От разборок с бандитами до банкротства: история взлетов и падений Свердловской киностудии

Свердловской киностудии 78 лет. Она была создана 9 февраля 1943 года, в самый разгар войны и в самое, казалось бы, неподходящее время. Но студию все же решили открыть. И первые десятилетия оказались самыми плодотворными в ее истории: вышли десятки картин, которые скоро принесли известность и режиссерам, и актерам, и самой студии.

За эти 78 лет на киностудии и при ее участии сняли фильмы «Угрюм-река», «Приваловские миллионы», «Лекарство против страха», «Сильные духом», «Демидовы», помогали доснять «Дом солнца» Гарика Сукачева и привлечь деньги на «Адмиралъ».

Но в последние годы в фильмографии уральской фабрики грез появляется все меньше новых пунктов. Мы напросились на большую экскурсию по всем ее помещениям, чтобы разобраться, что с ней происходит и куда делось «кино» из слова «киностудия».

База, из которой выросла Свердловская киностудия, была и до войны. Как объясняет нынешний директор студии Михаил Чурбанов (занимающий этот пост с 2003 года), в 1935 году здесь был, если говорить современным языком, центр съемки контента. А через восемь лет пришел приказ создать полноценную киностудию. Средства на оборудование, развитие, ремонт и прочие нужды давало государство.

Все сотрудники киностудии тогда жили проектами, получая сдельную зарплату. А когда ничего не снималось — работникам выплачивали несгораемый минимум.

Сначала киностудия разместилась во Дворце строителей — нынешнем «Сити-центре» (и к этому мы еще вернемся), а первым снятым тут фильмом была музыкальная комедия «Сильва» по оперетте венгерского композитора Имре Кальмана.

— Снимали «Сильву» во Дворце строителей по ночам, потому что электричества не хватало. А в 44-м году, когда фильм сделали, он поехал на фронт, — рассказывает директор киностудии.

Но после войны денег было мало и фильмы на киностудии снимались все реже. В конечном итоге переключились на документальное кино.

— Когда закончилась война, настал период так называемого малокартинья. Было решено снимать немного фильмов, но хороших. Поэтому игровое кино не снималось, снималось документальное, и в конце 40-х — начале 50-х развилась мощная уральская школа документального кино, — говорит Михаил Чурбанов.

Тогда же на киностудии снимали киножурналы — ролики по пять-десять минут, в которых рассказывалось о том, что происходит в стране. Показывали их перед киносеансами, как сейчас крутят трейлеры новых фильмов. За всю историю киностудии таких киножурналов выпустили около четырех с половиной тысяч.

Все, что снималось на киностудии в советские годы, контролировалось государством. Фильмы возили в Москву, где по ночам их отсматривал в том числе и лично Иосиф Сталин. Прежде всего это касалось документального кино, потому что это был заказ государства.

— Документальное кино — это заказ государства. Студии получали заказ, шли в банк, под два процента годовых брали кредит, делали картину, учитывая каждую копеечку с точностью до десяти рублей, а потом сдавали сметы вместе с проектами, — рассказывает Михаил Чурбанов. — Даже названия и сценарии крупных документальных фильмов просматривал и утверждал глава государства. Реально возили и по ночам показывали Сталину, что сделано. Все ключевые вещи он отсматривал.

По сути, фильмы, которые тогда снимали, были способом распространения идеологии и «правильных» взглядов.

— Была задача давать человеку пищу для роста, фильмы создавали определенный образ, — говорит директор.

Через какое-то время в киностудию снова вернулось игровое кино и жизнь закипела. Там появилось научно-популярное кино, для которого стали развивать творческо-техническую мультипликацию, а потом начали и просто делать мультики.

— К своему буйному росту в 80-х, перед разрушением СССР, студия могла все и делала любые проекты — от анимации до игрового кино, от документального до научно-популярного, — рассказывает директор киностудии.

А потом СССР развалился и киностудия погрязла в долгах.

Банкротство

В девяностых и нулевых киностудия переживала нападки бандитов, которые занимали помещения, и иски от тех, кому она еще оставалась должна.

— За период с 1993 по 1995 год студия накопила кучу долгов, хоть и была государственной. В 98-м ее начали банкротить, люди обрушились на студию с исками. Всё должны были «попилить» и продать. Но она умудрилась выкрутиться, отдав здание, которое ей не принадлежало, — рассказывает Михаил Чурбанов.

Речь идет о здании «Сити-центра», на которое у киностудии просто было право пользования, а принадлежало оно при этом государству (и сейчас принадлежит).

— В какой-то момент, чтобы решить проблему банкротства, студия сказала: «Хорошо, мы ужмемся на площади тех зданий, которые есть у нас в пользовании, а это здание можете отдать какому-то инвестору, но с условием, что он у государства его будет арендовать, но заплатит сначала в погашение долгов». Таким образом мы спасли студию — продали воздух, — говорит директор.

Конкурсы на передачу здания «Сити-центра» проводились три раза: сначала помещения отдавали в аренду на десять лет, но в конкурсе никто так и не поучаствовал, потому что сумма долгов была слишком уж большая. Потом стали отдавать на двадцать лет — тоже не сработало. В итоге конкурс объявили на сорок девять лет.

Выживали тогда действительно как могли — здания № 50ж и 50д на Ленина требовали ремонта. В корпусе на Ленина, 50д вообще был цех по обработке кинопленки, который в функциональном плане уже был бесполезен и не приносил ничего, кроме расходов.

— Он, по сути, стоял пустым. Потому что обрабатывать машина могла только советскую пленку, а снимали всё уже на импортную, — рассказывает Михаил Чурбанов. — В какой-то момент ничего умнее не придумали, чем брать старую пленку, смывать с нее серебро и продавать его. Сейчас того, кто это делал, уже нет в живых. Но вообще это была незаконная деятельность и за это можно было сесть в тюрьму лет на десять-пятнадцать. Сумасшедшие были времена.

Каждый год этот цех приносил убытки в миллион рублей, и в итоге его закрыли, за что на руководство киностудии в тот момент ополчились.

Конфликты шли и за пространство возле киностудии. Там даже предлагали построить церковь.

— У нас постоянно были ходоки: предлагали построить овощехранилище, торговый центр, церковь... На месте, где находился хоккейный корт, который когда-то для себя построили сотрудники киностудии. Его пытались забрать, но в итоге Росимущество вышло с предложением об инвестпроекте, и у нас там целый этаж.

Потеря прав на фильмы

К началу девяностых киностудии страны решили превратить в акционерные общества, чтобы привлекать больше средств от инвесторов. При этом все права на уже снятые фильмы студии должны были отдать Госфильмофонду, и вышло в итоге только это.

— В девяностые, помимо красивого решения о создании акционерных обществ, которые начнут существовать без единого рубля финансирования, не было принято ничего, — говорит Михаил Чурбанов.

В итоге на те фильмы, что были сняты киностудией до 1993 года, у нее сейчас нет прав: большая их часть у Госфильмофонда, еще часть — у Гостелерадиоцентра, который выступал заказчиком некоторых документальных фильмов. То есть никаких авторских отчислений с них студия не получала и не получает.

Как говорит Михаил Чурбанов, полностью сохранить права на свои картины сумел только Мосфильм.

Когда Свердловская киностудия стала называться акционерным обществом, в ней ничего не изменилось, потому что 100% акций в этом АО все равно принадлежали и принадлежат государству.

Оно финансирует и контролирует деятельность студии, но есть у нее и дополнительный доход — от сдачи помещений в аренду. Треть всех площадей киностудии (примерно пять тысяч квадратных метров из пятнадцати) занимают резиденты — фото- и танцевальные студии, точки по сдаче оборудования для съемок в аренду, тот же «Галилео», которому отдали малый павильон.

Занимается помещениями киностудии управляющая компания, которая контролирует и сдачу площадей в аренду, и взаимодействие с, например, охранными предприятиями и клининговыми компаниями. Так что в штате самой киностудии сейчас не больше 35 человек.

— Мы договорились, что есть управляющая компания, которая сдает в аренду, ищет резидентов. Иначе студия занималась бы уборщиками, охранниками, воровством охранников, — объясняет Михаил Чурбанов. — Киностудия гарантированно получает каждый месяц деньги, чтобы иметь возможность закрыть все расходы, заплатить налоги... Студия — это и есть недвижимость. Это сдача в аренду павильонов, костюмерных, гримерных. Но если нет кино, надо думать, как это загрузить хоть каким-то производством. Если киностудия хотя бы раз в год работает на кино — ну отлично.

Но технологические помещения все остались у киностудии — в их числе большой павильон в 700 квадратных метров, студии для записи синхронного озвучивания, комната по типу «коробка в коробке», где можно и озвучку делать, и снимать все что угодно.

Также студия зарабатывает на сдаче в аренду светового и другого оборудования, на костюмах (недавно костюмы со Свердловской киностудии засветились в пилоте сериала, который снимали на перроне железнодорожного вокзала) и сдаче в аренду кинодомиков (трейлеров) — их у студии три, и все они сейчас в Перми на съемках фильма «Чук и Гек».

То есть основной свой доход киностудия получает не от фильмов, а от аренды. И в этом, по мнению бывших сотрудников киностудии, и есть причина того, почему фильмов от Свердловской киностудии так мало.

— Когда я пришел на киностудию, там же вообще был развал. Курили в коридорах, люди везде ходили в шапках, потому что отопления не было. Это было в начале нулевых, — вспоминает экс-руководитель студии визуальных эффектов и монтажа на киностудии Анатолий Веретенников. — Определенные шаги все были правильные и красивые — ремонт, оптимизация. Но это экономические шаги крепкого хозяйственника. А по творчеству — все и так видно по графику выхода фильмов.

Оператор-постановщик Владимир Макеранец, который работал на киностудии с шестнадцати лет, с 1963 года, считает, что в упадке киностудия находится примерно последние двадцать лет.

— Лет семнадцать назад все начало разваливаться — и развалилось в итоге. Сейчас мне сложно судить, я, к сожалению или к счастью, не имею контактов [на киностудии], потому что отношение к кино уже немножко другое. Раньше это была четвертая студия страны после Мосфильма, Студии Горького и Ленфильма. Мы выпускали по тринадцать полнометражных игровых фильмов в год, — говорит Владимир Макеранец. — А сейчас что? Вся студия в аренде. Чтобы выживать, видимо. Такое руководство, нет финансирования, все киношники разъехались. Будем надеяться, что все-таки студия оживет.

А где кино?

В самой организации малое количество фильмов, снятых киностудией и при ее участии, объясняют экономическими сложностями — ну нет у студии денег, чтобы самой снять и спродюсировать кино. А получить поддержку Минкульта и Фонда кино совсем непросто.

— В пандемию мы очень много проектов отправляли, но не получилось пробиться. Мало денег в Москве стало, мы не получили никакой поддержки и временно сжались, будем продавать старые. За последние два года мы подавали заявки штук на шесть фильмов полнометражных, детских в том числе. Нас не поддержали. Сказали: «Снимите сначала это. Посмотрим, как получится», — рассказывает Михаил Чурбанов. — Никакой человек не может один взять и спродюсировать фильм. Конечно, самым большим инвестором в большинстве случаев выступает государство. Тут не надо лукавить. И студия может инвестировать только с помощью государства.

Чтобы в итоге заработать на фильме, в прокате на нем нужно собрать примерно в три раза больше, чем в картину было вложено. Продюсер при этом получает не больше 40%.

При этом Свердловская киностудия выступает сопродюсером многих своих проектов, добавляя им веса серьезностью имени. Последний из проектов киностудии — фильм «Буран», который снимался у нас, на Урале. На этот фильм государство выделяло финансирование. Министр культуры Ольга Любимова готовую картину уже отсмотрела и похвалила.

Выйдет кино к декабрю 2021 года, и других крупных проектов у киностудии на этот год нет.

— Фильм получился хороший, он будет показан в кинотеатрах, на каналах, на платформах. И доля от него придет киностудии, и это будет первый за долгое время хотя бы небольшой возврат денег, — рассказывает директор. — Бюджет «Бурана» — 57 миллионов рублей. По российским меркам немного, с учетом того, что мы бегали и снег искали. Начали снимать — он растаял, поехали в Кировск. И сам буран пришлось рисовать, а что-то и перерисовывать.

А то, что кинематограф на Урале как-то совсем не развивается, директор киностудии связывает с отсутствием ребейтов — системы, по которой часть производственного бюджета возвращается просто за то, что это кино было снято в конкретном регионе и как бы его тем самым рекламирует.

— В Екатеринбурге сейчас можно снять любой фильм, потому что здесь куча оборудования. Но его не снимают, потому что нет ребейтов. А это ключевая вещь. Зачем кому-то ехать так далеко и дорого? — говорит Михаил Чурбанов. — А киностудия не может по щелчку пальцев взять и снять кино. Это глупость. Если киностудия возьмет деньги у банка, сама снимет кино, а оно по какой-то причине не продастся — а причин миллион, — это означает банкротство студии. И всё. А для чего мы ее строили? Чтобы она в одно мгновение с одного проекта улетела в тартарары? Как только появятся ребейты, большие продюсеры будут готовы сюда ехать.

Но Владимир Макеранец считает, что о ребейтах могут говорить представители компаний из других городов, а для наших, местных, система ребейтов существенно ничего не меняет.

— Ребейт ребейтом, но не это влияет на то, что происходит на студии. Это выгодно заезжим киношникам, а не местным. Частные студии же открылись много где, а у нас никого на киностудии не осталось. По цехам, может, кто-то еще остался из старых сотрудников, а творческих всех просто и не допускали, и в итоге никого нет, — говорит Владимир Макеранец.

По мнению Анатолия Веретенникова, проблема малого количества собственных фильмов связана с тем, что Свердловская киностудия нашла способы зарабатывать без кино. Это убило в ней творческий процесс и необходимость рисковать.

— Условно говоря, поставьте человека в тяжелую ситуацию, когда ему придется как-то двигаться и что-то делать, чтобы зарабатывать деньги именно на кино, — говорит Анатолий Веретенников. — Если вам нужно создавать хорошие машины, которые бы покупали, вы их создаете. А если вам дают 10 миллиардов на поддержание вашего умирающего завода, то зачем вам и какие-то машины создавать?

Так что, по сути, сконцентрирована сейчас студия на документальном кино, которое у нее получается и которое покупают телеканалы. Деньги там не такие большие, как в случае художественных фильмов, но и рисков меньше.

— Наш проект «Забег» про олимпийскую чемпионку попал на канал «Россия 1». А это редкость большая для документальных фильмов вообще. Десяток фильмов за пять лет вставал в прайм-тайм, — рассказывает директор киностудии. — А за фильм «Профессии будущего» они нам предлагали около миллиона, при том что обычно платят за документальный фильм в районе 200 тысяч рублей. Но мы понимали, что у нас отберут все права, в том числе на название и сиквел, поэтому отказались и вышли в интернете на 5,5 миллиона просмотров. Нам важно было зрителя получить, показать молодежной аудитории. Студия получила в итоге тысяч 250, я думаю. Все равно больше, чем обычная продажа на телеканал.

Для того чтобы выжить и снова начать снимать картины в прежнем объеме, по мнению Анатолия Вертенникова, студия должна перестроиться. Хотя он и согласен с директором в том, что в производстве фильмов киностудия — это лишь элемент.

— Свердловская киностудия должна обладать объемом ресурсов, — говорит Анатолий Вертенников. — Раньше — понятно. Было госфинансирование кино, был план, по которому студия вне зависимости от рентабельности должна была производить что-то. А когда создается много, там создается и хорошее. Эффект объема. Сейчас необходима гибкость, серьезное продюсирование и маркетинг. Нужно подстраиваться под текущую ситуацию — сегодня снять документальный фильм, а уже завтра перестроиться и сделать веб-сериал. А студия быстро не смогла перестроиться на эти рельсы.

Показываем, как сейчас выглядят помещения Свердловской киностудии и кто их занимает.

В 2017 году мы публиковали большую подборку архивных фото Свердловской киностудии и рассказывали малоизвестные истории прошлых лет.