Директор Екатеринбургского театра оперы и балета: «Меня оскорбляют джинсы и свитеры в зале»

Накануне начала нового сезона директор Екатеринбургского театра оперы и балета рассказал корреспонденту E1.RU о том, чем собирается удивить уральских зрителей.

— Расскажите о новой постановке «Сатьяграха», которую ваш театр покажет 16, 17 и 18 сентября. Как опера о философских взглядах Махатмы Ганди оказалась в Екатеринбурге?

— Я люблю Индию, мне дорога эта страна. Это является важным фактором при выборе «Сатьяграхи». Кроме того, театр выбрал принципиально новое кредо, стиль, имидж. Он должен быть современным, спектакли должны быть разнообразные, неожиданные, авторские, а не просто иллюстрирующие эпоху. И наряду с этим все ценители музыки знают, что Филипп Глассе (именно его музыка задействована в постановке) — одна из крупнейших музыкальных фигур современности. С другой стороны, нужно иметь некий запас прочности. Мы смогли за эти годы получить кредит доверия публики, и теперь билеты на премьеры продаются за два-три месяца. Мы приучили людей к тому, что любой продукт, который мы выпускаем, — качественный. Всё это позволило нам рискнуть. Ведь здесь необычная музыка, нет сюжета, нет героя, антигероя, героя-любовника, нет конфликта, повествования. Идёт повторение музыкальных тем 8–12 раз.

— А «Сатьяграху» обычный человек поймёт?

— Думаю, да. Мы стремимся сделать очень подробный буклет, состоящий из многих разделов. Это попытка показать философский путь Махатмы Ганди. У нас будут традиционные титры, не взирая на то, что большая часть текста представляет собой гимны из Бхагавад-гиты. Актеры одеты в костюмы, соответствующие эпохе. Мне бы хотелось, чтобы зритель после нашего спектакля стал читать, спорить, думать.

— А почему другие театры не такие смелые, как наш?

— За все эти 8 лет мы научились выпускать сначала количественно, а затем качественно регулярную продукцию. Такой длинной афиши нет ни у одного из театров. И это наша политика. Для нас это важно. А кто-то идёт другим путём. Оперный мир настолько разнообразный, что позволяет вести себя многовариантно.

— Такой подход театра к постановкам спектаклей и есть причина триумфа на «Золотой маске»?

— Здесь несколько причин. С одной стороны мы много ставили классического репертуара, были исключены из института «Золотой маски» и переживали, все это время строя театр изнутри. И это базис успеха. Кроме того, мы стали много зарабатывать, у нас появились деньги, что нам позволило приглашать дорогих мастеров. Следующий момент — разнообразные и неожиданные работы, смелость, о которой я уже говорил.

— После «Золотых масок» больше внимания стало со стороны западной прессы?

— Безусловно, после конкурса мы стали готовить широкомасштабные гастроли. В Голландию, например. И во всех буклетах отмечено, что мы «золотомасочники». Статусность театра стала иной, она теперь подчёркивается во всех разговорах. Кроме того, наши гастроли в Германии делают ежегодными. Нами интересуется Европа.

— Вас не хотят переманить другие театры?

— Нет. И сам я уходить не собираюсь.

— Что вы обсуждаете с директорами других театров?

— Конечно, невозможно работать в отрыве от среды. Несмотря на колоссальную занятость, мы стараемся интересоваться и встречаться с директорами театров. Например, 28 августа я иду на «Доходное место» в драму. Алексей Бадаев хочет послушать мое мнение. Николай Коляда, после того, как мы пригласили его на столетие, стал ходить на спектакли.

— А о чём вы говорите со Свердловским министром культуры Павлом Крековым?

— Думаем, как развить театр. Возможности у него не такие богатые, но министр всегда старается найти нам деньги, помочь и достать средства на новые постановки.

— Креков говорил, что облик города определяют авторские театры. Как вы считаете?

— Я считаю, у академических и авторских театров разная аудитория. У каждого своя миссия. Но для европейского мышления наличие в городе Театра оперы и балета — это визитная карточка, флагман. Когда снимали ролик про ЭКСПО-2020, много времени было посвящено именно нашему театру.

— Можете сказать, что вас раздражает в вашей работе?

— Раздражают интервьюеры, которые пытаются слишком поверхностно оценить деятельность театра. Слишком просто искать в театре скандальность. Труднее и оправданнее попытаться анализировать театр, понять его. Не в обиду Вам.

— Как вы считаете, что в театре нужно менять?

— Менять нужно много. Зданию сто лет. Мы сильно переживаем, что механизмы сцены отстали на века. Последняя реконструкция была в 1982 году. Мы пытаемся сами чинить, но это очень дорого. Планировали изменить планшет сцены, но проект отложили. Кроме того, заменить нужно парк светового и звукового оборудования. Тадэуш, режиссер Сатьяграхи, сказал, что таких прожекторов как наши он уже нигде не встречал, но это большая находка для постановки данной оперы! Конечно, здорово, что так совпало и наше оборудование как нельзя лучше вписалось в постановку, но все же меня это задело. Еще проблема — у нас всего одна сцена. Утром мы на ней репетируем, днем готовимся к спектаклю, вечером показываем, а ночью опять освобождаем сцену для репетиции. И одна из главных проблем — буфет. Да, спектакли интересные, продаётся 90 процентов билетов. Но необходима коренная перестройка буфетного обслуживания. И персонал, и антураж, и посуда, и меню. Я знаю, если в театре тебе красиво предложат коньяк, ты все равно попробуешь, даже если не любитель. Важно развивать обстановку торжества. В любом случае, реконструкция должна быть, поэтому мы могли бы освоить бюджет и в миллиард рублей.

— После «Золотых масок» худрук театра Вячеслав Самодуров согласился продлить контракт. Чего он требует от вас?

— Это человек современный, с характером. Но мы нашли алгоритм взаимодействия. Мы знаем, что существует масса тем, где у нас диаметрально противоположные позиции. Во многих встречах расходимся, не договорившись. Но мы понимаем, что театр должен двигаться, и находим возможность для компромисса. Я даю ему возможность экспериментировать.

— Какие сейчас настроения в коллективе? Есть ли споры, интриги?

— В коллективе споры и интриги рождаются тогда, когда нет работы. Для меня главная задача — загрузить коллектив. Я смог заинтересовать людей. Я стал оплачивать выходы в спектаклях, стал мотивировать актёров. Тем самым создав нормальную, здоровую конкуренцию.

— Ваши артисты могут позволить себе купить квартиру?

— Люди всегда недовольны. Всегда ворчат. Маленькая зарплата, обманули, не дали премию и так далее. Но. Они прекрасно осознают, что того достатка, который сейчас, не было никогда. Сначала все стали покупать шубы. А потом автомобили. И, наконец, я убедил людей брать ипотеки.

— Раз такая конкуренция в театре, значит и проблемы с кадрами нет?

— Проблема с кадрами есть всегда. Много приглашённых людей, которые выступают на премьере. Селекция — нормальный процесс. Мы хотим, чтобы к нам люди приходили из училищ, но там существует много предложений из Москвы, Питера, а так же от коллективов, которые собираются на один раз для выезда за границу. Сами понимаете, у молодых людей крышу сносит. Но в нашем театре больше шансов быть замеченным. Ведь в столичных на это уйдут годы.

— А какая средняя зарплата в театре?

— Средняя заработная плата в театре начиная от уборщицы и заканчивая директором — 39 тысяч рублей. Это очень много. Даже для Германии это считается хорошим уровнем.

— Может ли обычный человек подойти к вам и высказать свои предложения?

— Я доступен, могу обсудить какие-то вопросы, но постоянно занят на совещаниях. Недавно я зарегистрировался в Facebook и «ВКонтакте», многим это понравилось. Теперь люди пишут, высказываются, а я даю распоряжения.

— Почему наряду со спектаклями у нас проходят фестивали рекламы? На самом ли деле театр — место для таких мероприятий?

— Арендные мероприятия — более простой и доступный способ собрать какие-то деньги. К нам пытаются попасть многие. Мы стремимся не практиковать такие вещи. Главная причина — времени для этого нет. Даже если арендные мероприятия проходят, то только когда это позволяет репертуарный график театра. Например, по понедельникам, когда у театра выходной. Кроме того, такие события — способ собрать деньги. На маленьких деньгах хороший театр не построить.

— Какая критика сейчас поступает в адрес театра?

— Критика есть всегда. Когда мы долгие годы выпускали живописные спектакли, нам говорили, что мы ретрограды. Критиковали и за нововведения. Ругали за систему продажи билетов, за сайт, буклеты. Это нормально. Вопрос в качестве критики. Нам бы хотелось, чтобы о нас говорили профессионалы, которых, к сожалению, не много.

— А какую публику вы хотели бы видеть в театре?

— Мы бы хотели, чтобы публика в театре была солидная. Меня оскорбляют джинсы и свитеры. Мы специально на столетие театра нанимали модельное агентство, девушки в красивых костюмах дефилировали по фойе, чтобы показать, как должны выглядеть люди в театре. Я — сторонник дресс-кода.