Бизнес на грани искусства: какие спектакли кормят Коляду и где он прячет бухгалтерию

E1.RU продолжает серию интервью с директорами екатеринбургских театров, в которых мы выясняем, каким образом и за счёт чего можно заработать на искусстве, какие спектакли и постановки лучше продаются, как меняются предпочтения аудитории.

Первым о бизнесе на искусстве рассказывал директор Оперного Андрей Шишкин. Он объяснил, почему балет приносит больше денег и сколько можно заработать на бутербродах в буфете.

Вторым о финансах согласился поговорить драматург Николай Коляда, который уже более 15 лет развивает театр имени себя. Мы общались с ним в его кабинете после репетиции «12 стульев». Эта постановка так хорошо пошла, что было решено ввести уже третий состав актёров, а Кису Воробьянинова будет играть сам Коляда.

Перед началом интервью Коляда просит разрешить ему сделать один звонок, чтобы уточнить кое-какие детали об осенних гастролях в Омске. В его театре главные роли — режиссёра и директора — играет именно Коляда.

— В случае с вашим театром вы не только художественный руководитель, режиссёр, но и директор. Какую часть своего времени вы уделяете последней функции?

— Я прихожу в театр в 10 утра, но прошу в это время меня особо не загружать такого рода делами, так как в 11 начинается репетиция, к которой надо подготовиться.

Просто если я буду утром заниматься туалетами, то мозги будут повёрнуты не в ту сторону. Но с 14 часов могу спокойно решать такие проблемы. Заканчивается день в 12 ночи, когда узнаю, кто сегодня охраняет, и после этого спокойно ухожу домой. У нас большое хозяйство. Надо, чтобы было чисто, уютно. Должен быть не сарай, а потому всех надо подгонять, всех под жопу бить. Иначе всё развалится.

— Как много у вас заместителей?

— У меня есть заместитель по труппе, есть артист, который оплачивает счета. Ещё удалённый бухгалтер, который платит налоги, следит за всей отчётностью. Есть заведующий постановочной частью, который занимается и декорациями, и покупкой всего необходимого. Ещё одна девушка занимается афишами. В сущности, вся администрация — четыре человека. Зарплату выдаю я сам, если что.

Нам надо 1,5 миллиона рублей заработать на билетах, чтобы выжить. Спонсоров у нас нет. Были какие-то разовые вливания. Мы должны вечером собирать в зале не 50 или 60 человек, а 120, чтобы он был полный. Я научил администраторов и кассиров кланяться нашим зрителям, благодарить, что они пришли. Люди бы не ходили — мы бы и не выжили.

— Когда речь идёт о стандартном бизнесе, то там обязательно утверждают бюджет. Насколько чётко вы планируете финансовую часть?

— Планирую, но ни с кем не сажусь. Я знаю планы театра на весь год. Знаю, что у меня должны быть, образно выражаясь, спектакли для бабушек, пенсионеров, пионеров, для продвинутой публики и тех, кто хочет просто поржать, — тогда у меня будет полный зал и будем жить спокойно. Например, сейчас у нас вышел хит — «12 стульев». На него не пробиться — на июнь практически все билеты проданы. Слава тебе, Господи. Так что этот спектакль будет нас кормить.

Но при этом у нас есть и «Гамлет», и «Король Лир», и «Ревизор» — те спектакли, которые хуже продаются. В двухмиллионном городе всегда найдётся 120 образованных людей, которые придут к нам. Я тешу себя надеждой, что и мы за 15 лет что-то сделали для воспитания такой публики. Вот мы приезжаем в Тюмень, Пермь или Челябинск, и у нас публика с «Бориса Годунова» или «Гамлета» уходит рядами. Помню лет пять назад в Перми мы играли «Гамлета», я сам на сцене. Говорю текст — встаёт ряд и уходит. Я дальше — ещё два ряда. В конце концов остались три ряда. Там люди не привыкли к такому театральному языку.

— Можете сказать, какой бюджет у «Коляда-театра»?

— Нет.

— А как изменился театр за последние несколько лет?

— Три года назад, когда мы сюда приехали, у меня было 35 артистов и человек 15 обслуживающего персонала. Постепенно число работников увеличивалось — появились новые уборщицы, монтировщики декораций, сантехник. Точно так же и с труппой — я начал привлекать новых людей, потому что публике надоедает смотреть всё время на одних и тех же артистов, да и они попросту изматываются. Спектакли стали более массовыми — в «12 стульях» на сцене 25–26 человек.

— Несколько лет назад вы рассказывали, что бюджет театра складывался из ваших гонораров и доходов от продажи билетов. Какое сейчас соотношение между этими составляющими?

— Сейчас больше приносят билеты. Слава тебе, Господи, зал заполняется каждый вечер.

— Как меняются цены на билеты?

— Совсем по чуть-чуть растут. В прошлом году, например, повысили цены на четыре места в центре зала — они были по 600 рублей, то теперь по 650. Чуть-чуть, но доход стал побольше. На «12 стульев» у нас самый дорогой билет стоил 700 рублей в первый ряд. Когда я понял, что билеты идут со свистом, то сделали их по 1 000 рублей. Но всё равно уходят. Этот спектакль, надеюсь, нас будет кормить не один год. С ним мы поедем в Омск, Челябинск, а потом и в Америку.

— Вы, когда выбираете пьесу для спектакля, просчитываете, какой будет посещаемость?

— Обязательно, всегда думаю об этом. Конечно, думаю и о том, чтобы дать роли артистам, чтобы Ягодин сыграл весь лучший мировой репертуар, но не могу забывать и о посещаемости. При этом один спектакль ставлю для фестивалей, а другой будет нас кормить.

— Можете привести примеры?

— «Скрипка, бубен и утюг» идёт у нас три года, но всегда зал битком. Публике надо, чтобы была музыка, свет, меньше было «говорильни», сюжет должен развиваться. Все же были на свадьбе, был мордобой, ругань и всё то, что есть в этом спектакле. Зрители забывают, что они в театре, потому что им всё это знакомо и понятно. Я как-то Валентину Талызину спросил, почему она так любит часто переодеваться во время спектакля. «Дурак, это не я люблю, а публика любит», — сказала она мне. Я актёрам всегда говорю, что они должны часто переодеваться.

Вообще хорошо идут трагикомедии. Например, «Бабу Шанель» можно хоть каждый вечер ставить. Так же «Группа ликования», «Всеобъемлющая», «Клуб брошенных жён». «Курица», которая идёт 14 лет, но зал всегда полный. Почему публика так любит эту историю про провинциальных артистов?!

— Наверняка были провалы, когда рассчитывали на одну посещаемость, а по факту выходило иначе?

— Провалы… Было так, что спектакли шли-шли, а потом вдруг публика перестала ходить. В начале этого года был вынужден снять из репертуара «Фронтовичку». Замечательный спектакль! На меня артисты кричали «Чё ты снимаешь?» А зарплату им кто будет платить? Если в зале на 120 мест всего лишь 50 человек, то что я должен делать? По той же причине снял «Букет», «Амиго, «Землемера». Лучшие наши спектакли, но публика на них не шла. Может, они чересчур серьёзны были, может, при переезде из нашей избушки они что-то потеряли. Как бы мне жалко ни было, но я пошёл на это.

Если вспомнить о провалах, то, пожалуй, это одна детская сказка, которую поставили как-то к Масленице. Мы сыграли её всего четыре раза и сняли. Но обычно спектакли живут в репертуаре долго.

— Вы планировали открыть интернет-магазин. Что с этой задумкой?

— Видите, всё заставлено книжками. Тираж каждого из десяти томов собрания сочинений — 1 000 экземпляров. Мы практически продали первые тома. Но, так, за спектакль, бывает, купят одну книжку. Никому ничего не надо.

В Москве у нас сувенирка расходилась со свистом — во время гастролей каждый вечер мы продавали на 60 тысяч рублей. Тут, если мы продадим за вечер на 1 000 рублей, то уже хорошо. Хотя, конечно, для нас любые деньги важны. Кто-то даст 100 рублей за программку и скажет, что сдачи не надо. Я всегда ему скажу спасибо, что нам помогает. За каждый рубль благодарен. Меня часто спрашивают: «В чём успех моего театра?» Всё очень просто — я не ворую. Вот и всё.

— Что за история с открытием московского филиала? Это тоже своего рода бизнес-проект?

— Нет, у меня работал один артист Олег Билик, который по семейным обстоятельствам переехал в Москву. Он пришёл во время гастролей и предложил организовать филиал нашего театра в столице. Сказал, что с Вовкой Смирновым будет руководить, наберут артистов. Ставить будут только уральскую драматургию. Раз в месяц стану приезжать к ним. Сейчас ищем помещение в Москве.

— Вы получаете удовольствие от административной работы или это просто необходимость?

— Я получаю удовольствие от того, что у меня тут всё работает как часы. У меня отец выходил на крыльцо в деревне и видел, как вся семья в огороде стоит кверху раком, копается, что-то происходит. Мне доставляет удовольствие не быть самодуром и за всем следить, а чтобы всё само в театре работало. При этом я благодарю Господа за какой-то талант, но при этом я ещё умею и считать денежки. Это пойдёт на квартиру (купил театру уже 11 штук), это на постановку, на зарплату, а эти деньги отложу и выдам артистам во время гастролей во Франции.

— У вас есть какая-то тетрадочка, где все расходы-доходы записываете?

— Нет, всё в голове. Но при этом ни разу не было так, чтобы задержал или не заплатил зарплату.

— Коляда не жадный?

— Не жадный. Если ты работаешь, то получи за это деньги. А если не работаешь, а просишь за это заплатить, то меня это бесит.

Я знаю директоров, которые думают только о своём кармане. Но у меня другая ситуация, потому что этот театр носит моё имя. Я уйду в гроб, а светиться моё имя на проспекте Ленина так и будет продолжать. Так что меня в этом городе будут помнить и знать. Думаю, что у меня получилось дать заряд людям, которые со мной работают.