Павел Тетерский. «Клон-Кадр»

Беспросветная жизнь поколения от 20 до 30, иксеры, или как угодно ещё названного, оплаканная Коуплендом и Палаником, творчески переосмыслена и переведена на наш отечественный табуированно-присленгованный язык.

Результат получился весьма интересным — во всяком случае, первые две сотни страниц читаются на одном дыхании, потом, правда, автор начинает путаться в своих импровизациях, тонет в чужеродной в этом тексте метафизике, но общее впечатление от этого не портится.

Фабула романа весьма схематична: постоянно рефлексирующий хулиган-писатель- уличный боец — фотограф получает задание отснять за большие деньги очередное шоу Ролана Факинберга (прототип этого персонажа прочитывается намеренно, как вы понимаете). Во время шоу главный герой этого самого Ролана убивает. Время действия — один день. Насыщенность дня событиями — просто в лучших традициях Достоевского. Тут вам и драки, и любовь, и разборки с соседями, и полуфантастический хай-тек (с непонятным предназначением), и духовное перерождение героя (практически толстовский психологизм). Всё это сдобрено постоянными спорами/цитированием с Палаником — герой страдает раздвоением личности.

Но основное напряжение создают постоянные размышления героя об окружающей его Москве. И вот тут — ушаты бальзама на истерзанные души тех, кого тошнит от «лагутентной» киркоростной голубизны, псевдостильной глянцевой пропаганды и дебильной как бы протестующей неформальной братии, которая есть суть-порождение той же самой глянцевой пропаганды, но в более тонкой и изощрённой форме.

И роман был простым памфлетом или сатирой, если бы не две его центральные, сюжетообразующие линии — идея идеального убийства и мысль о реальности. Идеальное убийство — навязчивая проблема самоутверждения интеллигентного мальчика в агрессивной реальности и — как следствие — идея постоянного ощущения этой реальности.

Болезненное, почти параноидальное существование здесь-и-сейчас позволяет герою Тетерникова легко вскрывать любые попытки человека гордиться собой, любые попытки компромиссов и самоуспокоения, будь то перерождение бунтарей в добропорядочных граждан, тех, что тайно глотают лёгкие наркотики и бредят прошлым, или убогое в своем отсутствии фантазии молодёжное бунтарство, заканчивающееся при первом столкновении с необходимостью обустраивать собственную жизнь.

В целом роман, несмотря на огромную массу всяческих огрехов, стоит того, чтобы его хотя бы пролистать — возможно, от Тетерникова, видимо, к счастью освободившегося от своего бывшего соавтора Сергея Сакина, мы ещё получим что-нибудь столь же остроумное по замыслу, но более отточенное с точки зрения исполнительского мастерства.