«Кожа растворялась и стекала с голеней»: фрагмент из книги девушки, обварившей ноги в клубе Gold

Восемь лет назад екатеринбургский ночной клуб Gold затопило кипятком из-за коммунальной аварии. Сотни посетителей клуба оказались в ловушке: выходы из помещения были отрезаны, вся парковка залита горячей водой. Пять человек получили тяжелые ожоги первой и второй степени.

Катя Комлева — одна из пострадавших в аварии, она получила инвалидность и два года провела в больницах. Но это происшествие не сломило дух девушки. Она написала книгу «Счастливый случай», в которой рассказала о непростом пути преодоления тяжелых жизненных обстоятельств, о силе и любви к жизни, близким и к себе. Часть средств, заработанных от продажи книги, Катя направит в свой благотворительный проект ScarPositive в поддержку людей, получивших термическую травму, и людей со шрамами.

Книга «Счастливый случай» вышла в издательстве «Эксмо» и скоро появится в продаже. С разрешения автора публикуем фрагмент из нее.

Я никогда не испытывала такого ужаса. Если бы можно было воплотить ужас в материальной форме, это была бы я — по щиколотку в кипятке и ослепшая от внезапной боли и непроницаемо плотного пара. Смерть схватила меня за горло и стала вытягивать всё, что мне до этого момента казалось мной. Время остановилось. Есть ли в жизни что-либо более настоящее, чем собственная смерть? Что испытывает человек, когда начинает умирать? Успела ли я побыть живой и сделать достаточно, чтобы смириться с неминуемым концом? Жива ли я сейчас? Единственным доказательством тому было ощущение чудовищной обжигающей боли. Единственное, что я точно знаю о мертвых, — они уже ничего не ощущают.

***

В один момент я занесла ногу над ступенькой вниз, двери за мной закрылись, полностью пропала видимость. Плотный пар стал настолько густым, что невозможно было увидеть и вытянутой руки. Боль врезалась в меня слишком резко. Я даже не понимала, что именно вызывает эти чудовищные ощущения. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Боль одновременно пронзила каждый миллиметр моего тела, и невозможно было уловить ее источник. Это была боль высшей категории — та, от которой люди умирают. Я стояла на судьбоносном перекрестке событий — замереть и скончаться прямо на месте от болевого шока, вернуться обратно или пойти вперед.

Всегда рядом был кто-то, кто принимал решения за меня и нес ответственность за мои поступки. Я быстро говорю, быстро думаю и всегда сначала кидаюсь вперед сломя голову, а потом рефлексирую над прошлым, снова несясь вперед. Но сейчас, варясь в кипятке, в полном одиночестве, когда никто не мог одернуть меня и направить, мне пришлось, возможно, впервые столкнуться с необходимостью быть всецело в настоящем моменте и взять ответственность за свою жизнь на себя. Куда идти? Вернуться обратно? Попытаться задуматься на секунду о том, как поступить правильно и избежать последствий? Нет, той Кате, двадцатилетней девчонке, нужно было двигаться вперед, несмотря на абсолютную неизвестность. Я много лет списывала это решение на состояние шока, но правда в том, что, оказавшись один на один с собой, я поступила, насколько хватило моей истинной сознательности: я пошла вперед, навстречу аварии.

— Столики, впереди есть столики, можно на них забраться, они должны быть выше уровня воды.

Мною управляли остатки сил и отчаянное, дикое желание жить. Но вот я должна была уже упереться в них коленками, а их все не было.

— Нет-нет, это был мой шанс, их не может не быть! Пожалуйста!

Но столиков там не оказалось. Вероятно, их уже убрали с летней веранды в связи с закрытием сезона.

Я понимала, что времени у меня остается мало, его нельзя терять, нужно было во что бы то ни стало снова идти вперед.

— К колоннам! У выхода на парковку стоят колонны. Вроде у них есть небольшие постаменты, я смогу на них забраться.

В нулевой видимости я наугад пошла к колоннам, но и там не оказалось никаких возвышений.

И это был самый страшный момент. Я понимала, что идти больше некуда. Впереди на многие метры всё затоплено кипятком, никого нет. Даже если бы я догадалась пойти обратно, вряд ли у меня уже хватило бы на это сил. Чего больше всего боятся люди? Смерти и одиночества. В одно мгновение эти два понятия слились во мне и вытеснили всё остальное. Я подумала о своих родителях. Мне было стыдно перед ними, что я вот так глупо стою и умираю, не успев даже осознать случившегося, поблагодарить их за всё и попрощаться.

Я прожила короткую, незамысловатую, но очень славную жизнь. Неужели одиночество, страх и стыд — это последнее, что я испытаю, перед тем как исчезнуть?

В ту роковую ночь диспетчер коммунальной службы совершил ошибку, в результате которой давление в трубе метрового диаметра было превышено в три раза по сравнению с нормой. Поток воды температурой около 90 °С хлынул со стороны проезжей части через парковку и веранду в сторону ночного клуба. При таком напоре помещение в двадцать квадратных метров оказалось бы заполнено до потолка за несколько секунд. В два часа ночи территория парковки была уже затоплена, и вода продолжала окружать «Голд», который находился ниже зоны прорыва.

Внезапно подул ветер, пар слегла рассеялся, и я увидела силуэт человека, стоявшего всего в нескольких метрах от меня. Не могу сказать, что я тогда испытала надежду, это было нечто гораздо большее: я точно решила, что буду жить еще очень долго.

— Скорее, я здесь! Помогите мне! — кричала я, будучи уверена, что это спасатель.

Но он не двигался. Сейчас я понимаю, что, будь он хоть трижды спасатель, ни один человек не был обязан ради меня идти и вариться в кипятке заживо. Объективно тем, что к тому моменту осталось от моих ног, идти самой было уже практически невозможно, но человеческое тело способно на чудеса, противоречащие всем законам физики. Когда человек хочет выжить, он обретает сверхспособности усилием своей воли. Чтобы добраться до парня, мне необходимо было еще глубже спуститься в кипяток, по самые бедра, но ноги сами понесли меня в его сторону.

Парень стоял на маленьком крылечке с торца здания, куда мы с трудом поместились вдвоем. «Спасатель», очевидно, вышел из здания сразу на крыльцо, так как никаких ожогов и травм у него не было. Он посадил меня на мою куртку, я скинула туфли, задрала ноги как могла высоко и увидела, как колготки ввариваются в мою кожу, и она на глазах растворяется и стекает с голеней. Боль становилась только сильнее. После кипятка я резко вытащила их на воздух, температура которого была едва выше десяти градусов. Из-за такого резкого перепада казалось, будто ноги медленно заливались свинцом, каменели, я почти перестала их чувствовать. Обжигающая, огненная боль будто законсервировалась внутри немеющих конечностей.

— Я умираю! Быстрее вызывайте скорую! Только быстрее, умоляю! У меня очень мало времени!

Я паниковала, у него тряслись руки.

Дозванивался долго. Наконец мы услышали спокойный и нерасторопный голос диспетчера.

— Куда подать машину?.. А что у вас там случилось?

Вырвала телефон, мне нужно было объяснить им, что это не шутка.

— Я умираю! Быстрее, умоляю!

Когда я поднялась на это спасительное крыльцо, кипяток был уже на уровне предпоследней ступеньки, а вода продолжала прибывать. Мы ждали скорую. Время, судя по подступающей воде, летело слишком быстро, а судя по боли и растущему страху ожидания, тянулось, превращая каждую секунду в бесконечность. Наверное, парню рядом со мной было не менее страшно. Он понимал, что если в ближайшие минуты никто не приедет, то у него два варианта: спасаться самому на тонкой реечке чуть выше крыльца и смотреть, как я варюсь заживо, или оставаться погибать со мной.

Не знаю, сколько прошло времени, как вдруг я услышала самые лучшие звуки, о каких могла мечтать в тот момент, — звуки своей фамилии.

— Комлева-а! Комлева! Это ты?!

— Да-а! Да-а-а! Сюда-а-а!

Меньше чем через минуту подъехала машина, и мой знакомый Паша Старостин погрузил меня внутрь. В ней было еще двое малознакомых мне ребят. Я умоляла Пашу не задевать мои ноги, говорила, что мне очень больно, что могу умереть в любой момент.

Они спасли меня в последние мгновения. Через пару минут, после того как нас забрали, крыльцо было полностью затоплено.

Кареты скорой помощи не могли приблизиться к тому месту, где мы с моим напарником по несчастью их ждали. В тот момент, когда мы им звонили, они уже стояли у въезда на парковку, но из-за высокого уровня воды подъехать к нам не могли.

***

Наконец меня уложили, сделали обезболивающий укол, и мы тронулись в больницу под вой сирены. Этот звук сообщал всему миру, что я жива, что меня спасли. Конечно, это был далеко не конец, но главное, что я больше не была одна! Телефон разрывался. «Надо позвонить папе, он же просил». Но я не могла заставить себя пошевелиться. Свет стал медленно гаснуть, я начала проваливаться в темноту. Кто-то звал меня.

— Катя, Катя! Главное, не отключайся, смотри на меня, Катя!

Я слышала этот голос и хотела кричать в ответ:

— Не бойтесь, я здесь... Я жива!..

Но губы мои не шевелились, всё тело было будто не мое, чужое... Постепенно стали исчезать все предметы, лица, звуки и ощущения, боль меркла. Закрыла глаза и увидела себя со стороны — как я медленно падаю в черную вакуумную пустоту. Я понимала, что мне оттуда уже не выбраться, уже не открыть снова глаза, не сказать важных слов, не обнять маму... Оттуда не возвращаются, там никого нет, пусто — никто не подтолкнет и не протянет руку... Страха уже не было, а одиночество стало казаться чем-то наиболее естественным. Это был абсолют одиночества — того состояния, в котором мы появляемся на свет и покидаем его. Единственной силой, которая заставила меня приложить усилия и вырваться оттуда, был интерес. В пустоте очень скучно, там совершенно ничего не происходит, нет никакого намека на продолжение существования в другой форме. Я должна была закончиться именно в этом моменте, но мне было невыносимо интересно узнать, что еще я смогу испытать, о чем подумать, кого полюбить, что написать.

— Нет! Мне туда еще нельзя, я должна себя сама оттуда достать прямо сейчас! Сама! Из последних сил, нужно собраться!

— Да, я здесь!

У меня получилось! Я услышала свой голос! Я снова тут! «Теперь все самое страшное точно позади» — так думала тогда. Хотя, наверное, страшнее этого уже ничего не могло случиться.

После случившегося коммунальщики заявили, что авария произошла из-за ошибки оперативного персонала и коррозии поврежденного участка трубы, которая эксплуатировалась больше 30 лет. Здание клуба «Голд» в 2015 году выставили на продажу.