«Ушел на меньшую зарплату»: как менеджер по рекламе из Екатеринбурга стал директором школы

Алексей Махновецкий учился на технолога машиностроения, потом работал менеджером по рекламе, а теперь преподает информатику в школе на окраине Екатеринбурга. Год назад Алексей Витальевич стал директором этой школы. Школа № 55 в микрорайоне Совхозном имеет статус сельской, а в этом году в школе открывается «Точка роста» — это такой мини-кванториум, хорошо оснащенная площадка для того, чтобы ребята осваивали что-то новое, создавали свои проекты, работали в команде. Настоящий прорыв для школы на окраине, в Екатеринбурге их два, открыты при поддержке областного минобразования. Алексей рассказал нам, как стал директором школы и зачем ввязался в этот проект.

— Как вообще так вышло, что вы пошли работать учителем?

— Когда работал в рекламе, решил попробовать по совместительству преподавать в школе информатику. Компьютер я знал, с детьми ладил. Разослал свое резюме, хотя даже не представлял, что такое педагогика. И вот звонит женщина, завуч в школе, разговорились, и оказалось, что мы живем в одном доме и в соседних квартирах. Встретились, обсудили, что им нужен информатик, я готов взять некоторое количество часов.

— Страшно было?

— Страшно, особенно поначалу, я взял десятые и одиннадцатые классы, ребята почти моего возраста, я тогда еще в институте учился. Старшеклассники — с теми же интересами, хобби. Страшно, но меня это не оттолкнуло, наоборот, затянуло. Решил взять еще девятые классы — и через полгода уволился с основного места работы, ушел в школу. У меня появился свой кабинет.

— У вас же педагогического образования не было?

— В то время не требовалось этого, наоборот, была такая идея, чтобы в образование привлечь профессионалов из реального сектора.

— Наверное, все вас об этом спрашивают: зарплата не отпугнула?

— Тогда, наверное, были другие приоритеты, я переходил на меньшую зарплату, потому что не стоял остро вопрос с жильем, с питанием, хватало минимума. А потом зарплата в школе — если выкладываться по полной, если ты заинтересован — дотягивала до нормального уровня, даже тогда.

— У вас же особенная школа — хоть и в Екатеринбурге, а имеет статус сельской. Что за ребята учатся?

— Контингент в школе разный. Здесь в основном частный сектор, и есть коттеджи, откуда многие тоже детей к нам приводят, тут же ближе. Сейчас вот новостройки появились и у нас в школе стала такая загрузка, которую мы десять лет назад даже представить не могли. В этом году 850 человек, а когда я приходил, было 300.

— Без опыта работы как справлялись вообще с этими ребятами? С подростками в принципе непросто, да еще контингент, как вы говорите, разный.

— Был класс достаточно сложный с точки зрения управления, много ребят из неблагополучных семей. Я только пришел, опыта не было, было сложно, но коллеги помогали. На самом деле, сейчас анализируешь и понимаешь, как с опытом инструменты управления меняются. Если сначала больше используешь авторитарный стиль, управление голосом, оценками, то сейчас уже смотришь, что нет необходимости кричать и повышать голос.

— А что используете?

— Заинтересовываешь и работаешь с ними на одной волне. Когда объясняешь фундаментальные вещи, одной заинтересованности мало, требуется рассудительный подход, чтобы сформировались знания. Но быть на одной волне — это помогает. Когда я пришел, мы были почти одного возраста со старшеклассниками, мне было интересно то же, что и им. А сейчас я буквально за это хватаюсь — мне очень важно оставаться с ними на волне, понимать, чем они увлекаются, что они слушают, что смотрят, что пишут во «ВКонтакте», чем занимаются в свободное время. Сейчас у меня меньше времени на преподавание и я еще лучше понимаю, насколько это круто, преподавание — это очень здорово.

— Расскажите про «Точку роста», которой вы так гордитесь. Что это такое вообще?

— Мы открываем этот проект на базе нашей школы 23 сентября. Вот у нас есть «Кванториум» (подробнее про этот проект читайте здесь. — Прим. ред.), но далеко не все могут туда попасть и не всем удобно ездить. А «Точки роста» — образовательные центры, которые формируются в селах, — это мини-кванториумы на базе школ. У нас теперь есть два кабинета с типовым для таких проектов дизайном, на этих площадках — коворкинг, проектная деятельность, медиазона, шахматная зона, проекционное оборудование для работы с командой. За каждый уголочек этого центра бьюсь сам, это очень крутая штука. И я этим живу, и это чрезвычайно интересно все. Мы планируем в том числе какие-то уроки проводить в этих «Точках роста», профилей будет несколько, в том числе и геопрофиль, квадрокоптеры будем запускать.

— А педагоги кто?

— С педагогами проблема, конечно. Я проучился, еще один наш педагог проучился, но на двух человеках не вывезти. Я надеюсь, удастся привлечь интересных людей, профессионалов из разных отраслей, в том числе из сферы IT. Я педагогам все это вдохновенно рассказываю, но им тяжело, и так нагрузка по 36 часов в неделю. Но я продолжаю добиваться, продвигать. Если не педагог, то кто будет это делать?

— Родители не готовы помочь?

— Родители сейчас все заняты другими вещами. К сожалению, это серьезная проблема в обществе — воспитание, в сущности, скинули на школу. Дети растут в Сети, опасность буллинга и другие неприятные вещи мы не можем искоренить, потому что не можем управлять сетевым сообществом. Разговоры, вербальное общение — это сейчас не работает. Чтобы воспитывать, надо что-то вместе делать. Не так важно, что — готовить, мастерить что-то вместе, гулять, путешествовать, воспитывать можно через действие. Я очень хочу, чтобы в «Точке роста» мы смогли бы организовать совместную работу родителей и детей.

— Вот вы информатику преподаете и, наверное, особенно хорошо понимаете разрыв поколений в этом вопросе: действительно ли дети как пользователи различных устройств теперь на голову выше родителей?

— Они шарят в тех устройствах, которые используют каждый день, шарят как пользователи. Но сделай что-то иначе — поменяй интерфейс, назови кнопки по-другому — и у них тоже возникнут сложности. Но все равно они разберутся. Потому что они в принципе привыкли разбираться сами, их никто не учил. А мы, взрослые люди, и педагоги тоже, привыкли, что нас учат, нам показывают и рассказывают, как пользоваться. Нам нужно, чтобы сначала кто-то объяснил, прежде чем мы начнем этим пользоваться. А их никто не учил, у них нет страха нажать не те кнопки, им интересно нажать и посмотреть — поэтому они мобильнее и быстрее все осваивают.

— Очевидно же, что технологически очень сложно обеспечить детей современным оборудованием в классе информатики — все очень быстро устаревает. Чему вообще можно научить продвинутых в гаджетах детей?

— По большей части это теория информатики. Да, интерфейсы, о которых рассказывали несколько лет назад, уже не актуальны, но нужно отслеживать изменения и уметь в них ориентироваться. То есть учить самой идее, но и программированию, конечно. Причем программированию на современных языках. Основа обучения была на паскале, да, здорово на нем показывать программирование как идею. Но насколько интересно заниматься языком, который тебе никогда не встретится! Лучше на Python, C, C++, да, какие-то моменты будут сложными, но лучше сразу с этих вещей начать.

— Вернемся к вашему директорству. Сейчас все школы так плотненько укомплектованы, и ваша тоже. И в начале учебного года родители постоянно жалуются, что им приходится скидываться — то на стулья, то плинтусы в классах менять. Насколько это тяжело — обеспечивать школу всем необходимым?

— У нас в этом году 155 первоклассников, пять первых классов. Не хватает помещений. Я бьюсь, конечно, есть наказ — учиться в первую смену. Бьюсь за это всеми силами. Выгнал из кабинетов администрацию, сломал все перегородки лишние, все кабинеты задействованы для учебы. Закупаешь судорожно мебель, стулья. Пришло, кроме первоклассников, 60 человек в среднее звено. Новые стандарты требуют обновлять учебники, все деньги в первую очередь туда. На элементарные какие-то вещи — те же плинтусы, краску для стен — денег не хватает. Это посильно для родителей, хотя да, мы понимаем, что придут с жалобами: я учился с треснутыми окнами — и сын мой пусть учится.

— Но, согласитесь, когда мы в поликлинику приходим, например, то не скидываемся на новые кушетки.

— Вот такой пример. У нас была инициатива в этом году — сделать площадку для воркаута. В поселке Совхозном нет ни одного спортивного объекта. Школьный стадион, площадки детские во дворах — и все. За всем остальным ездят за пределы поселка. Выступили с инициативой подключиться к проекту с городским софинансированием, цена вопроса — 1 миллион 200 тысяч, нам нужно собрать 600 тысяч. Что такое 600 тысяч для поселка? Да не так уж много. Обратились к предприятиям, организациям — но, представляете, не смогли собрать.

— Перед началом учебного года многие говорили о нехватке учителей в школах. Как вы педагогов находите?

— У меня перед учебным годом было семь собеседований с учителями русского языка. Ни один не пришел, школа на окраине, далеко ехать. И зарплата неплохая, и сельские преференции, но набрать очень сложно. Вот просто по знакомым ходил, спрашивал. Любой разговор начинал с вопроса, нет ли учителей русского. Так и нашли среди знакомых.

— А если б не нашли?

— Ну, что делать? Перераспределять нагрузку. Уговаривать, обещать, что это временно. Сами понимаете, работа сложная, уровень зарплаты всегда хочется выше. Но если человек приходит в школу за деньгами, это не учитель. У учителей другие принципы. Мы не сформируем из учеников людей, пока мы будем считать, сколько нам за это заплатят. Да, все в школе работают на энтузиазме. Вся моя команда. Другие не выдерживают. Такой темп, огромнейший пласт работы после уроков. Хорошо, что сейчас есть хотя бы электронные дневники, — это многое упрощает. Я в свое время ненавидел работу классного руководителя, потому что надо в журнале 28 фамилий написать 50 раз.

— Да еще такое давление теперь учителям приходится выдерживать — любое слово или действие могут на видео заснять, могут уволить за «неправильные» выражения в соцсетях. Как вообще выживать учителям?

— Сейчас более жесткие рамки, как педагогам себя вести. Родители приходят жаловаться, что педагог что-то не так сказал. А он мог произнести какую-то тривиальную фразу, но детское восприятие, интонация — и его как-то не так поняли. В это встраиваться очень тяжело, надо контролировать каждую фразу. А как вести страницы в соцсетях? Не дай бог сделать ошибку, не ту фотографию выложить. Эти рамки еще сильнее отдаляют педагога от учеников и родителей: это я должен, это не должен, свободы нет. А ведь чем человечнее педагог, тем лучше его воспринимают. Все люди как люди, и у них в соцсетях обычная жизнь — путешествия, ужин, домашние питомцы, а педагог всегда сомневается: выложить — не выложить? Вот даже для общения с родителями в WhatsApp мы проговариваем правила — что доносить и как, какие картинки адекватны, какую информацию можно сообщать. Раньше на собраниях имена детей называли, кто молодец, а кто отстает. А теперь нет, нельзя, только общую картину, а дальше — в индивидуальном порядке.

— Алексей, вот вы десять лет в школе работаете, все-таки мужчины-педагоги у нас редкость, ваши друзья и знакомые удивляются вашему выбору профессии?

— Я и сам поражаюсь, что за десять лет не выгорел эмоционально, профессионально, меня все куда-то тащит, во все эти проекты. Знакомые удивляются, кто не знаком с педагогикой, почему я там. Но я пришел, потому что надеюсь, что смогу что-то изменить, показать пример. Хочется меньше формализма в образовании, хочется, чтобы роль учителя была уважаемой. Мы понимаем, что традиционная классно-урочная форма обучения дает сбой, значит, нужно ее менять.

Почитайте колонку учителя о том, как утомляют родительские чаты. А вот здесь — фантазии журналистов E1.RU о том, как в формате мамских чатов выглядела бы городская повестка.

Здесь у нас интересное интервью с учителем английского, которая победила в конкурсе и стала лучшим классным руководителем.

А год назад о педагогике и о том, каково это — быть единственным мужчиной в коллективе, рассказывал замдиректора школы на Сортировке.