Байки Свердловской киностудии: режиссёр Хотиненко раскрашивал вертолёт Брежнева и укрощал медведя

Российский кинорежиссёр, актёр, сценарист и педагог Владимир Хотиненко сейчас народный артист и заслуженный деятель искусств России, а когда-то делал свои первые профессиональные шаги в Свердловске. В нашем городе он снял несколько фильмов, в том числе и режиссёрский дебют «Один и без оружия» на пару с уральским автором Павлом Фатахутдиновым.

Хотиненко окончил Свердловский архитектурный институт, а после армии 4 года работал на киностудии художником-постановщиком. После он уехал в Москву и параллельно с учёбой в мастерской Никиты Михалкова время от времени возвращался на Урал, собирал съёмочную команду и снимал, снимал, снимал. Среди его самых заметных работ — «Зеркало для героя» (1987), «Мусульманин» (1995), «72 метра» (2003), сериалы «Достоевский» (2010) и «Бесы» (2014), драма «Наследники» (2015).

Мы отправились на Свердловскую киностудию, заглянули в архив и нашли чёрно-белые фотографии со съёмок, на которых запечатлены молодые Маковецкий, Серебряков и Гузеева в фильмах Хотиненко. А также отыскали художника, которому довелось с ним поработать над 10 картинами. Скоро Валерию Лукинову 80 лет, но он с точностью до деталей помнит множество историй, связанных с режиссёром и съёмками. Нам он рассказал о том, как им предоставили вертолёт, на котором летал Брежнев, как удалось снять самый «быстрый» фильм за 15 дней и как однажды у них похитили кладбище.

— Валерий Павлович, вспомните, когда впервые встретились с Владимиром Хотиненко?

— Знакомы мы были ещё до того, как он пришёл на студию — он какое-то время здесь ассистентом художника даже был. А впервые я с ним поработал как с режиссёром, когда он у Никиты Сергеевича Михалкова ещё учился на курсах и параллельно с Пашей Фатахутдиновым делал дебют «Один и без оружия». Когда они успешно эту картину закончили, она вышла на экраны и её прокручивали по телевидению. Потом он какое-то время снимал киножурнал. Затем была картина «В стреляющей глуши», которую снимали в Перми, и «Зеркало для героя» — я с ним не работал над этими двумя картинами. А после этого мы что-то сняли, уже не помню по хронологии, и вместе начали работать. В итоге у нас около 10 совместных картин.

— А сам момент встречи помните? Он сам вас позвал снимать с ним?

— В каком точно году это было, я не скажу… Есть хронологический справочник, но я забыл его взять. У меня на тот момент уже много фильмов было снято, поскольку я старше его. Он приехал, ещё когда на курсах учился. Мы на Амуре снимали «Казачью заставу». Получилось так, что отказался работать художник со студии Горького и меня направили на эту картину. Потом меня спрашивают: «Тебе кого в помощники пригласить? Давай Хотиненко?» Я говорю: Володю? Так с удовольствием. Тогда он был и декоратором, и актёром. Затем я несколько фильмов с другими режиссёрами поработал и с ним оказался вдруг. Приезжаю как-то из командировки, а мне директор по производству киностудии говорит: «Валера, сейчас на Плотинке начали строить декорации, присоединяйся». А я: «Для кого?» — «Для Хотиненко».

— И потом вы уже не расставались?

— Да, так и работали вместе. Он, даже когда приезжал уже в Екатеринбург, подчёркивал: «Это художник, с которым я работал все картины». На что я шутя ему отвечал: не все. Помню, как «Рой» снимали в Томской области на границе с Алтаем. Там строительства было много, а времени мало, как всегда. Всё равно управились, всё построили, потом приезжали уже в Рязанскую область из-за медведя, потому что цирковой медведь у нас был персонажем. А он из рязанского цирка, старенький… Пришлось с ним повозиться.

— Какие декорации вам запомнились?

— На «Патриотической комедии» мы делали уникальную декорацию без стен. Я просто взял огромные мотки марли и обмотал все стены и потолок. А на высоте 9 метров сделали круглые люки и лестницы к ним. Маковецкий со своей девушкой убегают из магической комнаты, а за ними гонится главный мафиози, от которого надо сбежать. Вот они и карабкаются по лестнице, смотрят — а там Париж, обратно нырнули, забираются по другой лестнице — Нью-Йорк, на том и остановились. Так и съёмочная группа попала в Америку. Я не поехал, за меня поехал какой-то чиновник из Управления культуры, сказал, что паспорт не в порядке, и по моим билетам улетел туда.

— Как вам работалось с Хотиненко как с режиссёром?

— Легко, спокойно, потому что он сам художник. К тому же великолепный художник. Обмануть его невозможно, тут и пытаться не надо. Но можно альтернативу предложить, варианты. И он на это шёл. Например, в «Рое» у нас был эпизод в вертолёте уже в конце. Там вся деревня садится в вертолёт и взлетает. Один умелец сделал вертолёт. Ну какой вертолёт можно сделать в сельских условиях? Они богатые, у них японская аппаратура в домах стояла, но вертолёт можно было сделать только примитивный.

Мы договорились с Новосибирском снимать на аэродроме МЧСников. Я приехал, смотрю, там правительственный вертолёт — белый, красавец, метров 12 салон, весь в финской отделке. На нём губернатор и Брежнев летали. Я давай думать: да что же сейчас будет-то, Хотиненко приедет, уставший, а тут ещё это! А он обошёл его кругом и просто сказал: «Да великолепно можно снять». У экипажа мы попросили разрешения написать на нём «Барма» — имя героя, и год 91-й. Замечательный финал получился.

— Я вот вижу фотографию со съёмок «Макарова»...

— Да, здесь вся съёмочная группа. Многих уже нет в живых. В конце съёмок сделана. Мы остановились снимать здесь, в Екатеринбурге. Бывало такое, что могли начало эпизода в одном месте снимать, а конец — вообще в другом городе из-за какого-нибудь здания, например. А тут у нас всё совпало, мы снимали в городе. На Плотинке мы поставили Храм Вознесения, который был разрушен. Сделали небольшой макет и оптику особую брали, так что в фильме он выглядит огромным. На Флюсе снимали, там есть островок очень маленький. Я потом Федорченко ещё показал это место, и он снимал там сцену для «Ангелов революции». А вообще, картина «Макаров» быстро прошла.

— Вообще, съёмки много времени занимали?

— Быстрее всего мы сняли «СВ». У нас был месяц разрыва между съёмками из-за поставки новой техники. И в это время Вова где-то откопал этот сценарий и сказал: «А слабо поставить вагон в павильоне?» Я говорю: не слабо, вагон так вагон, паровоз так паровоз. Вскоре всё подготовили. На съёмочный период мы потратили 15 дней, за это время мы сняли весь фильм. Другой мы тоже не прерывали, а поставили на консервацию, чтобы группу не распускать. Да и группа уже сколотилась, все хотят работать с Хотиненко, он кусок хлеба давал.

— А какие у вас были отношения — профессиональные или дружеские тоже?

— Скорее профессиональные, да он и не различал. Он сам постоянно говорил: «Я не люблю в жизни две вещи — свободное время и ничего не делать». Всё время он даже засыпал с мыслью о кадрах. Он всё в голове держал. Если он придумывал мизансцену в голове, то лучше к нему в это время не подходить.

— Сейчас поддерживаете связь?

— В последнее время ни с кем не поддерживаю, потому что не люблю телефонные разговоры. А увидеться всегда рад, и он, думаю, тоже. Я просто счастлив, что мне довелось с ним поработать.

— Когда в последний раз вы виделись?

— Он приезжал сюда на какую-то дату года три назад. А так, видимо, некогда ему — преподаёт и кино снимать успевает. Я работал ещё с его сыном Ильёй. Здесь снимали 20-серийный детектив «Важняк». Я его и раньше знал, ещё ребёнком, а тут приехал уже немного лысеющий мужчина. Он маленький приходил к нам на киностудию и даже одно время до 10-го класса работал у меня ассистентом, потом травму получил — поранил руку и ушёл на больничный.

— А что больше всего вам запомнилось со съёмок?

— Да всё запомнилось. Сборы на экспедиции, приезд на место съёмок… и если что-то забыл, то обратно уже не съездить. А ещё раньше была такая традиция — били шампанское о штатив, как на корабле, а потом стали бить тарелки. Кстати, Вова в последний съёмочный день обычно давал всем характеристику за бокалом водки и за рюмкой кофе, как говорится, всех благодарил.

— Вам какую он характеристику давал, помните?

— Помню, что ещё в начале говорил: «Палыч, я тебя не представляю художником с кистью, вот если бы мастерская у тебя была по железу, холодная ковка или столярная, а вот с кистью не представляю». Я очень много конструкций делал тогда, хотя вот сейчас всё своё время живописи посвящаю.

— Была у вас какая-нибудь масштабная конструкция для фильма?

— Я уже рассказывал про Амур, где мы снимали «Казачью заставу». Там Володя декоратором был, мы стали делать амурское кладбище амурским героям. Место хорошее выбрали — 40 метров скала, посередине, 20 метров сверху и от воды 20 метров, поставили там мощные кресты 2 метра высотой и на Амур панорама — спите спокойно, дорогие братья. Позвали режиссёра — всё красиво, завтра снимаем. Наутро приезжаем — декораций нет. Как можно? Там же спускаться, там такая высота! Значит, сбрасывали вниз. А телефона-то нет, не брякнешь. Приезжаю в гостиницу, говорю: «Володя, нет у нас декораций». Вызывали милицию, нашли, но мы столько времени потеряли. Догадались же — вниз посбрасывали и на катере увезли.

— Выяснили, кто?

— Да, местные. Доска понравилась. Потом сами их привезли. Но у нас три дня ушло на восстановление, больше чем на строительство.