наш филологический класс вела учитель Вера Ивановна Копейкина. Для меня она до сих пор олицетворяет недостижимую профессиональную высоту, а в то время мы страшно боялись ее, а затем уже страшно любили. Вера Ивановна научила нас ясности, строгости и стройности мысли, комплексному анализу текста в единстве формы и содержания, а главное — она учила нас своим примером, являясь образцом истинного филолога, сочетающего в себе глубокий ум, безграничную, строгую порядочность, утонченность вкуса и такую ранимую душу. С Верой Ивановной я общаюсь до сих пор, чему безмерно рада.

Хотелось бы упомянуть еще о двух учителях, чей профессионализм, деликатность, интеллигентность не могли не повлиять на нас. Это Татьяна Николаевна Чеснокова, проработавшая в школе более 40 лет, учитель немецкого языка, на уроки которой мы всегда шли с радостью. Помню, как мой друг Коля Швецов переводил с ней тексты Rammstein.

А еще — учитель биологии Тамара Николаевна Сысоева, гуру своего предмета, готовившая своих учеников к поступлению в медакадемию. Сложнейшие темы общей биологии она доносила до нас предельно понятным языком, логично и строго научно, и до сих пор порядок аминокислот в белках не дает мне, несостоявшемуся медику, покоя. Сегодня ей более 80 лет, но ее ум по-прежнему ясен и она по-прежнему обожает генетику человека.

Елена Кадырова, выпускница 2004-го

Самым прекрасным в 40-й гимназии для меня была наша театральная студия под руководством Ирины Александровны. Чтобы было понятно: для новогоднего спектакля старшеклассники собирались еще в начале ноября и начинали подготовку к спектаклю. Спектакль показывали по два-три раза в день в течение недели в спортзале для всех классов по очереди, на финальном показе были районная администрация и другие гости школы. Так вот, в первом классе наш класс посмотрел спектакль, мне очень понравилось, на продленку в тот день осталась только я, остальных детей забрали родители, а моя мама работала. Наш кабинет находился рядом со спортзалом, мне разрешили посмотреть следующий показ, который был для старших ребят, но я увидела не только спектакль, но и то, как актеры репетировали, шутили и смеялись, — я поняла, что это такие же школьники, только из старших классов, тогда же поняла, что обязательно тоже буду так выступать.

Ну, в общем, я всегда была погружена в общественную жизнь, рисовала стенгазеты, участвовала в конкурсах чтецов, КВН, конкурсах красоты. И конечно, в старших классах участвовала в новогодних спектаклях. Это было непросто — в 13:30 заканчивался шестой урок, в 14:00 начиналась подготовка к спектаклю, мы шили костюмы, рисовали декорации (на обоях) и репетировали много, долго и упорно; я приходила домой каждый день только в девять вечера, после чего еще делала уроки. И так почти два месяца, зато в последнюю неделю декабря нас освобождали от всех уроков, и от контрольных тоже. Именно в последнюю неделю декабря все одноклассники нам завидовали, не зная, сколько времени и сил мы потратили до этого.

С многими моими коллегами по театру мы до сих пор в хороших отношениях, многие в той или иной степени связали свою жизнь со сценой. Когда я уже рисовала на песке, на праздник 8 Марта нас пригласили в гимназию провести песочное шоу для учителей. Они не знали, что зовут выпускницу, я же подготовилась как следует, нарисовала и кабинет, и даже свою учительницу Светлану Ивановну Пушкареву. Выступление было в актовом зале, с которым многое для меня связано. В общем, меня все узнали, и плакали все, и учителя, и я всплакнула, было трогательно.

Ксения Макагонова, выпускница 2006-го

Был случай, классе в седьмом, на перемене перед алгеброй с одноклассницей перекидывали ее тяжеленный рюкзак друг другу за лямку. В коридоре на третьем этаже, возле лестницы и женского туалета. Она стояла спиной к окну и не успела поймать. В итоге рюкзак застрял в оконной раме. У меня истерика, заперлась в туалете, а позже папа принес новое стекло. Смеемся с подругой до сих пор, особенно когда мимо проходим. Стекло «мое» до сих пор там.

Анна Булатова, выпускница 2012-го

Воспоминаний, конечно, очень много, но самое запоминающееся для меня - это новогодние спектакли, которые создавались своими руками: декорации, костюмы. Жаль, что эта ежегодная традиция не получила продолжения. Все ученики, режиссёр и звукооператор вкладывали душу в создание новогоднего волшебства!