«Как можно привыкнуть к хамству?» Звезда сериала «Чики» — о конфликте Самойлова с «Ельцин Центром» и хейтерах

Первые дни декабря в Екатеринбурге запомнились фестивалем «Кинопроба», на котором в том числе прошла и творческая встреча с актрисой Варварой Шмыковой — звездой сериала «Чики», а также фильмов «Нелюбовь» и «Петровы в гриппе».

Популярность свалилась на нее как раз после выхода сериала про проституток, а вместе с этим — и повышенное внимание от всех, в том числе от хейтеров. Мы поговорили с Варварой о том, смогла ли она с этим смириться, о попадании в немилость, а также о Екатеринбурге, «Ельцин Центре» и Вадиме Самойлове.

— Без вопросов о Екатеринбурге в интервью для городского портала никуда. Как вам у нас?

— Я здесь первый раз, хотя театр «Июльансамбль», где я играла, был уже здесь на гастролях. Я тогда только родила, так что меня пожалели и не взяли.

Это было пять лет назад. «Ельцин Центру» тогда исполнился год, и я очень хотела туда попасть, но получилось вот только сейчас. Мы пробыли там десять часов — посмотрели фильм, поели, полтора часа ходили с экскурсоводом, потом сами гуляли очень долго.

Еще сходили в «Салют» на биеннале, была на радио с интервью, вдоль реки уток гоняла. И ели очень вкусно в разных местах, в «Гастролях», например, просто супер!

— А как вам «Ельцин Центр»?

— Очень понравилось! Я, как человек, который в 1992-м только родился, толком не жила в 90-х, но на подкорке помню, как папа стоял в очереди на биржу, как не очень богато жили, даже бедно скорее... Но из-за того, что это было детство, это всё равно было радостное время.

У меня не было никакого представления о «Ельцин Центре» до приезда в Екатеринбург. Я видела только фасад здания, не знала, как и что там внутри. А когда увидела, как это всё сделано... С любовью к деталям, с такими подробностями в документах, чуть ли не пошагово показана история.

И про нашего первого президента у меня не было сформированного личного мнения, но придя туда, я поняла, что не всё так просто: не черное и белое. Его нельзя однозначно назвать плохим или хорошим, потому что было столько факторов вокруг, которые случились, — кто бы ни пришел к власти... Просто пришел Ельцин.

— Но даже шесть лет спустя центру всё равно достается. Причем часто от людей, которые там никогда и не были.

— Да, мы спрашивали у ребят. Они сказали, что раз в полгода происходят какие-то конфликты.

Всегда удивляет и раздражает позиция «Не смотрел, но осуждаю». Ты посмотри, сформируй какое-то свое мнение, а потом уже говори. Я уверена, что человек, который думает, что в «Ельцин Центре» поклоняются Ельцину, если я его туда приведу, изменит свое мнение. Потому что там нет этого.

Там показана история человека, жизнь которого напрямую связана с политикой, с Россией, — это невозможно отделить. Но я всё равно во всем этом увидела человека — сначала историю маленького Бориса, потом Бориса-подростка, потом взрослого Бориса и уже Бориса, который устал и уходит. Это было очень интересно.

— Последний конфликт, связанный с «Ельцин Центром», был совсем недавно (речь о ситуации с Вадимом Самойловым. — Прим. ред.). Слышали?

— Да, и это ужасно. Очень плохо.

И я очень удивилась, сколько людей кричали «Да!», когда он всё это говорил. Сразу сложилось впечатление, что люди, которые слушают «Агату Кристи», получается, такого же мнения, как он. Но нет ведь.

Мы люди разных поколений, им [Вадиму Самойлову и вступившемуся за него Олегу Газманову] это нормально, мне нет. То есть ему действительно может не нравиться что-то, и высказывать можно любое мнение, просто нужно подбирать слова. А тут ты выступаешь на площадке, которая тебя пригласила и пустила, и говоришь: «Мы здесь вас факаем». Это просто неприлично.

Надо понимать, что, где и когда можно сказать.

— Вам ведь тоже досталось за мнение. Когда вас начали вырезать с промороликов ТНТ (это произошло после выступлений в поддержку Навального, то же самое было с Александрой Бортич и Яной Трояновой. — Прим. ред.).

— Этого не было.

— С сайта центра Мейерхольда ведь тоже исчезла ваша страница, и они даже официально говорили: «Да, мы пока убрали. Не скажем почему». Вам-то это как объяснили?

— «Убрали. Не скажем почему».

— Несправедливо. Комментарии в соцсетях вам тоже пишут несправедливые. Это до сих пор вызывает сильные эмоции?

— Недавно один фотограф, Гена Авраменко, выложил в Facebook фотографию, которая мне очень нравится. Это мой портрет с премьеры фильма «Дом Gucci», у меня там сережка в носу большая. И его подписчицы начали меня по-разному обсуждать, а из-за того, что я отмечена на фотографии, я всё это вижу, естественно.

Кто-то, кто меня не знает, спрашивал: «Что это за баба?» А кто-то написал, что, идя в такую профессию, надо быть к этому готовой. А меня к этому никто, если честно, не готовил — к тому, что, оказывается, есть люди, которые просто берут и оскорбляют тебя. Я к такому не привыкла. Я росла в доброй семье, у меня хорошие друзья, поэтому я не понимаю, как к этому можно быть готовым.

Если бы какой-то режиссер или мой молодой человек мне сказал, что ему что-то не нравится, — это одно дело, потому что у нас есть что-то совместное — работа или жизнь. Но когда человек со стороны начинает тебе высказывать и навязывать свое мнение — этого я не понимаю.

Хотя я понимаю, что при выходе на большие экраны реакции и комментариев не избежать. И я люблю критику, я сама очень самокритична и считаю, что критика — это двигатель прогресса, но при этом нужно выбирать слова, а люди чаще всего просто хамят.

— Вся эта волна хейта свалилась год-полтора назад. Хотелось верить, что за это время вы научились как-то отгораживаться от этого, не принимать так близко к сердцу...

— Просто не могу, понимаешь? Головой я всё понимаю, и мне все близкие уже говорят просто не читать комментарии, но любопытно ведь.

И Instagram свой я веду сама, общаюсь там с людьми, для меня важен прямой контакт, потому что я не какая-то в типичном понимании звезда. Я очень простой человек, но у меня такая профессия, что я на виду.

Может быть, стало полегче, потому что я стала меньше читать комментарии, но не наталкиваться на них совсем не получается. Мне всё это интересно читать, хочется при этом отстаивать свою позицию и бороться со стереотипами. Только если раньше я вступала в диалог, то сейчас понимаю, что это бессмысленно.

Каждый раз, даже когда я сама себе супернравлюсь на фотографии, всегда найдут, что сказать плохого. Я не могу к этому привыкнуть.

— Но непонятно как.

— Собственным примером. Я на встрече (речь о творческом вечере во время фестиваля «Кинопроба». — Прим. ред.) говорила про нашего мастера Виктора Анатольевича Рыжакова. Он последователь Станиславского, чья «Этика» — это такой важный труд, который применим не только к творческому коллективу. Это про то, как выглядеть, как говорить и высказывать свое мнение, уважая людей.

А люди часто выбирают именно такую позицию, громкую.

— Слушая о таком отношении к комментариям, к реакции людей и формулировкам этих высказываний, кажется, что в популярный сейчас Comment Out вы бы не согласились пойти.

— Я об этом думала. Но я когда вижу, что они пишут, понимаю, что я бы, похоже, выполняла все задания, которые тоже омерзительны и ужасны. Но это же интересно, это шутка.

Но меня пока не звали туда.

— А куда хотели бы?

— В «Что было дальше», конечно! Не понимаю, почему люди обижаются на парней. Ты же сам согласился прийти на шоу, где тебя будут затыкать и токсично себя вести. Странно ожидать, что ты придешь, расскажешь свою историю от начала до конца и тебя никто не перебьет.

Я за словом в карман не лезу, плюс очень люблю этих ребят и примерно понимаю, как с ними взаимодействовать. Так что, мне кажется, я бы с ними справилась. А даже если бы не справилась, не сильно бы расстроилась.

— «Петровы в гриппе» вышли не так давно. Там есть сцена, как вы ходите по квартире голая, собираясь и одеваясь. В реальной жизни так и есть, но, вспоминая, как в более ранних интервью вы нередко говорили о том, что раздеться для вас вообще не проблема, задалась вопросом: это изначально было в сценарии или родилось в процессе?

— Нет, это правда было в сценарии: голые мать и отец Петровы собирают Петрова-младшего в садик. Я знала, на что иду, и для меня действительно это не так сложно. Безусловно, я испытываю волнение и переживаю, но у меня были накладки сверху и снизу, так что как будто я была в костюме.

— У вас огромная семья (у Варвары пятеро братьев и сестер. — Прим. ред.). Как родные реагируют на подобные съемки?

— А они не видели фильма, это просто не их кино.

У меня родители достаточно консервативных взглядов, я очень стараюсь делать всё возможное, чтобы их взгляды смещались в сторону современного искусства, но сейчас не смотреть «Петровых в гриппе» было их выбором. Если однажды они его всё же посмотрят, не думаю, что их это потрясет.

— А вас не задевает, что родители не посмотрели фильм с вашим участием?

— Какое-то время были такие переживания. Когда у меня дипломный спектакль или еще что-то [а их нет]... Но сейчас я понимаю: видимо, мне все-таки нормально и так.

Я бы хотела, чтобы они посмотрели этот фильм вне зависимости от того, есть я там или нет, потому что это очень крутое кино (прочитайте, что об этом фильме говорил E1.RU его режиссер Кирилл Серебренников. — Прим. ред.).

— Мне всегда казалось, что в многодетных семьях чаще вырастают более прагматичные люди, которые привыкли всем помогать и которые нацелены на стабильность, в том числе и в заработке. Актерство как-то выбивается из понятия стабильного...

— А меня как-то обошла стороной денежная история. В том смысле, что я родилась в многодетной семье и до 19 лет практически не зарабатывала денег сама и выживала на условные 50 рублей в день. Карманных денег у меня не было, так что еду и те же сигареты я научилась «добывать» благодаря друзьям, везению, еще чему-то.

Какой-то привязки к деньгам у меня никогда не было. Не было сверхзадачи заработать как можно больше, и я до сих пор очень спокойно к этому отношусь. Не знаю, связано это с семьей или нет.

Можно вырасти в многодетной семье, проклясть всё на свете и самому вообще ни одного ребенка не родить, а можно родить еще больше детей, чем было у твоей мамы. Я, например, очень люблю детей, легко нахожу с ними общий язык и сама хочу троих (сейчас у Варвары один ребенок, сын Корней. — Прим. ред.).

Но именно зарабатывать я не стремлюсь. Я стремлюсь туда, где интересно, где есть какой-то вызов. А если там еще и деньги есть — вообще супер.

— То есть слава главной целью не была?

— Я совру, если скажу тебе, что я иду сюда не потому, что хочу быть популярной. В детстве, в пятом классе, когда учительница выгнала с урока, я стояла в коридоре, плакала и думала: «Я стану знаменитой, приду в эту свою школу, съемочная группа будет снимать, а учительница будет рассказывать, что помнит, как меня выгнала».

Но это не сверхзадача, а бонус. В моем представлении так: если у меня хорошо получается делать свою работу, то автоматически я становлюсь популярной и востребованной. Но опять-таки есть куча суперталантливых ребят, о которых, к сожалению, никто не знает в силу разных обстоятельств.

Олег Павлович Табаков говорил о том, что артист любит успех и должен быть успешным. Для него это важно. Артисту важно знать, что он любим.

Поэтому мне безумно приятно было в Екатеринбурге, когда люди с восторгом меня где-то встречали. Несколько человек мне подарили кольца — из бисера, глины... Мы сидели в баре «Самоцвет», и девушка, которая сама делает кольца, подарила мне одно из них. Это безумно приятно — что я могу кого-то удивить или вдохновить. Это уже больше чем просто разговор про профессию.

— Внимание от людей на улице — это приятно. А журналисты с интервью не задолбали?

— Нет, они меня не находят. Но вообще, это же тоже часть моей работы, и к слову «работа» я не ставлю «равно рутина». Моя работа — это сплошное удовольствие.

И после встречи, когда осталось какое-то количество людей, начали со мной фотографироваться, делиться своими какими-то историями, организаторы начали спрашивать, не устала ли я. А почему я должна устать? Я же просто сидела, общалась с людьми. Понятное дело, что я не Дженнифер Энистон в Лос-Анджелесе, на которую десятками нападают люди, тут совсем другое. У нас люди будто бы знают, что такое рамки.

Из-за того, что я очень быстро нахожу язык с незнакомыми людьми, подстраиваюсь под ситуацию и вхожу в атмосферу, уже в первый день, когда мы только приехали и прогулялись по Ленина, у меня было ощущение от Екатеринбурга как от очень творческого города. Хотя я успела поговорить с парой человек и побывать в паре-тройке мест.

Ощущение не сказать что какого-то уникального или особенного города, но сразу понятно, что это — Екатеринбург. Я не знаю, как это объяснить, но чувствую я именно так.

Меня мой мастер Виктор Рыжаков учил — конечно, он говорил это касательно материала, пьесы или спектакля, но, мне кажется, это очень созвучно с жизнью, — что минусы можно найти везде, но это очень просто. Поэтому нужно начинать с плюсов. Когда мы студентами ходили на какие-то спектакли и потом делились впечатлениями, он всегда просил нас начинать с того, что нам понравилось и что зацепило.

Может, и из-за того, что у меня мама очень позитивная женщина и мне это передалось, я всегда буду говорить про плюсы, даже если буду наблюдать минусы. Вот чуть не споткнулась я у вас в Екатеринбурге. Я же не говорю, что город из-за этого плохой. Просто неудачно вышла из машины.

Кто на что заострен. Я — на позитив.