Из Свердловской области вывезут 82 000 тонн ядерных запасов СССР: подробности масштабного проекта

Вот уже больше 60 лет под Красноуфимском в огромных амбарах хранятся тысячи тонн радиоактивных материалов — монацитового концентрата. Этот объект, долгое время скрытый под завесой секретности, сменивший несколько кодовых названий (п/я 118, «Каменный пояс» и другие), породил огромное количество слухов и мифов.

За последние 25 лет у него менялись собственники, обсуждались различные варианты использования монацита. И вот теперь, похоже, база хранения вступает в финальный этап своего существования. 6 ноября в Красноуфимске прошли общественные слушания по проекту, предусматривающему вывоз монацита на экспорт. Физик-ядерщик, автор E1.RU Дмитрий Горчаков рассказывает историю, мифы и объясняет реальную опасность предприятия, а также его ближайшее будущее.

Торий и атомный проект СССР

В 1945 году мир вступил в новую, атомную эру. Создание и первое применение атомного оружия привело к началу гонки, продолжающейся до сих пор. Величайшие ученые трудились над созданием новых областей знаний, отраслей промышленности и решением задач, открывающих путь к освоению атомной энергии.

Одним из вопросов, на который пытались найти ответ: какие материалы можно использовать в качестве ядерного топлива и начинки. Самым распространенным вариантом стал уран. Для применения его нужно обогатить по одному из изотопов (235-му) — этим занимаются на комбинате УЭХК в Новоуральске (куда сейчас отправляют урановые хвосты из Европы). Другим материалом, нашедшим применение в атомном оружии, стал плутоний. Это искусственный элемент, который получают из урана, облучая последний в специальных ядерных реакторах. Этим занимались, например, на комбинате ПО «Маяк» в соседней Челябинской области.

Но был и третий вариант — торий. Это природный элемент, из которого также в реакторах можно получать удобный для атомного оружия изотоп урана — 233-й. Научно-исследовательские работы по использованию тория проводились чуть меньше 10 лет, но к 1953 году руководитель советского атомного проекта Курчатов подвел итоги, отметив его нецелесообразность по сравнению с уран-плутониевым топливным циклом.

Тем не менее добыча ториевого сырья в виде монацита была налажена в СССР еще с 1930-х годов, до начала атомного проекта, на фоне общего интереса к радиоактивным материалам. Добывали его как минимум в двух местах — в Сибири, на Таракском месторождении под Канском, и в Режевском районе Свердловской области, в поселке Озерном.

Монацит намывали из речного песка, обогащали, при этом образовывались большие отвалы обедненного песка, все еще содержавшего торий. Это стало большой проблемой, потому что местные жители стали использовать его как строительный материал. В результате в начале 90-х в этих населенных пунктах пришлось проводить дезактивацию силами производственного объединения «Торон», которое ранее работало в зоне чернобыльской аварии. К счастью, жители получили пусть и повышенные, но не катастрофичные дозы.

Когда работы по торию прекратились, его решили собрать в одном месте — под Красноуфимском. С 1941 года здесь, вблизи станции Зюрзя, была построена база госрезерва под кодовым названием «Почтовый ящик 118» для стратегических запасов продовольствия.

На территории чуть более 20 га построили 19 деревянных амбаров-сараев размерами 85 на 14 метров, в которых разместился запас зерна. Но в начале 1960 года на базу стал поступать новый груз под названием «концентрат ОМ». Регулярно партиями по 200 тонн в виде деревянных 50-килограммовых ящиков с мешками, заполненными бурым песком — монацитом, — за 4 года на базу было свезено около 82 тысяч тонн. К существующим амбарам, загруженным сверху донизу, добавили еще 4. В таком виде хранилище просуществовало до середины 90-х годов.

В 1994 году по инициативе Эдуарда Росселя база хранения монацита была передана в собственность Свердловской области и реорганизована в областное государственное учреждение «УралМонацит». Тогда такое приобретение казалось потенциально выгодным, так как монацит содержит не только торий, но и десятки тысяч тонн оксидов редкоземельных элементов (РЗЭ), цены на которые в 90-е были очень высокими. Идея казалась коммерчески очень перспективной, но, пока разрабатывали технологии переработки, Китай успел завоевать мировой рынок РЗЭ. В итоге запас монацита остался мертвым грузом в собственности области.

Тем временем техническое состояние складов становилось всё хуже, построенные во время войны, они значительно обветшали. Под весом ящиков с тяжелым монацитом бетонные полы проломились, стены начали заваливаться, ремонт и многочисленные подпорки не снимали риска обрушения. На средства области вокруг деревянных амбаров были построены металлические ангары на новых фундаментах с расчётом, что даже при обрушении внутренних зданий наружу монацит не попадет.

Охраняемый объект с непонятным, но радиоактивным содержимым оброс за долгие годы множеством слухов и мифов. Даже когда в 90-е сняли гриф секретности, это не сильно прояснило обстановку. Было много публикаций об опасностях — как реальных, так и вымышленных.

Так, например, говорилось, что в этом районе вырос уровень заболеваний, особенно раковых, от опухолей умерли все работники предприятия «УралМонацит». Кроме того, упоминалась история о студентах, которые приехали на сельхозработы рядом со складами и подхватили странную болезнь.

В середине 1990-х изучением особенностей монацита и влиянием всего объекта на окружающую среду занялись ученые — Институт промышленной экологии УрО РАН (ИПЭ УрО РАН). Я начинал свой путь в науке именно в этом институте. На объекте побывал впервые более десяти лет назад в качестве младшего научного сотрудника.

Приведу некоторые краткие результаты исследований в условиях на базе «УралМонацит», обобщенных в многочисленных публикациях сотрудников института.

Во-первых, влияние объекта на окружающую среду сильно преувеличено. Да, возле складов и особенно внутри них гамма-фон в десятки и сотни раз выше обычных уровней (в среднем внутри складов около 90 мкЗв/ч, тогда как средняя величина гамма-фона в Екатеринбурге — 0,1–0,2 мкЗв/ч), что ограничивает время присутствия там персонала. Но за пределами территории фон в норме.

Во-вторых, ни сам монацит, ни содержащийся в нем радиоактивный торий за пределами складов не обнаружен. Ни в воде, ни в почве, ни в образцах растительности его нет. Что не удивительно. Монацит, полученный путем промывки речного песка, нерастворим, при этом он довольно тяжелый. Поэтому дождями не вымывается, ветром в виде пыли не выносится. Специально проведенные в течение нескольких лет эксперименты лишь подтвердили эти выводы. Грубо говоря — даже обрушение или пожар в каком-либо из амбаров-складов не вызовет пылевого выброса монацита за пределы территории. То же касается и летучих продуктов распада тория — газов радона и торона. Их концентрация повышена внутри складов, но за границами территории не отличается от обычных уровней для этого региона.

В-третьих, в архивах предприятия найдены данные о 438 сотрудниках (я лично оцифровывал эти архивы), работавших на базе с 1960 по 1997 год, включая несколько десятков тех, кто участвовал в ручной разгрузке монацита в 60-е. Сопоставив причины смертности среди работников предприятия и остального населения Красноуфимского района (собраны данные о причинах смерти более 4 600 жителей за те же годы), мы выяснили, что значимых отличий нет. Так что никакого роста рака и других заболеваний у работников предприятия не выявлено.

В-четвертых, хотелось бы прокомментировать очень популярный миф о студентах УрГУ, приехавших в тот район на уборку лука в 80-е и заболевших непонятной болезнью, что якобы связано с монацитовыми складами. Этот вопрос был задан на слушаниях 6 ноября. На него ответил директор Института промышленной экологии УрО РАН Михаил Жуковский, 25 лет читающий курс «Медико-биологические основы радиационной безопасности» на физтехе.

— Человечество знакомо с ионизирующим излучением с 1895 года. За это время хорошо изучено, что может происходить при его воздействии на организм, а что не может. Никакой контакт с монацитом или его упаковкой не мог привести к тем неврологическим эффектам и симптомам, которые наблюдались у студентов, — считает Михаил Жуковский. — Сейчас, наверное, уже сложно точно выяснить, что именно вызвало тогда те симптомы. Рассматривались разные версии, в том числе отравления различными химикатами, удобрениями или пестицидами. Но можно точно сказать, что причина наблюдавшихся эффектов не соответствует воздействию ионизирующего излучения.

Важно отметить еще один вывод ученых, связанный с базой хранения монацита. Какие бы ни были применены технологии его переработки для получения тория или редкоземельных элементов, этот процесс будет связан с образованием большого количества радиоактивных отходов, не меньшим, чем само количество монацита. Причем, в отличие от монацита, который нерастворим, эти отходы будут уже в жидкой и подвижной, а значит, более опасной форме. Поэтому отказ от строительства завода по переработке монацита можно считать неплохим решением с экологической точки зрения.

Как и когда будут вывозить радиоактивные материалы

6 ноября в Красноуфимске прошли общественные слушания по проекту ОВОС (обоснование воздействия на окружающую среду) планируемой деятельности по вывозу монацита с базы хранения. Начало этого вывоза ждут уже несколько лет, и вот процесс выходит на финишную прямую.

Еще в 2013 году областное правительство за 50 миллионов рублей на аукционе продало запасы монацита компании ООО «РедЗемТехнологии». Соглашение предполагает, что, помимо вывоза концентрата за пределы области, базу очистят и удалят все радиоактивные отходы. На слушаниях этот вопрос не рассматривался, но в кулуарах представители компании подтвердили, что монацит отправится в Китай на дальнейшую переработку. Там и экологическое законодательство более либеральное по сравнению с российским, и переработка монацита поставлена на промышленную основу.

Переупаковку и отправку монацита будет проводить компания-подрядчик, имеющая опыт работы с радиоактивными веществами и радиационно-опасными объектами, ООО ПК «Спецатомсервис». На территории базы хранения и рядом с ней уже произошли заметные изменения. С сентября 2018 года проведен капитальный ремонт железнодорожного тупика и станции Зюрзя для погрузки контейнеров с монацитом. На самой базе отсыпают новые дороги, строят объекты, необходимые для начала работ. Перед слушаниями представители «Спецатомсервиса» показали, как будет организован весь процесс.

Обращение с монацитом организуют следующим образом. Все работы внутри складов будут вестись без участия людей, чтобы они не получили дозу радиации и не пострадали в случае обрушения амбаров.

Разбирать штабеля из деревянных ящиков с монацитом будут с помощью роботизированных шведских манипуляторов Brokk с дистанционным управлением.

Манипуляторы снабжены камерами, сами операторы при работе будут находиться вне склада.

Белый ангар справа — склад с монацитом. В его стене проделают отверстие для конвейерной ленты. По ней ящики с монацитом будут подаваться в эту зеленую модульную конструкцию для переупаковки.

Внутри нее ящики попадают на установку прокалывания, где гидравлический пресс пробивает дно ящика и высыпает монацитовый концентрат в приемный бункер. Оттуда пневмоприводом по трубам монацит подается в соседний модуль для переупаковки в биг-бэги по две тонны.

Все эти процессы будут проходить под дистанционным контролем и без присутствия человека. После маркировки и паспортизации биг-бэги поместят в 20-футовые транспортные ISO-контейнеры, которые уже автотранспортом отправят на пути рядом с железнодорожной станцией Зюрзя.

Разломанную деревянную и бумажную тару от ящиков с монацитом будут складывать в металлические контейнеры и отправлять на дальнейшую сортировку. Этот процесс уже будет проводиться с участием людей. Для их работы на территории базы возведены несколько модульных цехов. Снаружи они выглядят так.

Вид цеха сортировки изнутри. Помимо входов для людей, он имеет входную группу-шлюз (слева вверху) с двойными воротами, через которые погрузчики будут привозить от модуля переупаковки металлические контейнеры с остатками деревянной и бумажной тары. Ее и станут выкладывать на конвейер, откуда работники цеха будут разбирать её на столы для обработки.

Деревянная тара будет вручную очищаться от остатков монацита промышленными пылесосами и направляться дальше на измельчитель. После дозиметрического контроля, если тара имеет остаточное радиоактивное загрязнение, она будет передаваться специализированной организации ФГУП РосРАО по обращению с радиоактивными отходами для дальнейшей переработки и захоронения.

Через такие системы радиационного контроля будет проходить весь персонал, работающий в цехе обработки тары. Проход внутрь возможен только через санпропускники с полным переодеванием в спецодежду и средства индивидуальной защиты и контроля в виде индивидуальных дозиметров.

Все работы будут контролировать из диспетчерской.

Операции с концентратом начнутся после получения всех разрешений со стороны Ростехнадзора, Роспотребнадзора, Ространснадзора. Планируется, что начнутся они в первом квартале 2020 года. Если всё пойдет по плану, то уже через несколько лет нынешняя территория базы хранения ториевого запаса СССР будет полностью освобождена от радиоактивных материалов и дезактивирована. Предполагается, что после этого на нем можно будет разместить новый промышленный объект.

Сейчас на Урале обсуждается еще одна проблема с хранением радиоактивных отходов. Greenpeace объявил о возобновлении ввоза переработанного урана из Евросоюза в Россию, на Уральский электрохимический комбинат (УЭХК) в Новоуральске. Экологи-общественники ссылаются на немецкие федеральные власти и сообщают, что на УЭХК компания Urenco уже отправила более 3,5 тысячи тонн урановых «хвостов», а с 2019 по 2022 год планируется отправить 12 тысяч тонн. Дмитрий Горчаков написал колонку, в которой объяснил, почему урановые «хвосты» не так опасны, как представляют экологи, и чего всё-таки стоит остерегаться в этой истории.