Основатель танцующего оркестра Александр Павлов: «В апреле я сказал музыкантам искать другую работу»

Дирижер и основатель танцующего оркестра «Уралбэнд» Александр Павлов — один из брендов Екатеринбурга. Практически на любом массовом мероприятии обязательно выступает его коллектив. И всегда с большим успехом.

Несмотря на это, у него никак не получается пробить идею создания полноценного областного духового оркестра. Все губернаторы обещали, совещания проводили, но на этом все и заканчивалось. В итоге в апреле Александр Павлов был вынужден объявить музыкантам, что им нужно искать работу.

Впрочем, он не унывает — сегодня выступит в ЦК «Урал» с камерной версией оркеста — группировкой EKBand. Уверены, что в свое 55-летие он зажжет. Как и всегда.

— Часто вижу вас на мероприятиях и всегда задаю себе вопрос: как вам удается от каждого момента получать какой-то безумный кайф? Что десять лет назад на выступлениях получали удовольствие, что сейчас. Это же сложно, учитывая, что часто приходится играть одни и те же произведения...

— Вы затронули самый важный вопрос. Помню, когда я еще был молодым дирижером, прочитал ответ одного музыканта на подобный вопрос (он работал с Лещенко, Кобзоном и другими). Он сказал, что самая большая проблема для музыканта — это в 2005-й раз играть одну и ту же мелодию и получать от этого удовольствие.

Но у меня такого не было. Нужно правильно выбрать профессию, от которой у тебя истинное удовольствие, которая является, по сути, твоим хобби. Моя бабушка говорила, что я еще не умел толком говорить, но уже ходил и пел: «Капитан, капитан, улыбнитесь». Если что-то делаешь через силу, вряд ли у тебя получится это делать с удовольствием. Даже в зарабатывании денег надо получать его. Это главный вопрос, который нужно поставить перед собой еще в юности, чтобы он возник не в пятьдесят-шестьдесят лет.

— Даже если работа — это хобби, все равно достанет играть одну и ту же композицию в тысячный раз!

— Смотрите, вот есть старинный «Марш Радецкого». Я, военный дирижер (полковник запаса), миллион раз исполнял его. Многие мои коллеги с годами перестают делать руками системные дирижерские действия, которые необходимы музыкантам, чтобы исполнять на высокопрофессиональном уровне. Типа они и так все знают и помнят.

Но музыканты — такие же рабочие, которые так же подходят к станку и делают одну и ту же работу каждый день. Именно дирижер должен их зарядить эмоциями. Важно, что он своей энергией ежедневно на одну и ту же рутинную работу, придумывая разные способы, заряжает людей.

— Я играл в оркестре и помню, что как-то дирижер ушла куда-то позвонить, попросив нас, чтобы мы порепетировали без нее. И мы даже не смогли начать…

— От дирижера на концерте по большому счету требуются две вещи: начать и закончить. Все остальное музыканты смогут сделать сами. Но кто такой дирижер? Он интерпретатор. Почему многие завсегдатаи филармонии ходят на одну и ту же симфонию Чайковского по несколько раз? Потому что знают, что в данном случае к пульту подошел Тосканини, а здесь — Караян. В этом суть профессии дирижера — мы вкладываем свою личность в обыкновенный марш.

Дирижер на концерте — это единственный человек, который создает какую-то визуальную картину. Закроешь глаза — здорово оркестр звучит. Но если ты их откроешь, то, скорее всего, станешь смотреть не на первую или вторую скрипку, а именно на дирижера. Да, многие меня критикуют за то, что я уделяю этому чрезмерное внимание, но я считаю, что прекрасно должно быть все, в том числе визуальная составляющая. Поэтому же мой оркестр в свое время начал танцевать. Наши движения — это вишенка на торте.

— Оркестр Павлова — это прежде всего музыка или танцы?

— Хм... С музыки все начинается. Сделал ты музыкальный оркестр, все хорошо. Но, по идее, таких оркестров много...

— Уверяю вас, что 90 процентов слушателей не поймут, если вы ошибетесь в ноте. А вот если вы перестанете двигаться, все это поймут.

— Это да. Вы знаете, началось все потому, что появилась необходимость выделиться, чтобы отличаться от других оркестров, которых много — и все примерно одинаковые. Тогда никто не двигался. А сейчас уже мы без этого не можем, так как нас просто не поймут.

— Получается, что вы стали заложником этого образа?

— По большому счету да! Мне уже пятьдесят пять лет, а я заложник роли танцующего дирижера. Может быть, именно поэтому я все сильнее мечтаю о том, чтобы в нашем городе наконец появился областной духовой оркестр. Все почему-то думают, что «Уралбэнд» и есть тот самый областной оркестр, а это не так.

— Вам же еще Мишарин обещал создать такой оркестр. Сейчас-то с этой темой что-то происходит?

— Это мой крест! Я уже не знаю, в какие колокола бить! В Перми шестьдесят пять человек в духовом оркестре, в Тюмени пятьдесят шесть — в областном, а есть еще муниципальный. Даже в Кургане есть духовой оркестр!

— Областные власти что-то говорят на этот счет?

— Павел Владимирович Креков в феврале этого года на совещании пообещал, что будем делать губернаторский оркестр. Светлана Николаевна Учайкина (министр культуры. — Прим. ред.) подтвердила: «Да! Будем делать». И все, грянул коронавирус!

— Объясните, зачем вам это надо?

— Я положил на это всю свою жизнь. Поймите, «Уралбэнд», по сути, является частным оркестром. У нас в штате сейчас только десять человек, хотя для духового оркестра надо хотя бы двадцать пять. Раньше мы могли платить людям зарплату за счет большого количества мероприятий. Но случился коронавирус и такая возможность пропала. Штатные получали лишь МРОТ. Нет работы — нет дохода.

Почему я сейчас делаю свой юбилей составом в одиннадцать человек? Мне пришлось придумать «ЕКБэнд», так как именно столько музыкантов в штате. Но я надеюсь, что закончится коронавирус и люди поймут, насколько мощная область, какой мощный бренд «Уралбэнд». У нас в городе и в области много муниципальных коллективов, которые нуждаются в лидере, который находился бы в Екатеринбурге. Этот духовой оркестр выполнял бы все присущие ему функции духового оркестра, являлся бы презентационным.

— Какой бюджет нужен для такого оркестра?

— С минимальным составом в двадцать пять человек — где-то в районе 10–15 миллионов в год. Если это нормальный коллектив, как в соседних областях — а это минимум тридцать пять человек, — то в районе 40–50 миллионов в год.

— Когда вы ушли из армии в 2008 году, то обновили оркестр на 90 процентов. А большая ли сейчас текучка?

— Да, он обновляется постоянно. Я понимал, что ситуация с коронавирусом тяжелая, но было обещание Павла Владимировича и Светланы Николаевны, что через месяц-два у меня появится штат. И я всех удерживал как мог.

Но в начале апреля я вышел на репетицию, передо мной сидели тридцать два человека, и я сказал: «Ребята, чувствую, что мы в этом году ничего не сделаем. И 1 января тоже ничего не сделаем. Ребята, успевайте устраиваться. С брендом «музыкант Павлова» вас возьмут везде». И пятнадцать человек моего ударного состава в апреле поменяли работу. Кто в армию ушел, кто в другие оркестры, кто в театры. Я их уже не мог кормить, с марта у нас гастрольной деятельности нет. И сейчас буду давать концерт с новым коллективом.

— Вообще-то есть в этом какая-то несправедливость. Когда проходит какое-то важное массовое мероприятие, ваш оркестр обязательно приглашают. Например, когда на вокзал приезжали французские болельщики, их встречали вы…

— Мы этот чемпионат вспоминаем с большой теплотой, потому что мы тогда много работали. Знаете, какой коллектив работал на финале чемпионата мира по футболу в Москве? Мы! Мы работали на финале в ВИП-зоне.

— Я про это и говорю. «Привет, болельщики!» — играете вы. Юбилейный локомотив, приходит губернатор — играете вы. «Урал», какой-нибудь суперматч — играете вы. Но как речь о деньгах — так тишина.

— Я порой думаю, что у каждого свой крест.

— Есть ощущение несправедливости?

— Нет! Нельзя ни в коем случае думать о несправедливости. Сколько раз замечал: когда у человека появляется какая-нибудь обида, это симптом будущей болезни. У артиста этого ощущения нерадости не должно быть в принципе!

И это проблема. Мой друг в Челябинске в свое время плакался, плакался — и ему создали оркестр.

— Оцените шансы на появление областного оркестра в 2021 году.

— В январе, когда меня приглашал Павел Владимирович Креков, я их оценивал почти на 100 процентов. Когда он собрал совещание со всеми руководителями, в феврале, я думал: «Ну наконец-то, завертелось!» А сейчас я даже и не знаю. Продолжаем жить, я понимаю, что нужно жить дальше. «Уралбэнд» как бренд продолжает существовать. Но как оркестр — как мы в апреле разошлись, так и не было ни одной репетиции с тех пор. А что такое отсутствие репетиций, вы и сами понимаете.

Сейчас у меня десять человек в штате, я сколотил из них настоящую бригаду, за время пандемии написал 105 аранжировок. И с ними же сыграю в свой юбилей. И будет здорово, поверьте мне!