«Погиб из-за куска мяса». История первого в новой истории Урала убийства охотоведа

12 декабря 2002 года в лесу на 11-м километре между деревнями Большое Пульниково и Квашнино в Камышловском районе обнаружили труп с тремя огнестрельными ранениями. Неподалеку лежала разделанная туша лося, рядом были следы лыжни.

Убитым оказался 46-летний Александр Васильевич Григорьев — потомственный охотовед. На этом посту он сменил своего отца и 20 лет отдал профессии, пока не стал жертвой браконьеров.

Это уголовное дело в Свердловской области стало первым, которое после реформы рассматривал суд присяжных. Рассказываем подробности громкого процесса.

Утром 11 декабря 2002 года друзья-браконьеры из Камышлова Владимир Маркелов и Владислав Савин поехали в лес, в Квашнинское охотхозяйство. На «Жигулях» их привез знакомый Маркелова, он же должен был забрать их часов в пять вечера на 22-м километре проходящей рядом трассы.

Маркелову тогда было 48 лет, он работал электриком в дорожном ремонтно-строительном управлении, его напарник был помладше — 24-летний Савин трудился машинистом-кочегаром на Камышловском электротехническом заводе.

Владимир был куда более опытным охотником и когда-то даже состоял в районном обществе охотников, но нередко браконьерствовал. Так случилось и в тот вечер. У обоих с собой были ружья и патроны, а вот с разрешением на охоту всё оказалось не так просто.

Как писал в своем очерке в «Литературном журнале» Анатолий Гущин (он был лично знаком с убитым), на руках у браконьеров были путевки на отстрел зайцев. По одной из версий, это было прикрытием, чтобы разделать и забрать мясо убитого ранее лося, по другой — чтобы подстрелить новую дичь.

— Мы вышли из машины, встали на лыжи и удалились в лес. Пройдя минут 40–50, наткнулись на следы лосей. «Покрутим?» — предложил Маркелов. На простом языке это означает сделать загон. Я согласился. Маркелов предложил план: он идет по следам, а я встаю «на номер» в стороне, примерно в 300 метрах от болотины. Если лоси его не подпустят и побегут, то могут как раз выскочить на меня. Так и сделали, — рассказывал в своих показаниях Савин.

Сохатые всё не показывались, около двух часов дня напарники решили устроить привал с обедом, а уже потом — вновь отправиться на поиски лосей. Тогда на след их лыжни и напал охотовед Григорьев. Старший из браконьеров тут же смекнул, чем это грозит.

— Когда стало ясно, что в нашу сторону идет «Буран», я сказал Савину: «Мы попались. За браконьерство нам накрутят 18–20 тысяч рублей штрафа». Савин ответил, что таких денег у него нет и отродясь не было. Тогда я предложил: «Может, замочим этого эколога?», имея в виду Григорьева. «Только убийства на десерт нам и не хватало!» — ответил Савин. Но потом согласился, кивнул головой. «Буран» был уже недалеко. Я сказал Савину, что отойду в сторону и спрячусь в кустах…» — приводит Гущин показания Маркелова.

Савин был знаком с Григорьевым и сразу узнал его, когда тот приблизился на своем вездеходе. Охотовед представился, попросил документы.

— А почему шастаете по следам лосей? Если найду «забойку», вам не сдобровать, — заявил Григорьев, изучая путевку на зайцев.

Как утверждал Савин, охотовед даже пригрозил им «перестрелять за браконьерство, как зайцев», а потом забрал ружье, патроны и документы. Григорьев спросил: «Где второй?» — и поехал за Маркеловым, который уже решился на убийство охотоведа, тем более что до этого тот уже ловил его на браконьерстве.

— Вскоре раздался крик: «Стой!» Затем — брань. В тот же момент прогремел выстрел. Через несколько секунд — еще два. И всё стихло. Я остановился, а потом повернул и побрел на шум выстрелов. Через 250–300 метров наткнулся на Маркелова. Он стоял в густяке, рядом с буреломом. Маркелов протянул мне мое ружье и документы, которые незадолго до этого у меня изъял Григорьев. «Буран» стоял рядом. Самого охотоведа я увидел не сразу. Только потом, присмотревшись, заметил свежую кучу снега и торчащие из-под него носки ботинок, — рассказывал младший из браконьеров.

Тело Григорьева присыпали снегом. Маркелов приказал Савину завести «Буран», и оба браконьера поехали прочь. Вездеход позже бросили в кустах и пошли к машине, которая их уже ждала.

— До Камышлова ехали молча. Подъехав к дому Маркелова, вышли вместе. Перед тем как разойтись, Маркелов еще раз попросил обо всем молчать, — заявлял Савин.

Уже позже стрелок будет утверждать, что выстрелил в Григорьева машинально и не собирался его убивать.

— Я машинально вскинул ружье и выстрелил. Пулей. Григорьев тут же упал с «Бурана», но не замертво. Он попытался приподняться и наставить на меня ружье. В этот момент я выстрелил еще раз. Но и после второго выстрела Григорьев был еще жив. Он повернул лицо в мою сторону и глядел на меня. Я перезарядил ружье, присел, прицелился и — выстрелил в голову. Больше охотовед не шевелился. Когда я подошел к нему, он лежал на спине и был мертв, — давал показания Маркелов.

При этом он свалил часть вины на напарника: якобы тот сам забрал у убитого и свое ружье, и охотоведа, потому что «разбрасываться стволами ни к чему».

На следующий день другой егерь сообщил о том, что Григорьев рассказывал ему о найденной лыжне, уехал проверять, не браконьеры ли, и так и не вернулся.

Случай Александра Григорьева стал первым убийством охотоведа на Среднем Урале в современной России. История повторилась 17 лет спустя, тогда в Таборинском районе жертвами браконьеров стали два егеря.

Для поиска виновных в смерти Григорьева собрали следственно-оперативную группу, преступников поймали на шестые сутки после убийства.

Владимира Маркелова обвиняли в убийстве лица, находящегося при исполнении, а также в угоне. У Владислава Савина статьи было три — угон, хищение, а также незаконное хранение оружия.

Прокуратура завершила расследование дела в мае 2003 года, в июле начался суд. При этом Маркелов запросил назначение суда присяжных, Савин же был против.

— Один из обвиняемых заявил ходатайство о том, что желает рассматривать дело с участием суда присяжных. Второй об этом вообще не просил, но тут, раз один заявляет, то дело рассматривается в целом, — вспоминает юрист Вячеслав Курченко.

На первый современный процесс с участием присяжных коллегию, по словам Вячеслава Курченко, собрали очень быстро. Отправили около 300 извещений, оперативно отобрали из кандидатов самых подходящих. Тогда с этим было куда проще, да и список кандидатов в начале 2000-х составлял примерно 46 тысяч человек, сейчас — только 29 тысяч.

— Мы с первого захода сумели собрать коллегию присяжных из 12 человек. Состав был самый разнообразный — и безработные, и пенсионеры. Старшиной оказалась студентка, которая тогда училась на третьем или четвертом курсе нашего университета, — вспоминает судья того процесса.

—  По Маркелову каких-то вопросов у присяжных не возникало, но по Савину посыпался такой град вопросов, что это стало откровением. Такие [нюансы] могут знать либо юристы, либо студенты последних курсов. Например, они говорили о том, есть ли в его действиях угон вездехода, который ему инкриминировали, — рассказывает Вячеслав Николаевич.

—  В уголовном праве есть такое понятие, как вопрос крайней необходимости. И присяжные по своей интуиции, по наитию сказали, что в его действиях фактически нет состава преступления. Удивило, что настолько жизненный опыт и житейская мудрость показали себя на первом процессе, — подчеркивает Вячеслав Курченко.

Удивил судью, например, и другой правильный вопрос от присяжных — почему у Григорьева, отправившегося ловить браконьеров, не было с собой бланков протоколов для их задержания?

Свое решение суд присяжных выносит по опросному листу. Там прописывается, было ли событие, совершил ли преступление конкретный подсудимый, виновен ли он и заслуживает ли снисхождения.

Еще один важный момент: если присяжные решили оправдать человека, то судья не вправе не согласиться. При этом мнения присяжных могут и разделиться, то есть они не обязаны приходить к единогласному решению. Единственное условие — в таком случае они должны провести в совещательной комнате не меньше трех часов.

— В итоге Савин, который не просил о суде присяжных, был полностью оправдан. Я с таким решением был согласен. По второму голоса разделились, но и при этом большинство высказались за снисхождение Маркелова. В итоге наказание для него было не 20 лет, а 15 лет колонии строгого режима, — рассказывает судья.

По словам Вячеслава Николаевича, он до последнего не понимал, каким будет решение присяжных.

— По лицу невозможно было понять. Вот мы на них смотрели, они склоняются за оправдание или будет приговор обвинительный? Позже мы спрашивали: «Что для вас было важнее всего?» Они сказали — показания эксперта, который выступал в суде, — говорит Вячеслав Курченко.

По словам Вячеслава Курченко, суд рассмотрел дело буквально за две недели, приговор уместился на пяти страницах. Отличие суда присяжных от процессов, где есть только профессиональный судья, в том, что они не обязаны мотивировать свое решение.

— Мы там вообще не мотивировали, доказана вина или нет. Мы изложили события преступления и назначили наказание. Профессиональный же судья должен в приговоре обстоятельно всё аргументировать, — объясняет доктор юридических наук.

При этом он рассказал и о паре моментов, которые вызывали опасения. Так, например, был страх, что присяжные будут предвзяты к убитому.

— В свое время в Ростовской области проводились социологические исследования, и было выявлено, что у некоторой части населения есть негативное отношение к потерпевшим, работающим в сфере правоохранения. И этот фактор влияет на вердикт присяжных. В данном процессе такого не было, — говорит Вячеслав Курченко.

Еще один момент — то, как работала адвокат обвиняемых. На процессы она приходила в золотых серьгах и с кольцами, что судья называет ошибкой.

— Не надо было этого показывать перед присяжными, стоило быть поскромнее. Присяжные воспринимают каждую мелочь, каждую деталь, — подчеркивает судья.

Маркелов после вердикта суда присяжных писал кассационную жалобу.

— С приговором суда не согласен, так как он основан на лживых показаниях свидетеля Савина, [которые тот дал], боясь, что его посадят в тюрьму. До последнего часа я ждал, что в нем проснется чувство гордости и чести, что он одумается и сменит показания, — писал Маркелов.

Он также подчеркивал, что не отрицает вины в убийстве Григорьева, но называл это самообороной. Маркелов должен был освободиться в 2018 году.

Отметим, что обвинительный приговор, вынесенный судом присяжных, не может быть обжалован в вышестоящих инстанциях. Возможно, именно в этом одна из причин того, что таких процессов с каждым годом становится всё меньше.

Если бы не убийство 11 декабря, то через три дня Григорьев мог отметить 47-летие. У него остались жена Вера и дочь.

— Страшно сознавать, что Александр погиб из-за куска мяса. Рыночная цена этого лося — несколько тысяч рублей. И вот из-за него такая война. Как так? Кому нужны такие жертвы? Что происходит, если люди готовы убивать из-за такой ерунды? Ведь не голодный год… — говорила вдова Анатолию Гущину.

Как пишет Гущин, друживший с Александром Григорьевым, хоронили его практически всем городом, процессия растянулась на несколько кварталов.

По словам автора очерка, у гроба Александра Васильевича начальник областного управления охотничьего хозяйства тогда сказал так:

— Александр был честным и принципиальным человеком. На компромисс с браконьерами не шел. Именно принципиальность и непримиримость и сделали его одним из лучших охотоведов Свердловской области.

Александр Григорьев был посмертно награжден орденом Мужества за выполнение профессионального долга. Указ об этом в феврале 2004 года подписал президент Владимир Путин.

Подробнее о том, как устроен суд присяжных в регионе и стране в целом Вячеслав Курченко рассказал в интервью E1.RU, которое выйдет на этой неделе.

Мы также ведем рубрику, в которой пишем о громких преступлениях прошлых лет. В прошлых выпусках мы вспоминали историю мести уктусского стрелка, жертвой которого стали две девушки, и рассказывали о школьнике, который в 1930-е годы убивал детей в Свердловске.