«Мне не жалко»: интервью с музыкантом, который остается в тени, пока его песни поют главные звезды страны

Композитор, поэт и певец Лев Шапиро — автор более 200 песен, некоторые из которых поют главные звезды российский эстрады.

Например, один из главных хитов Григория Лепса «Самый лучший день» — тоже песня Льва Шапиро.

Накануне его концерта в Екатеринбурге 23 февраля Лев рассказал E1.RU о том, не обидно ли ему, что его песни приносят славу другим, и о том, насколько вообще недолговечна слава сегодняшних суперзвезд.

— Не жалко, что другие люди делают карьеру на ваших песнях?

— Нет, мне не жалко. Я вообще счастлив, что эти песни звучат и звучат по-разному. У каждого исполнителя свой подход. Он часть себя тоже там оставляет. И когда я их слышу, ревностных чувств никаких не испытываю.

В репертуаре Лепса много моих песен, и «Москва», которая недавно вышла. У Шуфутинского пара песен, у Лолиты, у «Хора Турецкого».

К тому же многие из этих произведений я пою и на своих концертах. Они звучат немного иначе, но это нормальная история: автор — это автор, но есть же и человек, который дал песне вторую жизнь, — это же тоже здорово. Я к этому отношусь абсолютно спокойно.

Григорий, например, очень много себя оставил в «Самом лучшем дне», а я и кроме него много написал, спел и еще напишу.

— А как это вообще происходит: вы специально пишете песни для конкретных исполнителей или предлагаете из того, что уже написано?

— Были песни, которые сначала были написаны, а потом предложены. Когда с Лолитой работали, я для нее писал специально произведение, очень хотелось в ее характер попасть, и попал, как сейчас помню, с пятой попытки. Четыре песни, которые до этого были написаны, не попали, а «Сошедшая не с небес» попала.

После того как вышла песня «Самый лучший день», она широко зазвучала и стала хитом, стало попроще, потому что когда твоя песня звучит на всю страну, становится проще предлагать другие песни.

— Но стихи — это ведь личное. Как писать песни так, чтобы казалось, будто они и написаны тем, кто их поет? Насчет того же «Самого лучшего дня» я была практически уверена, что ее написал сам Лепс.

— В какой-то момент это из личного становится ремеслом, а когда это становится ремеслом, несложно себя представить на месте того человека, для которого ты пишешь. Я же знаю, о ком идет речь, я пообщался сначала с этим человеком, отметил какие-то особенности его внутреннего мира.

Эта история и простая, и сложная одновременно. Потому что попасть в человека сложно, но если один раз попал и услышал, как он спел твою песню, то сразу становится понятно, если это его.

А когда это происходит, получается, как с той же песней «Самый лучший день». Уже прошло десять лет, а песня всё еще звучит во всех концертах и Григория, и моих.

«Самый лучший день» был написан за несколько лет до этого [до того, как песню исполнил Лепс]. Я эту песню предлагал очень много кому. Было несколько известных артистов, но их фамилии я не буду называть.

— Интересно же, кто мог еще ее петь. Не представляю Баскова, например, с этой песней.

— Баскову и не предлагал, я не знаком с ним. Но вектор примерно верный.

Пусть лучше эта песня прикрепится к Лепсу. Потому что до него никто не соглашался, все говорили: «Дружище, что-то не то с этой песней». А у меня интуиция была, что она заживет, но я даже не представлял, что она будет жить так долго.

Насколько я знаю, Григорий тоже столкнулся с трудностями. Когда он захотел ротировать ее на радио, редактор тоже выразил сомнение в дальнейшем успехе, но жизнь внесла свои коррективы. И сейчас куда ни приеду, это уже как русская народная песня — припев всегда поет весь зал.

— В каких отношениях вы с теми, для кого пишете песни? Это только рабочие отношения или началась дружба?

— С Лепсом меня друг познакомил больше десяти лет назад. А сейчас многие из этих деловых контактов переросли в более тесные отношения, когда ты можешь просто позвонить и узнать, как дела. Но я стараюсь не злоупотреблять этим. Всё-таки творчество — это работа и сотрудничество, а товарищеские отношения — это немножко другое.

— И какие они в жизни и просто в общении?

— Я бы хотел сказать, что все максимально простые, но это будет неправда. Все достаточно сложные, потому что творчество — это процесс кропотливый и он требует притирания, но через эти сложности потом и приходишь к созданию продукта, который потом живет долго и счастливо.

Но все эти люди — они трудоголики и безусловно заслуживают своего места под солнцем.

— А в финансовом плане как всё устроено? Если вы сами поете свои песни, значит, вы не полностью отдаете все права на них?

— Есть абсолютно типовые договоры, исполнение которых контролируется Российским авторским обществом. Если долгая жизнь у творческого продукта, то приходят отчисления от его использования.

— Но и от артиста в самом начале вы тоже получаете какой-то гарантированный гонорар?

— Не всегда. Можно песню и подарить артисту. Это заблуждение многих начинающих авторов, которые первым делом говорят о том, что написали гениальную песню, и думают, кому бы ее продать задорого. Деньги — это не первое в этой системе ценностей, первое — это всё-таки продукт. Сделай сначала хороший продукт, а всё остальное приложится.

Корысть не надо ставить во главу угла. Это я стопроцентно могу рассказать с высоты двадцати лет нахождения в этой сфере.

— Не представляю, сколько может стоить песня. Миллион рублей — это дорого для песни?

— Если эту песню написал Виктор Дробыш или Игорь Крутой, то, наверное, недорого. У меня за столько песни не покупают. Тут всё индивидуально, нет тарифов. Это не ЖКХ и не проезд в общественном транспорте. Можно подарить песню гениальную, а можно купить бездарную.

— Было такое, что вы отказывали человеку, который к вам обратился и попросил написать для него песню?

— Писать песни — это ремесло. Так что могу отказать, только если испытываю к человеку редкую антипатию. Но до сегодняшнего дня настолько неприятные мне люди ко мне не обращались.

— А если кто-то из совсем молодых исполнителей свяжется с вами, сможете написать что-то для него и по всем современным трендам?

— Думаю, мог бы. Привлекая аранжировщиков, которые лет на двадцать помладше. Можно делать продукт для разных поколений, если рядом будут люди разных возрастов.

Я много раз писал для нового поколения еще чуть моложе, чем Клава Кока. Я писал для разных детских коллективов, с девочкой Аней Филипчук, которая представляла Россию на «Детском Евровидении» в 2018 году. Так что возрастные рамки тут роли не играют. Я могу написать песню и для человека, которому десять лет, и которому за семьдесят — как Михаилу Захаровичу Шуфутинскому.

— А вообще вы не считаете, что певец должен писать себе песни сам, чтобы это было честнее?

— На самом деле у многих талантливых певцов нет способности к написанию песен. Например, замечательный талантливый певец Валерий Меладзе не пишет песен, а брат его блестящий и гениальный композитор Константин Меладзе может писать. И зачем тогда Валерию что-то писать, если рядом с ним есть человек, который делает это гораздо лучше? Каждый должен заниматься своим делом.

Бывает, конечно, что всё сходится в одном человеке. Как в Земфире, например.

— Есть какие-то песни, слушая которые, вы по-хорошему завидуете и жалеете, что не вы их написали?

— Я люблю разную музыку, начиная от людей, которые творили в 60–70-е годы. Из нынешнего, честно говоря, навскидку что-то потрясшее меня не назову. Но если еду в машине, до сих пор люблю послушать Hotel California, Высоцкого, легендарных представителей жанра русский рок — от «Чайфов» и «Аквариума» до ДДТ и «Машины времени».

Так что у меня из современных ребят это место в душе еще никто не занял. Не хочу быть ретроградом, но мне кажется, что раньше к написанию музыкального произведения относились более трепетно.

— У молодых исполнителей сейчас популярно писать песни для «ТикТока», только бы припев завирусился в видео и набрал много прослушиваний. Как вы относитесь к такому подходу?

— Я на эту тему могу сказать только одно: надо понимать, зачем ты это создал. Если ты хочешь, чтобы песня прожила неделю или месяц, — ладно. Но желательно, когда ты делаешь вещь, чтобы она прожила дольше — как песни вашего земляка Владимира Шахрина, которые живут двадцать-тридцать лет. Он же не для «Тиктока» их писал и вообще, наверное, ни о чем особо не задумывался.

Когда ты пишешь, нужно ориентироваться не на сиюминутный успех, который выражается в лайках и просмотрах. Я понимаю, деньги, финансовый успех... Но есть какие-то ценности поважнее.

— Поэтому такое чувство, что все нынешние молодые суперзвезды лет через десять совсем исчезнут со сцены.

— Честно говоря, я бы даже срок десять лет укоротил до пяти и всё равно сильно сомневаюсь, что даже через пять лет это останется в том виде, в котором есть сейчас. Думаю, многие просто видоизменятся немножко, уйдут в популярную музыку.

Тот же Тима Белорусских, например, уйдет со сцены и будет писать песни попсовые для разных исполнителей и станет как Виктор Дробыш, только для нового поколения.

Когда писал Юрий Антонов, мир был устроен по-другому, а сейчас тикток-стайл с сиюминутной славой. И когда все мне говорят про коммерческий успех, прослушивания, просмотры, лайки, я говорю: «Ребят, я с удовольствием с вами поговорю, если вы мне скажете, где сейчас группа «Грибы». Еще недавно же была песня «Тает лед» — полтора миллиарда просмотров. И где их слава?»

Сиюминутная вещь манит, но если через десять лет эта песня прозвучит на сцене какого-то большого и хорошего зала — вот тогда это хорошая песня. Песни Виктора Цоя, которого уже столько лет с нами нет, а его песни все знают, — это сила, а припев из «Тиктока» с миллионом просмотров — это не сила.