«Государству выгодно, чтобы я был бедным». Фермер — о позорных зарплатах и грабительских ценах на продукты

На прошлой неделе Владимир Путин вручал в Кремле награды лауреатам госпремий и Героям труда. Вручая почетный знак трактористу одного из хозяйств Ростовской области, президент поинтересовался его зарплатой. Тракторист ответил: 24 тысячи рублей. «Маловато будет, честно говоря», — заметил глава государства. Награжденный — видимо, чтобы не омрачать торжество — начал объяснять, мол, в сезон можно заработать и семьдесят. И ему хватает. «Вам хватает, но это ниже среднего по стране. Но об этом руководители отрасли должны думать», — заявил президент.

Вообще, по данным Росстата, сегодня средняя зарплата в сельском хозяйстве — около 31 450 рублей.

Однако эту отрасль экономики нельзя назвать убыточной. Судя по отчету Минсельхоза, кризисный 2020 год стал для российского агроэкспорта успешным. Аграрии продали за границу 79 млн тонн продукции и заработали 30,7 млрд долларов — на 5 млрд долларов больше, чем в 2019 году. Получается, на продаже продуктов мы получили больше прибыли, чем на продаже оружия. Экономисты и руководители агрохолдингов дают хорошие прогнозы для отрасли и даже предрекают: благодаря развитию продуктового экспорта страна слезет с нефтегазовой иглы. Пшеница станет нашей второй нефтью.

Мы поговорили с уральским фермером, руководителем хозяйства в Камышловском районе, о том, почему, несмотря на успехи в агроэкспорте, на селе остаются такие низкие зарплаты, а цены на продукты растут.

— Василий Александрович, а вы видели кремлевское награждение, где награжденный Герой труда рассказал президенту о своей зарплате?

— Конечно. Я сейчас в командировке, знакомлюсь с Калужской областью. Так тут средняя зарплата аграриев — 15–17 тысяч. В сезон получают 20–25 тысяч. В разных регионах ведь разные ситуации, разные зарплаты. Зависит от урожайности. Если Краснодарский край может производить больше, то нечерноземные регионы — нет, с чего им платить? Вот, с одной стороны, радостно, что обратили внимание на жителя села, дали звезду Героя Труда. С другой — эти 24 тысячи, про которые он сказал, — это для комбайнера стыд и позор. Позор, что мы, аграрии, не можем зарабатывать достойные деньги за такую серьезную работу.

— Комбайнер все-таки пояснил, что в сезон можно заработать под 70 тысяч.

— Это правда. Но что такое сезон урожая? Это месяц-полтора работы (в Ростовской области, по словам начальника предприятия, где работает тот самый награжденный тракторист, сезон длится пять-шесть месяцев. — Прим. ред.). Да, у меня в хозяйстве на посевной зарабатывают и 50 тысяч, и 70 тысяч. Но я не могу платить круглый год такие деньги, я их не зарабатываю. У меня и у других руководителей хозяйств не может быть такой рентабельности при нынешних условиях. Государство делает все, чтобы я не имел рентабельности, чтобы я был бедным. Чтобы мы (фермерские хозяйства) прекратили свою деятельность.

— Что конкретно?

— Каждый год мы не знаем, что нас ждет весной, какая цена будет на удобрения, на стройматериалы. Вот возьмем нынешний год: на стройматериалы цена выросла на 100%, дизельное топливо подорожало, удобрения тоже. Я разве могу спланировать что-либо с таким ростом цен? Это же издевательство. И тут же, следом за этим, повышается цена на продовольствие. Мы вынуждены продавать дешево, иначе не будет реализации. До сих пор не разработаны модели безубыточной работы на сельских территориях. В 2010 году, когда я стал директором ООО «Галкинское», я продавал картошку по семь рублей за кило, но я тогда покупал запчасти, например ремень на комбайн — за 200 рублей, лемех — 90 рублей. Дизель — по 16 рублей, трактор — по 300 тысяч рублей. Теперь посмотрим прошлый год: дизель — 48 рублей, лемех на плуг — 800 рублей, ремень на комбайн — 1500 рублей (в семь раз повысилась цена!). Ну и на все остальное точно так же цены повысились, на электроэнергию например. Но я так же продавал картошку по 7–8 рублей в 20-м году.

— Почему вы цены не повышаете?

— Оптовики и переработчики дороже не покупают. Куда мне девать ее? Есть у нас такой экономист, который объяснит, каким образом мне, директору предприятия «Галкинское» с рентабельностью 35% в 10-м году, быть рентабельным в 20-м году с таким ростом цен?! Нет экономистов, одни экономки. Если вы сейчас посмотрите объявление о продажах сельхозпредприятий, то увидите, что за последние несколько месяцев 55 предприятий выставились на продажу в нашем регионе. Невозможно работать все время в убытке.

— Если вы, например, продаете по прежней стоимости, почему в магазинах мы видим совсем другое? Картошка скоро деликатесом станет.

— Во-первых, жадность предпринимателей. Я низовое звено, не могу быть жадным. Во-вторых, я так думаю, это все-таки зависит от политики государства... Если средняя зарплата будет 180 тысяч рублей, всем на все будет хватать, политикам будет трудно что-то пообещать перед выборами, придумать какие-то шаги, чтобы стало еще лучше. А тут ничего не надо придумывать, кроме одного: перед выборами выделить всем пособие по десять тысяч, детишек в школу собрать. Зачем предлагать что-то менять в экономике?

— Какая зарплата, по-вашему, достойная для аграриев: комбайнеров, механизаторов, агрономов и других?

— Минимальная — 50 тысяч. Моя мечта, чтобы крестьяне имели такие формы и модели хозяйствования, чтобы была зарплата 70, 80, 100 [тысяч рублей]. Чтобы семейная ферма, которая берет, например, сто голов, имела прибыль на семью 3,5–5 миллионов рублей в год. Будет такая прибыль — никто не уедет в город. Если вы увидите по телевизору их красивый дом, рядом современное производство — ферма, низенький заборчик, все красиво, обустроено, — половина горожан захочет так же. Работать многие готовы. Такая экономика построена в Европе, в Америке, такую экономику Китай построил, пока мы вату жевали. Это я лично видел, выезжая в Европу, видел такие дома и фермы в Польше, в Норвегии.

— Пенсия какая у сельского пенсионера? Вот у вас, например, в селе?

— У моей жены — 9800. Она всю жизнь проработала главным бухгалтером на сельхозпредприятии. Мне 68 лет, у меня 46 лет стажа, повышенная пенсия — 14 тысяч. У меня повышенный коэфициент. Когда у всех было 8–9 тысяч, мне, как руководителю, 11 тысяч насчитали. Это же колхозные пенсии, понимаете…

— Сейчас говорят о невероятном успехе в аграрном комплексе, востребованности экспорта продовольствия. Цифры это подтверждают. Мы становимся снова аграрной сверхдержавой. Возможно, пойдет так дальше, будут другие доходы у вас?

— Да, президент поставил сейчас задачу в 45 миллиардов — с этой цифрой выйти на экспорт. Но, если продать продукцию на 45 миллиардов, надо продать ровно половину того, что производим. У нас из-за экспорта вся цена на продукты повысилась внутри страны. А они разводят руками: не понимаем, будем ограничивать (цены). Ну, если вы продали лучшую пшеницу, то у нас не может быть качественного хлеба, у нас своей пшеницы не осталось! Если вы продали мясо, если вы продали все — то, что внутри осталось, будет дороже обязательно. Нет повода для радости. Какая мы аграрная сверхдержава, если мы продаем на 25–30 миллиардов долларов?! А знаете, сколько маленькие Нидерланды продают на экспорт? На 105 миллиардов. Штаты — на 150 миллиардов. Они производят в пять раз больше зерна, чем мы. В шесть раз больше производит Китай. В три раза больше производит Индия. Мы никакие не рекордсмены. Да, мы действительно продали много пшеницы в прошлом году. Но другие страны тоже могли продать, просто пшеница для них не очень рентабельна, продают кукурузу, сою. Фермеры с этих культур получают больше дохода. А мы продаем пшеницу, подсолнечник. При этом выкачивая материал из своих земель, обедняя свои пашни.

Ну и на зарплаты аграриев, как видите, это не влияет. Получаем зарплату гордостью за державу, так сказать, вместо денег… 75 тысяч сел и деревень имеют население от одного до двадцати человек. 14 тысяч — от одного до пяти. Эти села и деревни скоро прекратят свою жизнь. Это успех в сельском хозяйстве?! Нет у нас подъема, вы же сами в магазин заходите — цены выросли, каждый ощутил. Какой это подъем?! Наш экспорт — это зерно, растительное масло, мясо и рыба. Но почему у нас цены на ту же рыбу такие заоблачные? Мне плевать, какой рекорд будет по экспорту пшеницы, а то, что не станет 75 тысяч русских сел и деревень, — это трагедия. Это надо обсуждать. Что делается, чтобы этого не было? Ничего! Вместо этого создают агломерации.

— А чем плохо, когда вместо депрессивных, нежизнеспособных территорий, которые сами отмирают, создаются другие формы?

— Да, строят в них (агломерациях) квартиры — по 26 квадратных метров. Как на 26 метрах жить и рожать детей? Там даже сексом заняться негде. У нас ведь условия в стране позволяют жить и работать нормально, возводить собственные просторные дома, реально развивать сельское хозяйство. Есть просторы: земля, пашни.

— Если бы от вас зависело, что бы сделали?

— Поменял бы аграрно-промышленную политику, перевел сельское хозяйство от агрохолдингов на фамильное производство, крестьянско-фермерские хозяйства. Тогда будем иметь заселенные села с хорошим уровнем жизни. А самое главное, еда у нас будет лекарством, а не как в рекламе: поел русского мяса — прими мезим. На Россию надо три миллиона фермерских хозяйств. В крохотной Польше, для сравнения, их два миллиона.

— Чем агрохолдинги хуже? Горожанину-потребителю ведь нет разницы, кто произвел, главное — цена, качество.

— Агрохолдинг — отличное дело для одной семьи, которая им владеет. Взял миллион гектаров, построил десять ферм. Но, как вы думаете, справедливо, если всей землей в стране будут владеть, к примеру, двадцать семей? Приход любого агрохолдинга на территорию ставит крест на развитии любого вида предпринимательской деятельности в селе. Импортная техника, оборудование — деньги туда вкладываются колоссальные, просто все будут всё выкачивать из территории и везти на продажу. Еще один момент касается интересов потребителей, горожан. Агрохолдинг — огромное хозяйство на три тысячи голов, коровы даже не пасутся, не выходят на солнце, такое молоко в нормальных странах запрещено давать детям, там же сплошной антибиотик. У многих наших людей (еще до санкций на ввоз импортной продукции) был стереотип: импортное хуже, чем выращенное на наших полях. Но в тех же Нидерландах, например, применение ядохимикатов в сельском хозяйстве запрещено с 1976 года. Попробуй нашим агрохолдингам такое предложить, закричат: у нас же все погибнет!

— В фермерских хозяйствах не используют антибиотики?

— Не в таких масштабах. Но сейчас, скажем правду, никто не производит ни одного кило мяса без антибиотика. Ведь хозяйства покупают заводской комбикорм, а комбикорма без антибиотика сегодня не выпускают. Завод не работает на частника, завод работает на свинокомплекс, на большое производство, птицефабрику — это их основные покупатели. Ни одна большая ферма не возьмет комбикорм без антибиотиков.

— Урожай пшеницы в прошлом году должен был, по идее, повлиять на цену хлеба. Хлеб, по-вашему, дорогой сейчас?

— Да. И качество стало хуже. Даже при цене 10–12 рублей за килограмм зерна килограмм хлеба, по моему мнению, должен быть не дороже 20 рублей. И всем денег хватало бы: и окупалось бы, и прибыль была бы. Но все обложены налогами, тарифами, поборами.

— На урожай нынешний есть уже прогнозы?

— У нас в Камышловском районе с 26 апреля не было дождя. Посеяли 700 гектаров зерновых. Что нам ожидать?

Конечно, если случился форс-мажор, без помощи государства, субсидий — никак. А в остальном помощь, субсидии — все должно выравниваться рынком.

— Много сейчас, летом, рабочих мест на селе? Можно студенту подработать?

— Студент тоже разумный пошел — за такой труд захочет наверняка заработать в районе 50 тысяч. За 15 тысяч он сможет найти работу в городе — никуда ехать не надо. Мы перевернули престиж труда! Герой труда получает 24 тысячи и спокойно говорит об этом президенту. Причем самого Героя это, похоже, не волнует, он оправдывается, что мог бы и больше заработать... Мы ведь, крестьяне, как дети, обмануть нас легко. А потом сказать с трибуны Думы, что мы ленивые (премьер Мишустин в своем выступлении упрекнул некоторых россиян в лени и нежелании работать даже за зарплату. — Прим. ред.). Есть, может, и такие. Но практика всей моей жизни доказывает, что мы, русские, не лентяи, не пьяницы. Мы созидатели, можем работать и добиваться результатов. У людей должна быть конкретная цель сделать жизнь лучше: цветы сажать, фундаменты новых домов для своих детей закладывать, строиться, расширяться. И надо применить опыт других, зарубежных успешных моделей экономики в сельском хозяйстве — может, у нас даже лучше получится.

Мы публиковали топ-10 товаров из корзины уральца, которые показали особенно бурный рост цен. С начала года больше всего подорожал картофель.

Также почитайте мнение экспертов, объясняющих рост стоимости овощей.