«В землю уран никто не хоронит, это ценный ресурс». Как работает уральский завод «Росатома», где произошел взрыв

Утром 14 июля на Уральском электрохимическом комбинате (УЭХК) случилось ЧП: из-за разгерметизации баллона с обедненным гексафторидом урана прогремел взрыв, один рабочий погиб. Всю информацию об этом мы собираем в онлайн-трансляции.

О заводе известно не так много, но в декабре 2019 года журналисты E1.RU съездили в Новоуральск и посмотрели, как работает УЭХК. Тогда весь мир говорил о том, что на предприятие начали свозить урановые «хвосты». Прочитайте наш репортаж из закрытого города.

В сам Новоуральск обычному человеку попасть будет непросто — город закрыт, в нем работает пропускная система. На УЭХК все еще строже — снимать там можно только в определенных местах и с конкретного ракурса, служба безопасности за этим следит. На выходе у всех проверяют и камеры, и фотоаппараты, если заметят «лишние» кадры, заставят удалить.

В этом году УЭХК исполняется 70 лет. Точнее, столько времени прошло с момента выдачи первого заказа — высокообогащенного урана. Раньше в СССР здесь принимали активное участие в создании ядерного щита (то есть помогали создавать ядерное оружие), но теперь встали на «мирные рельсы». Все, на что сейчас тратит свои силы УЭХК, — производство топлива для атомных станций.

Руководит комбинатом Александр Белоусов. Именно он, надев специальный гарнитур (о котором позже забудет), провел для нас экскурсию по УЭХК.

— В залежах, которые добываются сейчас Россией, — менее одного процента урана. А нам нужен именно уран, все остальное нам не нужно. Он состоит из двух изотопов: уран-238 и уран-235. Содержание первого в этом одном проценте — 99,3%, а урана-235, который нам как раз и нужен, — всего 0,7%, — объясняет Белоусов по дороге на предприятие.

Из-за старой диффузионной технологии на переработку урана требовалось очень много сырья. А из полученных 0,7% удавалось извлечь максимум половину. Остальное — просто не позволяла технология. Оставшийся обедненный уран оставили до лучших времен — когда наука сделает очередной шаг вперед. То есть настоящую пользу он сможет приносить еще не скоро — это вопрос десятков лет.

То, что экологические активисты называют ядерными отходами, Белоусов считает ценнейшим ресурсом. При слове «отходы» он каждый раз слегка морщится, как бы демонстрируя неверность этого определения. Он отказался рассказывать, сколько именно тонн «хвостов» привозят в Новоуральск, но заявил, что цифры, которые называют активисты, — это «пальцем в небо».

Первое место, куда нас привозят, — хранилище контейнеров, в которых находится обедненный уран. В каждом таком контейнере — около 10 тонн урана. Они, кстати, и стали главным страхом активистов. Например, физик Андрей Ожаровский считает, что именно разгерметизация таких контейнеров является главной опасностью для людей.

— Случаи выхода вещества в окружающую среду из этих контейнеров уже были. Трупов нет, но только потому, что протечки оказались небольшими, — говорил Ожаровский.

Однако Белоусов с этим не согласен. Он уверяет, что никакой опасности контейнеры не представляют, они прошли всевозможные проверки и получили сертификаты. Летом их проверяют сотрудники комбината (правда, только «на глаз»), а зимой даже этого делать не нужно из-за низкой температуры, которая исключает возможность разгерметизации. Они годятся и для хранения, и для перевозки.

В землю уран никто не хоронит, поскольку это ценный ресурс. Здесь пытаются заглянуть на 10–20 лет вперед, когда ученые смогут придумать и другие способы использовать содержимое контейнеров. И когда они это сделают, на УЭХК смогут использовать эти огромные запасы. Ничего, как говорит Белоусов, не придется копать в земле. На вопрос о том, сколько урана удается продать в год, он отвечать отказался.

Открытость, о которой говорили на УЭХК во время экскурсии, достаточно условна. Например, когда речь зашла о технологии обесфторивания (она позволяет перевести уран в химически безопасное состояние. — Прим. ред.), Белоусов решил промолчать. В России есть только одна установка, которая занимается обесфториванием, она находится в Красноярском крае. На прошлой неделе стало известно, что скоро там же появится вторая.

Следующий цех, который нам показали, в длину примерно километр. На нем нет сотрудников, машины все делают сами. Лишь иногда сотрудник может зайти сюда и проверить конкретную модель. В таких случаях они передвигаются на велосипеде. Здесь «дообогащают» уран. Главная опасность в этом цехе — попадание воздуха в аппарат. Правда, это забота не об экологии или людях, просто машина выйдет из строя, придется тратить средства на ремонт. А окружающей среде, как говорит Александров, это никак не повредит.

Сам Белоусов называет себя «простым уральским парнем». Он окончил физтех УПИ и всю жизнь посвятил физике. Каждый день он встает в 5 утра, на работу приезжает уже к 07:15.

Последний цех, в который нас привели (тоже огромный), занимается испытанием емкостей. Здесь их проверяют, заполняют и даже красят. На вопрос, зачем нужно красить контейнеры, Белоусов усмехнулся.

— Чтобы внешний вид был хороший. Вы видели у нас хоть одну непокрашенную емкость? Я был в Америке, там емкости такие ржавые, неприглядные. А у нас порядок — красиво, чисто, покрашено. Это называется культура производства, — объяснил он.

После экскурсии складывается впечатление, что от «хвостов», которые привозят из Германии, да и вообще от работы УЭХК — сплошная польза. Здесь экологические активисты — скорее идейные враги, которые наводят панику только потому, что не разбираются в вопросе, а на самом деле ни о каком существенном вреде людям говорить не приходится. Но опасения, которые высказывают люди, связаны уж точно не с желанием навредить — они связаны с закрытостью предприятия, и речь не о пропускных пунктах.

Компания «Росатом» и УЭХК в частности очень неохотно комментируют всю эту историю с «хвостами», либо отмахиваясь короткими официальными ответами, либо игнорируя вопросы в принципе. Конечно, экскурсия по комбинату слегка прояснила картину, но у нашей поездки изначально не было шансов развеять страхи людей — за пару часов просто невозможно все понять. Еще один риторический вопрос: будем ли мы идти тем же путем, что и западные страны, и менять вектор на заботу об экологической обстановке и планете, на которой мы живем, или продолжим в ударном темпе строить заводы, мусорные полигоны и атомные электростанции?

Всю информацию о ЧП на УЭХК мы публикуем в этом разделе.