«Я уже не человек, это точно»: интервью со звездой «Интернов» Вадимом Демчогом

Вадим Демчог прославился на всю страну после роли в сериале «Интерны». Там он сыграл пьющего еврея, венеролога, над которым постоянно подшучивал главный герой — доктор Быков в исполнении Ивана Охлобыстина. Чуть более интересующейся публике Демчог известен и другими ролями. Он озвучивал персонажа мистера Фримена, который читал философские трактаты под классную анимацию. Также Демчог много лет выступал на радио «Серебряный дождь», где он, играя пациента сумасшедшего дома по имени Френки, транслировал неоднозначные и иногда странные взгляды на мир.

Мы встретились с Демчогом в Москве на медиафоруме в честь 75-летия атомной промышленности России. Сюда он приехал выступать с лекцией по психологии, во время которой активно пиарил свой клуб «Школа игры». На выступлении, которое было заявлено как тренинг, звучали необычные, будто сектантские, мысли: «вселенная полна энергии и просто жаждет вам ее подарить», «превратите свою жизнь в игру, выберите своего аватара» и так далее. Сразу после лекции мы встретились с Вадимом и поговорили о его философии, сериале «Интерны» и других проектах.

— Правильно ли я понял, что «Школа игры» — это главное, чем вы сейчас занимаетесь?

— Нет. Это один из таких мощных контентов, но я продолжаю заниматься театром, исследованиями. «Школа игры» — это способ транслировать, способ «наваривать мяса». Для меня люди — это естественный эксперимент, и я на них испытываю эти открытия, которые у нас возникают. И они приносят очень хорошие результаты, и люди очень сильно благодарны.

— Вас нельзя охарактеризовать каким-то одним словом? Актер, коуч?

— Нет, нет.

Больше, чем мои мысли, мои эмоциональные сгустки. Они делают меня таким влажным, теплым, человечным. Я могу управлять собой, как ролевой функцией. Я уже достаточно бесстыден и невинен в этом утверждении. У меня больше нет опасений, что это кому-то не понравится, что я скажу что-то не так. Я просто как танк или пароход иду к своей бесстрашной реализации. Как это кто-то назовет, мне тоже не очень важно. И каждый человек трактует реальность так, как считает правильным, и опрокидывает на меня свой интеллектуальный багаж. То, что он понимает о реальности, именно это он и видит.

— Вы сегодня много говорили о расширении сознания. Должен спросить: не связано ли это с наркотиками и другими инструментами, которые меняют сознание?

— Это запретная тема, потому что всё, что бы я ни сказал, может быть расценено как популяризация. Но во всем мире всё больше и больше отпускают эти зажимы, потому что люди всё равно должны выйти на уровень освобождения от телесной самоидентификации, и это самое дешевое средство. Я ни в коем случае не апеллирую к ним и сам не использую эти вещи, на моих тренингах это всё касается других техник. Я склонен расширять сознание через артистическую модель. Люди часто спрашивают меня об этом, потому что оказываются в модели, когда мир формируется прямо здесь и сейчас. Реальность намного богаче, чем мы видим ее. И, когда мы в этой широте оказываемся, мы понимаем, что, входя в этот океан, мы обязаны держать концентративный навык, тогда мы становимся волшебниками. Но большинство людей, которые входят в этот океан, не владеют этими техниками и причиняют себе огромный вред.

— Почему?

— Есть смысл обучать людей и просвещать их. Они все равно выходят в этот океан, относятся к этому как к экстремальному виду спорта, чтобы испытать свой мозг. Но волны, которые там захватывают сознание, очень большие, нужно иметь колоссальный навык, чтобы использовать этот потенциал, чтобы завязывать узлы в том направлении, в котором будет максимально эффективно. Если выходить туда без этой подготовки, то человек причиняет себе колоссальный вред.

— Вы сегодня рассказали про своего сына Вильяма, у которого в классе есть темнокожий друг. Он учится не в России?

— В России. В Москве. Просто так забавно совпало. Я назвал Вильяма в честь Шекспира и Вильяма Блейка, у него лучший друг — негритенок Джастин. Они тоже ходят на занятия вместе, они большие друзья.

— Вам удалось избавиться от образа венеролога Купитмана, который открыл вас миллионам людей?

— Меня узнают гораздо больше как мистера Фримена, как Френки, как просто актера разных спектаклей. Нет, я не заложник одной роли.

— Никогда не жалели, что снялись в «Интернах»?

— Нет! Это открыло мне всю Россию. Я недавно вернулся из Турции, ездил в ее греко-римскую часть, где дикие пляжи. И там люди везде узнают, просят сфотографироваться. И говорят: «Спасибо вам за Фримена». Нечасто говорят о Купитмане. Это была такая приманка, момент узнавания, выхода на широкую аудиторию.

Выйти на аудиторию в рамках этого сериала — большой шанс.

— Я спрашиваю, потому что ваш коллега, актер Дмитрий Шаракоис, игравший в «Интернах» Левина, так и не смог отделаться от образа и чуть ли не впал в депрессию из-за этого.

— Я ведь параллельно занимаюсь исследованием природы творчества. Я имею отношение к защитным механизмам, глубоко копаю, учу других. И Дима просто попал в захват ролевой функции, не увидел потенциал возможностей более широко. У меня нет таких проблем.

— Вы долгое время отрицали, что имели отношение к «сумасшедшему Френки». Почему?

— Это была такая рекламная кампания размером в семь лет. Когда накапливался потенциал, потом произошел прорыв. Благодаря этому вышел «мистер Фримен», потом «Величайшее шоу на земле», потом «Интерны». Люди привлеклись.

— У вас 10 лет назад был удивительный выпуск про Россию, где вы приводили печальную статистику о нашей стране. Сейчас ситуация стала хуже?

— Нет. Есть несколько этапов российской эволюции.

Они очень глубоко ценят эту эмоциональность, могут очень долго «спать», но, когда выпускают эту эмоциональность, могут совершать невероятные исторические перевороты. И я всё жду, когда это грандиозное качество реализуется. Они должны знать, что обладают очень сильным взрывным потенциалом. Я молюсь за то, чтобы Россия проявила свой талант в миролюбивом контексте, а не была доведена до атомного взрыва. Но русский человек очень талантлив. Он должен знать свой талант. И моя работа — в раскрытии творческого потенциала творческого человека.

— Вы всегда согласны с персонажами, для которых пишете тексты и которых озвучиваете?

— Я всегда оправдываю своих персонажей, излюбливаю их, проплакиваю, обнимаю их огромным количеством сочувствия. Всегда нахожу ключ, который упаковывает их в фантик потенциала пространства.

— В Екатеринбурге недавно произошел ЛГБТ-скандал с участием так называемых казаков. Поднялась очередная волна дискуссий про гомофобию. Ваш коллега, Иван Охлобыстин, когда-то тоже высказывался против ЛГБТ. Как вы к этому относитесь?

— Я не следую его традиции. Мы с ним очень дружны и прекрасно понимаем, что можно иметь разные убеждения. Он проявляется в политических контекстах, а я нет. Я смотрю на это с иронией, как бы с территории вечности. Для меня это всё театр.

— Вы религиозный человек?

— Тотально! Глубинно. Но моя религиозность не подпадает ни под одну из конфессий. Вы слышали, что я рассказывал сейчас. Это абсолютно религиозный глубокий взгляд на реальность, на творческую потенцию. Я невероятно организован этически, потому что единство с пространством упаковывается в формулы: не делай другим такого, чего не хочешь, чтобы сделали тебе.

Видеть других большими. Зеркалить потенциал. Это всё этически очень глубинно и религиозно. А политика мне интересна, но я выдерживаю ее на дистанции. И я никогда не буду манифестировать свои убеждения, это всё оборачивается не очень честными трактовками.