В Новоуральск тоннами свозят радиоактивные отходы. Физик-ядерщик объясняет, чем это нам грозит

Greenpeace объявил о возобновлении ввоза переработанного урана из Евросоюза в Россию, на Уральский электрохимический комбинат (УЭХК) в Новоуральске. Экологи-общественники ссылаются на немецкие федеральные власти и сообщают, что на УЭХК компания Urenco уже отправила более 3,5 тысячи тонн урановых «хвостов», а с 2019 по 2022 год планируется отправить 12 тысяч тонн. По мнению Greenpeace ввоз остатков ядерного производства в Россию незаконен.

Екатеринбургский популяризатор науки, физик-ядерщик, научный сотрудник компании «Эксорб» Дмитрий Горчаков написал колонку, в которой объяснил, почему урановые «хвосты» не так опасны, как представляют экологи, и чего все-таки стоит остерегаться в этой истории.

Сегодня утром прогремела новость (инициированная заявлениями Гринписа) о возобновлении ввоза в Россию якобы радиоактивных отходов из Европы. Причем ввоза к нам, под Екатеринбург, в Новоуральск.

Для меня вся эта история пахнула событиями десятилетней давности, поскольку именно тогда она была у нас в первый раз (ох, я тогда по бурной и горячей молодости славно «рубился» на эту тему с гринписовцами и прочими экологами в жежешечке), и поэтому, собственно, сейчас и говорят, что ввоз не начался, а возобновился. И ввозит все та же европейская, англо-германо-нидерландская компания Urenco.

Но многое изменилось за десять лет. Например, законодательство об обращении с РАО в России существенно улучшилось, а вот ситуация с независимыми общественными организациями, в том числе экологическими — ухудшилась, в силу общего давления на гражданские институты. При этом, что характерно, суть проблемы и аргументация сторон практически не изменились.

В чем суть? Давайте по пунктам.

1. Немного матчасти. Природный уран состоит на 0,7% из изотопа уран-235 и на 99% — из изотопа уран-238. Для использования в атомной энергетике или ядерном оружии, так уж ядерная физика нам говорит, необходимо увеличить долю урана-235 минимум до 3–4% (для АЭС), а порой и до 90% (оружейный уран). Повышают эту долю в процессе обогащения на специальных центрифугах на комбинатах, крупнейший из которых (по-моему, даже в мире) находится как раз в Новоуральске (это УЭХК).

При этом из природного урана получается полезный, обогащенный до нужной величины по 235-му изотопу уран и отвальный (так называемые «хвосты») уран — обедненный по 235-му изотопу до 0,3–0,2%, а то и ниже. Причем второго по объему гораздо больше (грубо — 90%).

2. Обогащением урана США и Россия (СССР), а также всего несколько других стран занимаются уже более полувека, и обедненного урана накоплено уже до фига. При этом технологии обогащения не раз менялись и до сих пор постоянно совершенствуются. Тот уран, что шел в отвал раньше, теперь вполне может использоваться снова как сырье, из которого можно извлекать все больше урана-235.

При этом технологии даже на текущий момент не везде одинаковые. В России, и тут есть чем гордиться, технология центрифужного обогащения самая эффективная и дешевая (хотя ничто не вечно и Китай активно учится, в том числе и обогащению). Поэтому то, что у европейской Urenco (а это вторая по величине после росатомовского ТВЭЛа компания в мире, которая занимается обогащением урана) уже идет в отвал, у нас может обогащаться дальше с получением полезного продукта.

3. Так отходы к нам везут или нет? Это самый важный вопрос, и он скорее мировоззренческий, так как с юридической точки зрения все довольно четко: это не отходы. В этом смысле Росатом, заявляющий, что Гринпис занимается дезинформацией, по-своему прав.

По российским законам, радиоактивные отходы — это то, что уже не подлежит дальнейшему использованию. А если подлежит — то это не отход. Ведь и бытовой мусор при наличии нужных технологий может превратиться из мусора в сырье для вторичной переработки. Так вот наши технологии обогащения урана позволяют из европейского «мусора» как из вторсырья получать полезный продукт, который возвращается заказчику, а вторичный обедненный уран формально тоже еще не отход, так как в дальнейшем (теоретически) тоже может использоваться для получения других полезных продуктов — топлива для быстрых реакторов (это российская фишка, у европейцев такой опции нет).

Американцы, например, из обедненного урана одно время делали броню для танков, сердечники для снарядов и даже противовесы для гражданских боингов. Но это чисто юридически все понятно, а по духу, конечно, вопрос остается дискуссионным.

В разных странах ответы на эти вопросы разные, и зачастую это результат даже не техники, а общественного договора внутри страны. Например, то же отработанное ядерное топливо где-то (в США, Швеции и др.) считается отходом и подлежит захоронению, а в других странах (Франция, Россия) считается сырьем, хранится и перерабатывается. И это нормально.

Другое дело, что уровень учета мнения общественности и работа с гражданским обществом в разных странах разные. И вот на этих противоречиях и разных подходах и сталкиваются мнения Гринписа и немецких «зеленых» с одной стороны (типа это аморальное лукавство) и атомщиков и Росатома — с другой (типа все законно и технологично). А растерянная российская общественность, вернее та ее часть, которая обеспокоена этим вопросом, теряется в догадках, кому верить и чего бояться.

4. Теперь касательно того, что от всех этих переработок остается в России и пытаются ли у нас сделать ядерную свалку (спойлер: нет, хотя, опять же, как посмотреть).

Дело в том, что после обогащения остается вторичный, еще более обедненный уран, которого по объему около 90% от исходного. И он остается в России. Можно и его рассматривать как будущее сырье (теоретически — ведь, пока он не так востребован, своего 1 млн тонн тоже хватает), но по факту он еще долгое время будет просто храниться у нас.

В этом смысле некоторая доля правды в словах Гринписа, говорящего о том, что под видом переработки большая часть этого материала завозится в Россию и тут остается, есть. То есть отношение к этому урану — это вполне себе место для общественной дискуссии, но где же у нас ее проводить, если даже Госдума для нее не место?

На мой взгляд, было бы более справедливо отправлять [оставшийся после переработки уран] обратно, так как выгоды в накоплении его запасов на будущее не так очевидны. Нам и своего хватит, а риски добавляются. И тогда вопросов вообще бы не было, а были бы почти (об этом «почти» — ниже) одни плюсы: мы зарабатываем на технологиях обогащения, европейцы получают полезный продукт, а менее востребованный отвальный уран забирают к себе.

5. Про «почти». Все бы хорошо, и можно было бы возить уран туда-сюда для переработки, но сама транспортировка, как и хранение урана, потенциально все же связана с риском. Как и любая технология, впрочем.

Этот риск связан даже не с радиацией — в обедненном уране более активного изотопа меньше, то есть он менее радиоактивный, чем природный уран, а даже обогащенное урановое топливо можно безопасно держать в руках и находиться рядом с ним (проверено на себе). Но вот с химической точки зрения эта штука будет пострашнее.

Уран перевозится и перерабатывается не в чистом виде, а в форме соединения с фтором — гексафторида урана. При контакте его с влагой возможно образование кислоты. Поэтому перевозят и хранят его в герметичных металлических контейнерах.

Тут надо понимать, что мы опять имеем дело с некоторой радиофобией и предвзятостью. Подобных материалов, токсичных и химически опасных, типа хлора, аммиака, соляной кислоты и др., ежедневно производится и перевозится на порядки больше, чем гексафторида урана (поэтому часто встречается аббревиатура ОГФУ — обедненный гексафторид урана). И с подобными опасными веществами люди умеют работать.

Хотя это не отменяет необходимости тщательного контроля за такими процессами, в том числе и со стороны общественности. Но особое внимание у нас почему-то уделяется именно тому, что связано с радиацией и ядерными страшилками. Так что давайте как-то без лишней паники и с большим вниманием к чужому мнению.