Директор года - о школе: как сохранить личность в системе, сколько зарабатывает екатеринбургский педагог и есть ли смысл в ЕГЭ и отчётах

Директор общеобразовательной школы Екатеринбурга N 76 Игорь Климовских стал одним из тех, кто прошёл в финал всероссийского конкурса "Директор года". Накануне Дня учителя, который отпразднуют в эти выходные, мы поговорили с Игорем Александровичем о том, что происходит сейчас в наших школах.

– Вектор такой, что из директора, да и из учителя тоже сегодня пытаются сделать менеджера в чистом виде. Я считаю это глубоко ошибочным вектором, который приведёт к тому, что вся система образования в школах свалится в полный тупик. Идёт подмена понятий с того момента, когда образование стало не миссией, а услугой.

– А что именно мы утратили, когда учитель стал менеджером?

– Знаете, есть такое суждение: если человек неудачлив, ему просто не повезло с учителем. Не встретился на пути добрый человек, хороший наставник. Теряется отзывчивость, терпение, доброта – то, что в школах всегда было и должно быть.

– На качестве образования это как сказалось?

– Под качеством образования теперь понимаются конкретные измерители – это ЕГЭ, это контрольные работы. А на самом деле всё намного шире, потому что образованная личность – это воспитанная личность, воспитанная опять же с точки зрения этих качеств – отзывчивости, доброты. А сейчас всё нацелено только на один результат – ЕГЭ. Сейчас все топы строятся только на этом – ЕГЭ и больше ничего.

– Правда, что сейчас работа школьного учителя настолько зарегламентирована, что на бумажки он тратит больше времени, чем на детей?

– Абсолютная правда. В течение прошлого года мы сгенерировали 267 отчетов. Процентов 70 из них – вместе с учителями. То есть почти каждый день – отчёт. И я не вижу от них вообще никакой отдачи. Если бы кто-нибудь эти отчёты читал, он бы делал выводы. Но я вижу, что их никто не читает – либо игнорируют, либо принимают противоречащие информации в отчётах управленческие решения.

– О чём именно отчитываетесь?

– Количество успевающих, количество пропусков, количество будущих медалистов. Вот сейчас мне надо написать отчёт о детях, которые не посещают школу. У нас их трое. И я бы не назвал их семьи неблагополучными. Отец, например, приводит ребёнка в класс, а через урок мальчик сбегает и всё. И убегает в компьютерный клуб. Отец его один раз шлёпнул, так он подал в суд на отца, сейчас подростки имеют право это сделать. Делу хода не дали, мы как школа отца поддерживаем, понимаем, что шлёпнуть-то надо. Мама ничего сделать не может. Мальчик по возрасту должен уже учиться в 9-м классе, а учится в 5-м. И мне надо писать, с кем мы разговаривали, куда ходили, что делали. А зачем эти отчёты? Что они изменят? Надо что-то другое делать, чтобы таких детей вернуть в школу.

– Что, например?

– Я недавно в Финляндии был. Там есть специальный учитель для таких трудных детей. И он их не заставляет учиться. Он их собирает, ведёт за руку в школу, и если ребёнку нравятся компьютерные игры, он его посадит за компьютер в школе: пожалуйста, играй. Потом они идут обедать. Поел? Давай почитаем. Вот эту книжку, эту…

– Вам понравилась система образования в Финляндии?

– Оттуда очень многое можно перенимать. Один отчёт в год. Большой. Но один. И всё – и от директора отстали. И директор не занимается строительством, ремонтом и так далее. Он подаёт только заявки, что надо отремонтировать. Сдаёт на лето ключи. Его эта хозяйственная сторона не интересует. И качество образования в Финляндии выше. Учитель – фигура святая. У учителя много преференций, финансовых в том числе. Учителям дают кредиты под низкий процент. У них хорошая зарплата, причём она не привязана к конкретной школе. Учитель может переехать куда-нибудь, а зарплата у него останется той же. А у нас в разных регионах разная, на селе и в городе разная. Ну вот представьте, что военный, государственный человек в разных гарнизонах разную зарплату получает. Это же абсурд.

– Сколько сегодня у нас учитель зарабатывает?

– В среднем по Екатеринбургу – 30 тысяч. У нас по школе: от 16 до 50 тысяч. Мы старались в своей школе сгенерировать критерии оценки труда педагогов так, чтобы они были адекватны вложенному труду. Помимо базовых – количества ставок, часов, категории, стажа – ещё переменные, которые могут быть разными каждый месяц: победы в конкурсах, олимпиадах, отсутствие обоснованных жалоб от родителей, отсутствие несчастных случаев и травм.

– Сложно набрать хороших педагогов?

– Да, очень сложно. Хорошие учителя уходят репетиторствовать. Причём если раньше уходили в различные центры, то теперь больше работают на себя, сами по себе, просто уходят в тень. Они классные мастера, слава идёт впереди них, они себе на год легко находят нужное количество детей. И школа здесь не конкурент. Это неслыханное обилие отчётности и надуманных требований – оно заставляет людей уходить. Немногие выдерживают. Только те, кто уже на это жизнь положил. А молодёжь уходит. Ну, вот буквально за месяц у нас уволились два молодых педагога – по русскому и по английскому. Не выдержали.

– Кроме вас в школе мужчины есть? Физрук?

– Да, у нас один из учителей физкультуры – Дмитрий Синицин – мастер спорта по двоеборью, участник Олимпиады в Нагано, чемпион мира.

– Как удалось заманить такую звезду?

– Стараемся финансово мотивировать. За спортивные мероприятия, за победы. Есть педагог-мужчина, он занимается дополнительным образованием: он театральный режиссёр, ведет театральный кружок, делает с детьми тележурнал о школьной жизни. И есть ещё один мужчина, также педагог дополнительного образования, он ведёт кружок робототехники. Ещё недавно он был доцентом кафедры физики в УрГПУ, я его переманил к нам.

– Тяжело мужчинам в школе?

– Мужчина же должен заработать, он глава семьи. А это в школе можно сделать только благодаря тому, что много берёшь на себя. И походы, и кружки, и хозяйственные дела – всё на себя хапаешь. Заработать можно, но работать надо круглосуточно. Но я спрашивал своих коллег, которым уже за 70 и которые всю жизнь проработали учителями: почему всё-таки школа? Они всегда отвечают, что главных причин три: июнь, июль и август (смеётся).

– Игорь Александрович, вот у вас на входе охрана, турникет. Это всё за счёт родителей?

– Да, охрану оплачивают родители. У государства денег нет. Один из чиновников высокопоставленных пообещал сразу после трагедии в Беслане, что охрана будет за счёт государства во всех школах, через полгода. Ничего не произошло. Только Лужков выполнил. Но, как видите, это не помогло, если вспомнить ту трагедию в московской школе в прошлом году. Можно, конечно, взвод солдат поставить с автоматами… Но все понимают: школа – очень уязвимый объект. Настолько уязвимый, что избежать направленного теракта, да и случая, подобного московской трагедии, не удастся. Это надо постоянно вести работу профилактическую, настроения слушать. Вот когда школа становится менеджерской организацией, всё становится тревожным.

– Все эти меры предосторожности – в том числе и то, что родители теперь детей привозят-забирают, они оправданы?

– Мы не отпускаем детей одних. Вокруг школы – мы это видим – кто только не ходит! Мы постоянно отправляем наших педагогов в полицию, в прокуратуру, когда идут беседы с детьми, по закону обязан присутствовать педагог. Допросы идут о педофилии. И таких фактов очень много. Детей подлавливают на деньгах, на интересе, на каких-то дорогих предметах, на наркотиках. Детей есть от чего защищать, это правда. К сожалению.

– Возвращаясь к вопросу о нынешней системе и ЕГЭ... Что можно посоветовать родителям?

– У ребёнка впереди вся жизнь. Надо найти то занятие, в котором он может проявить себя наилучшим образом. В каждом ребёнке – огонёк. Мы обязаны дать образование. Но вместе с родителями мы должны найти этот огонёк. Научить ребёнка получать радость от жизни, от своего тела, которое что-то умеет, от своих навыков, от того, что он может извлекать звуки из инструмента. Радоваться не от денег, квартир, машин, а от того, что он уникален, что он интересен людям, потому что умеет что-то, что никто другой ТАК не умеет.

– А в ЕГЭ хоть что-то хорошее всё-таки есть?

– Смысл появляется, но только в последний год. Потому что только на этот раз ЕГЭ прошли честно. Я ни одного факта не знаю в этом году, когда бы материалы продавали. А раньше всё продавалось, в том числе и в очень уважаемых школах. Я прекрасно знаю, как покупались и как распространялись задания ЕГЭ. Раздавали детям накануне экзамена готовые задания, по своим каналам. А потом эти дети, которые написали на 100 баллов, приходят в столичный, к примеру, вуз, но там не задерживаются. Вуз с ними не считается. Ему не важно, что школа в топе-500, если ребёнок не в состоянии усвоить программу МФТИ или МИФИ. И это трагедии личные, я знаю этих детей, их семьи. И это было каждый год, массово. Но я никогда этим не пользовался и не стремился этими цифрами добиться попадания в топ-500. Зачем?