Владислав Крапивин: «Едва вернулся в Екатеринбург, меня стали звать на митинги. Но политика не мое»

Это интервью мы взяли в 2014 году, когда Владислав Петрович вернулся из Тюмени в Екатеринбург. 1 сентября 2020 года любимого писателя не стало. Думаем, что сегодня этот текст стоит перечитать еще раз.

— По правде говоря, не думал, что останусь в живых после этого переезда, — Владислав Петрович вздыхает.

И улыбается… Возвращению в родной Екатеринбург писатель явно доволен, хоть и ворчит.

— Нам помогала переезжать толпа народа, даже подключилась рота солдат. Все организовала «Каравелла». Признаюсь, я-то в основном переезжал, лежа на диване, наблюдая за этим процессом.

Владислав Петрович вместе с женой Ириной Васильевной перебрались в Екатеринбург из Тюмени, где жили последние шесть лет, в октябре 2013 года. Через несколько месяцев корреспонденты E1.RU побывали в гостях у писателя и основателя легендарного детского отряда «Каравелла».

Нынешний дом Крапивина — на ВИЗе, в нескольких шагах от водохранилища, на улице Фролова. Из окна его квартиры на девятом этаже сейчас видно заснеженное поле — застывший визовский пруд. Когда стемнеет, левый берег пруда светится индустриальными огоньками — на противоположном берегу заводы, станция и предприятия Сортировки.

Дома у них уже все обжито, уютно. Вот на стенах старые фотографии: черно-белые детские и семейные фото, снимки каравелловцев: барабанщиков, штурманов и фехтовальщиков прошлых лет. Вот длинные, на всю стену стеллажи с книгами. Вот портрет Крузенштерна, который написал его друг художник Евгений Пинаев.

— Владислав Петрович, с возвращением вас! Ровно год назад мы приезжали к вам в гости в Тюмень. И вы мечтали тогда вернуться в Екатеринбург, говорили, что хотите поселиться поближе к воде, к ВИЗу, к флотилии «Каравеллы».

— Да, все сбылось. Летом тут будет совсем хорошо. Паруса, мачты. Рядом, прямо напротив дома, — яхт-клуб. Ребята-яхтклубовцы. Попросили меня помочь с постройкой шхуны. Надо посмотреть чертежи, планы. Почти вся флотилия «Каравеллы» была когда-то построена по моим чертежам.

— На приеме у местных властей уже были?

— Вчера отважился на большой поступок — побывал в резиденции губернатора, на торжественном приеме (наша встреча с писателем была перед самым Новым годом, как раз после праздничного приема и концерта в губернаторской резиденции. — прим. ред.). Я терпеть не могу фуршеты, официальные приемы, разговоры, речи. Но я все-таки пошел… ради жены Ирины Васильевны, которая любит светские рауты.

Владислав Петрович смеется. В комнату входит Ирина Васильевна.

— Как вам наш губернатор?

— Я его еще по Тюмени помню. Мне нравится. Делить мне с ним нечего. Кстати, как только я приехал в город, мне присвоили звание почетного жителя Свердловской области. Конечно, все документы оформлялись заранее, но получилось символично, прямо в день переезда. Почетный знак пока не вручили, торжественная церемония пройдет в январе, когда будет празднование 80-летия Свердловской области.

— Не обиделись на вас тюменские власти за то, что уехали? Ведь вас так долго звали в Тюмень, квартиру подарили.

— Нет, расстались без обид. Я все-таки шесть лет проработал в Тюменском университете. Вел там школу литературного мастерства. Мы выпустили несколько сборников молодых авторов.

— Вы в Екатеринбурге шесть лет не были. Уже посмотрели, как изменился город? Ваша подпись была под обращением к городским властям за возвращение Краснознаменных шпилей на Плотинку.

— Думал, что хоть здесь, в Екатеринбурге, передохну. Но едва приехал, началось: подпишите обращение, возглавьте общественное движение... Сейчас даже не вспомню, что меня просили возглавить. Еще при подъезде к городу, когда я даже в квартиру не успел зайти, меня взяли в оборот, начали звонить, спрашивать: как вы относитесь к Краснознаменным шпилям? Я ответил: хорошо отношусь, это красивая композиция и заслуженный орден нашему городу. Я привык к ней. Меня тут же позвали на какой-то митинг. Я отказался. Свое мнение я высказал. А митинги и политика меня не интересуют.

— Автор «Черного тюльпана», скульптор Константин Грюнберг, например, считает, что никакой художественной ценности этот шпиль не представляет, поэтому правильно сделали, что его убрали.

— Меня не интересуют художественная ценность этой композиции. Я привык к ней, привязан. Много старинных домов на первый взгляд не представляют ценности. Но уберешь их — исчезнет история, потеряется облик города, исчезают привязанности в людях.

— А можно я скажу, что я думаю по этому поводу? — к разговору подключается жена писателя Ирина Васильевна. — У меня немного другой взгляд. Вот, пример: в Тюмени стоит любимый тополь Владислава Петровича. Он ему дорог, как память о детстве. Этот тополь тюменские власти берегут и охраняют. А с тополем на этой же улице стоит старый дом. Однажды я искала там одного своего недоросля-ученика, который перестал учиться. Мальчик жил в этом доме, на цокольном этаже. Отец ученика — бывший воспитанник детдома, и ему дали там квартиру, засунули в эти трущобы. Читали «Дети подземелья»? Вот там такая же обстановка.

— Но это не имеет отношение к нашей теме! — прерывает Крапивин.

— Имеет. Во всем есть плюсы и минусы. Этот старый дом надо сносить, людей переселять! Но кто-то настаивает, чтобы обязательно стоял тополь или старинный дом. А кто-то живет в ужасных условиях.

Начинается спор.

— Когда композитор пишет новую музыку, он не требует запретить симфонию Чайковского, когда пишут новые романы, писатели не призывают отвернуться от других произведений на эту же тему. Почему наши архитекторы, прежде чем построить, требуют обязательно, чтобы снесли то, что стояло?! Пусть строят в другом месте!

— Владислав Петрович — человек восторженный, — продолжает супруга. — И я понимаю: у всех было детство. У всех есть какая-то мелочь, которую хочется сберечь, понимаете. Но наступает стройка.

— Может, ты про меня теперь расскажешь? — начинает сердиться писатель.

— Расскажу, спрашивайте.

— Ирина Васильевна, а сколько лет вы вместе с Владиславом Петровичем?

— Не признаюсь, — смеется она. — Скажу только, что в этом году пойду в загс за премией в десять тысяч рублей (премию за супружескую верность или единовременное пособие в 10 тысяч рублей дают семейным парам к юбилею — за 50 лет совместной жизни. — прим. ред.).

Спор заканчивается миром. Продолжаем беседу.

— Владислав Петрович, Ирина Васильевна, вы ведь переезжали в Екатеринбург, чтобы быть поближе к родным, к внукам. Расскажите про них.

— Старшая внучка Даша закончила филфак Уральского университета. Она инструктор в отряде «Каравелла», выпустила сборник своих стихов. Петя — девятиклассник, каравелловец, получил второе место в городском литературном конкурсе поэзии. Увлечен астрофизикой, победитель олимпиад по физике и математике. Недавно у нас родился самый младший внук Левка.

— Левушка, — улыбаясь, поправляет Ирина Васильевна.

— Ему 11 месяцев, бегает уже.

Ирина Васильевна — учитель младших классов, и в Екатеринбурге собирается вернуться работать в школу.

— Сейчас с успехом прошла премьера нового российского фильма «Географ глобус пропил», снятого по роману писателя Алексея Иванова. Главный персонаж — учитель Служкин — вызвал много споров. Он и пьяница, и неудачник, и к детям его нельзя подпускать! Владислав Петрович, Ирина Васильевна, вот вы, как педагоги, что думаете о главном персонаже? Можно такого человека «к детям подпускать»?

Ирина Васильевна:

— Фильм не смотрела, но очень хочу.

Владислав Петрович:

— С Алексеем Ивановым я познакомился очень давно, когда работал в журнале «Уральский следопыт». Алексею было еще лет двадцать, когда я его, так сказать, напутствовал в литературу, прочитав его первую повесть «Охота на большую медведицу». Мне понравилось, захотел познакомиться с молодым талантливым писателем. Фильм «Географ глобус пропил» я пока не смотрел. А книгу прочитал с удовольствием. А почему вдруг главного героя нельзя к детям подпускать?

— Говорят, что пьет…

— Я вот тоже пью.

— Но вы, когда детей в походы водили, явно себе такого не позволяли? Выпивать с вашими матросами и барабанщиками, заводить романы со школьницами? И взрослые в ваших книгах, которые оказывались с детьми в сложных ситуациях, были другие. Более правильными, положительными, что ли.

— Да, я с детьми в походах, конечно, не пил. Но у меня не осталось впечатления, что главный герой только и делает, что пьет. Он ищет себя в жизни, переживает за ребят. У Иванова просто совсем другие герои, у них свои взгляды на мир, свои характеры. А то, что учителя у нас считают неудачником, имея в виду его нищенскую зарплату, — это извращение.

— В прошлом году, во время нашего интервью, вы переживали, что после конфликта с одним крупным издательством вас уже несколько лет не издают и не переиздают.

— Вскоре на меня вышло другое издательство «Издательский дом Мещерякова». Сначала для пробы они издали две моих книжки, потом предложили контракт еще на пятьдесят книг. Сейчас уже вышло около десяти. Издана моя новая книга «Переулок капитана Лухманова» (капитан Дмитрий Лухманов — российский мореплаватель. — прим. ред.). Мама капитана Лухманова несколько лет жила в Тюмени. По сюжету дети нашли его книгу о парусных путешествиях и создали свой тайный экипаж. Ребята устраивали гонки парусных игрушечных корабликов. А потом случился конфликт, даже столкновение с властями: на любимую поляну детей — место их сборищ и игр — пришли гастарбайтеры в оранжевых жилетах, и по указанию властей принялись косить одуванчики — и началось! Там есть важный момент: милиционер упрекает школьную учительницу одного из этих ребят. Вот его одноклассники на стадионе готовятся к военной игре, учатся родину защищать. И она ответила: а он так и защищает Родину, спасая одуванчики. Сейчас начал работу над новой книгой. О единстве человеческих душ, маленьких городов и огромной Вселенной.

— У вас все книги про это… Можно поподробнее.

— Говорить о новых вещах боюсь и не хочу. Здесь это будет основная мысль. О том, что надо, наконец, понять, что нельзя враждовать. Вселенная, Земля трещит от вражды, человечество гибнет. Это что-то противоестественное. Да, это было в других моих книгах. Так многое уже было. Ругают, что Крапивин повторяется. Ну и что! Всё повторяется. И вражда повторяется, и тополя рубят по-прежнему.

— Владислав Петрович, а как относитесь к «закону Димы Яковлева», который приняли в 2013-м.

— Очередной перегиб. Да еще называют закон именем погибшего ребенка! Конечно, надо внимательно смотреть на будущих усыновителей. Но запрещать нельзя.

— Один из аргументов — дети же родину теряют!

— Да почему теряют?! Сделайте так, чтобы не теряли, не лишайте их гражданства. Сделайте так, чтобы они могли приезжать сюда.

— Недавно попалась на глаза детская книжка: переизданная история о Мальчише–Кибальчише Аркадия Гайдара. Отличные современные красочные иллюстрации, но текст немного переделан, адаптирован к нашему времени, так сказать. Враги-буржуи заменены фашистами. Это нормально, по-вашему?

— Это безвкусица, нарушение авторского стиля, истории.

— Тяжело объяснить детям, почему граждане одной страны стали ненавистными врагами и воюют со своими же. Проще объявить врагов фашистами, напавшими на нашу землю.

— Почему бы и не объяснить?! Буржуи — это богачи, которые воевали со своим народом за свои богатства. Я всегда объясняю, что плохо — жить только ради богатства. Мне не нравится такое. Недавно слышал выступление детского хора. Была такая старая песня, в которой есть слова: «бескозырка белая, в полоску воротник, пионеры смелые спросили напрямик…» Слышу, поют: «…все ребята смелые спросили…» А как же пионеры?!

— Тяжело объяснять про некую политическую детскую организацию.

— Можно проще, пионеры — это ребята из детских отрядов. Которые в войну воевали в партизанских отрядах, подрывали поезда. Работали на фронтовых бригадах, на заводах. А что, теперь исключить пионерскую организацию из истории страны? Неужели нельзя рассказать?!

В одном из углов комнаты новой квартиры Крапивина — иконы. Над ними — фотография мамы писателя, Ольги Петровны.

— Это непростые иконы, — объясняет нам Владислав Петрович. — Каждая икона связана с каким-то человеком, подарившим мне ее. Вот, например, икону Богоматери подарил мне мой давний читатель и друг, Саша Хадаринов, привез ее из Афонского монастыря. Икона с Георгием Победоносцем — подарок монаха одного небольшого монастыря. Он мой ровесник, сейчас его уже нет. Удивительный был человек.

— Много у вас друзей-священников? Вас ведь после книги «Тополята» упрекали в антиправославии. За одного из персонажей книги — православного священника-националиста. Целые дискуссии были в блоге дьякона Андрея Кураева.

— Да, меня обвиняли, что я посягнул на устои православной церкви. Ко мне приезжали друзья-священники, мы обсуждали это, и они не понимали, в чем меня обвиняют. В «Тополятах» действительно есть герой, который свои расистские, националистические идеи прятал под православием. Видно, кого-то я сильно задел этим.

— А кого вы еще хотите задеть в новых книгах?

— Чиновников, которые, прежде всего, думают о собственной выгоде. Или, например, в книге «Переулок капитана Лухманова» есть завуч, которая в угоду чиновникам и их инструкциям, утверждает, что книга американца Брэдбери «Вино из одуванчиков» вредная, потому что пропагандирует алкоголизм.

— Это вы на деятельность уральского Родительского комитета намекаете? Они тоже часто пишут письма в инстанции с просьбами запретить очередную книгу, признав ее вредной.

— Да, именно.

— Владислав Петрович, а в Екатеринбурге вас еще не звали преподавать литературное мастерство? Например, в вашем родном университете, который теперь стал УрФУ.

— Там я уже был, меня награждали почетной медалью. Кстати, награду вручал сын моего университетского друга Виталия Бугрова, Дмитрий Бугров (проректор Уральского федерального университета — прим. ред.). Но преподавать я не буду. Устал. Лучше буду тратить свои силы на новые книги. И на постройку шхуны.