«Слово пацана» по-уральски. Чем Екатеринбург 90-х отличается от бандитской Казани из сериала

Сюжет скандального сериала «Слово пацана» (18+) о реальном криминальном прошлом Казани вызвал гнев ряда чиновников и депутатов. Больше всех негодуют татарстанские власти: напоминание о том, что было когда-то давно на улицах их города, они приняли болезненно. Кино обвинили в пропаганде и романтизации бандитизма, заявили, что направили обращение федеральным властям с требованием его запретить.

Екатеринбург в те годы, о которых идет речь в сериале, также считался одной из бандитских столиц России. Мы сравнили криминальное прошлое столицы Урала и столицы Татарстана с ученым-криминологом, экс-сотрудником уголовного розыска, работавшим в те же годы, и бывшим мэром. И хотя ни один из наших собеседников пока не смотрел сериал, на суть разговора это не повлияло, ведь обсуждали мы не художественный замысел режиссера, а сами события, то есть документальную подоплеку.

Криминолог, доцент кафедры уголовного права Уральского государственного юридического университета Данил Сергеев объясняет, почему криминальный путь двух городов такой разный.

— В основе бандобразования в Екатеринбурге были спортсмены, бывшие или действующие, они и составляли основной костяк. Соответственно, у них было другое восприятие жизни, это не были дворовые банды, как в Казани, — говорит наш эксперт. — Там механизм образования банд территориальный. В Екатеринбурге, несмотря на то, что название также носили по территории, например «Уралмаш», «Центр», принцип организации был другой, соорганизовывались спортсмены. В Казани была уличная шпана, которая объединялись в уличные банды, а в Екатеринбурге — преступные организации.

Важно отметить: банда и преступное сообщество — это разные понятия, они различаются в законодательной формулировке.

— Бандой еще с советских времен называлась устойчивая вооруженная группа, созданная в целях нападения на граждан и организации, у нее есть лидер и оружие. Словосочетание ОПГ в законодательстве не используется. Есть организованная группа и преступная организация. Это разные формы групповой преступности, — объясняет ученый. — У преступного сообщества есть структурированность, строгая иерархия, подразделение на функциональные подгруппы, особый порядок подбора членов, корпоративная ответственность, система конспирации, защита от правоохранительных органов. Организованная группа, то есть банда, менее масштабна. Казанская «Хади Такташ» — это пример банды. У нас тоже были банды, например братьев Коротковых (действовали в середине 90-х, на их счету 46 разбойных нападений и более 20 убийств. — Прим. ред.).

— Постепенно та же «Хади Такташ» переросла в более серьезную структуру, в ней появилась иерархия. Есть точка зрения, что она стала ОПГ, но не достигла тех масштабов, как екатеринбургские ОПГ в свое время.

Как объясняет криминолог, специфика криминальной Казани в том, что город наводнили многочисленные банды, которые состояли из несовершеннолетних. В Екатеринбурге же были некие центростремительные силы, которые привели к тому, что появились две серьезные группировки: «Уралмашевская» и «Центровые».

— У обеих похожее происхождение, они начинали с так называемой ломки чеков, — рассказывает Данил Сергеев. — В Свердловске в 80-х годах было два валютных магазина «Березка»: один на ВИЗе, на улице Металлургов (там сейчас расположен ресторан «Малиновка»), а другой — недалеко от вокзала, на Азина — Испанских Рабочих (там сейчас «Магнит»).

В «Березках» принимали к оплате чеки Внешпосылторга — это такие инвалютные рубли, которые выплачивали советским работникам, служившим за рубежом. На эти чеки можно было приобрести дефицитные товары: видеомагнитофоны, импортную одежду. Оборот инвалютных рублей был запрещен законодательством, то есть человек, получивший такие деньги за работу, мог потратить их только в «Березке». Другого варианта не было.

Но не все стремились что-либо там покупать, тем более цены были завышены, поэтому появился теневой оборот. В районе этих магазинов начали собираться спортивные молодые люди, предлагавшие обменять чеки на рубли. Курс мог быть один к двум-трем, то есть инвалютный рубль был дороже советского.

— Вместе с тем появились те, кто хотел обдурить владельцев чеков. Их просто обсчитывали. Владелец чека, к примеру, давал сто рублей и должен был получить условно 200. При пересчете выявлялась недостача. Ломщик чека снова пересчитывает, и в этот момент из этой пачки ловким движением рук убирает еще купюры, при этом докладывая сверху недостающую пятерку. Доложил 5 — выложил 25.

Эти ломщики там и знакомились, так узнали друг друга Цыганов и Вагин. И надо сказать, что первый лидер ОПС «Уралмаш» Григорий Цыганов и лидер «Центра» Олег Вагин были друзьями. Более того, они даже крестились вместе — в одно время, в одной церкви. Потом между ними пробежала черная кошка, не совпали бизнес-интересы. Изначально «уралмашевские» обитали на Уралмаше, а «центровые» — в центре. Точкой соприкосновения был ж/д вокзал. Оттуда и пошли стычки, которые переросли в убийство старшего Цыганова и Вагина. Постепенно «Уралмаш» затмил собой «Центр», приобретая всё большее влияние в регионе и за его пределами, — продолжает экскурс в историю Данил Сергеев.

Таким образом, в 2000-х «Уралмаш» стал самой влиятельной группировкой. Также была группировка «Синие» — классические советские уголовники, криминалитет с зоны. В то время они не имели большой власти и тоже подчинялись «уралмашевским».

Важно, что в Екатеринбурге целенаправленного вовлечения несовершеннолетних в группировки не было.

— Возможно, были в екатеринбургских бандах или группировках и несовершеннолетние, но, в отличие от Казани, это не было таким массовым явлением, — объясняет криминолог. — Казанские банды возникли в среде несовершеннолетних, а екатеринбургские — в среде взрослых спортсменов. Их молодость выпала на безденежье девяностых, и они нашли способ заработка в виде крышевания, рэкета.

По этой же причине различался и характер преступлений в двух городах.

— Если брать 90-е годы, то ОПС «Уралмаш» — это крышевание, отжимание бизнеса, криминальный передел собственности. Казанские банды — это гоп-стоп. Уже потом это переросло в более серьезные преступления, но сначала очень долго это были именно уличные грабежи, нападения.

Цеховики — подпольные предприниматели в СССР. Поскольку бизнес [в советское время] был запрещен, частные предприятия были вне закона, они обращались за помощью к криминалу. Потом, когда предпринимательскую деятельность разрешили, они занялись открытым рэкетом, выбиванием денег с бизнесменов за защиту, а дальше перешли к криминальному отъему собственности. В чем-то казанские банды похожи на екатеринбургскую банду Коротковых. Но крупные [преступные сообщества Екатеринбурга] быстро прошли этап от мелких группировок к созданию большой иерархичной преступной группы, — отметил ученый.

Важно, что в дальнейшем ОПГ Екатеринбурга попытались легализоваться и отойти от криминала, в отличие от казанских группировок. У них всё закончилось по-разному. С самыми серьезными, такими как «Хади Такташ» и «Тяп-Ляп» (эта группировка существовала с 70-х и состояла из подростков, живших в районе завода «Теплоконтроль», отсюда и название — долгое время не могли ничего сделать).

В процессе написания научной работы Данил Сергеев лично встречался и беседовал с некоторыми участниками «Хади Такташ», когда они отбывали срок в колонии.

— Конец группировки «Хади Такташ» — конец 90-х. Много кто погиб в перестрелках, многих задержали и вынесли приговоры. То дело было очень громким. Впервые применили закон о защите свидетелей. В судебный процесс свидетели выходили в масках, под охраной, использовались микрофоны, изменявшие голос. Давать показания было опасно для жизни: большое количество членов банд было до сих пор на свободе. В совокупности на счету «Хади Такташ» за время существования было больше 50 убийств. В начале 2000-х лидеров банды приговорили к различным срокам. Двое — Галиакберов и Фархутдинов — получили пожизненное, сейчас они отбывают наказание в колонии особого режима «Черный дельфин» в Соль-Илецке (Оренбургская область). Другие получили большие сроки — около 20 лет. Соответственно, сейчас некоторые уже освободились, — объяснил эксперт.

Данил Сергеев не смотрел новый сериал, но читал книгу, которая легла в его основу, — «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010». Это документальное исследование с рассказами участников событий: сотрудников правоохранительных органов и членов этих банд. По словам криминолога, с исследовательской точки зрения там много интересной информации, а вот к фильмам на криминальную тематику у него сложное отношение:

— Я не разделяю мнение тех, кто поднял крик по поводу этого фильма. Но тем не менее отношусь к подобным [массовым] сериалам скептически. Да, есть общественный интерес к этим темам. Но, к сожалению, героизация бандитов может неправильно повлиять на тех, кто стоит перед выбором, как ему жить, послужить негативным примером. Это подтверждается криминологическими исследованиями. Любой фильм героизирует, какой бы он ни был, и режиссеров можно понять: они показывает противоречивость героев, как с положительными, так и с отрицательными качествами. Не всегда эти люди выглядят абсолютным злом, поэтому могут вызвать симпатию.

Наш собеседник приводит в пример историю екатеринбургского криминального лидера Александра Хабарова, который был во главе ОПС «Уралмаш» перед тем, как это сообщество разгромили. Александр Хабаров в последние годы был депутатом городской Думы Екатеринбурга.

— Тысячи людей пришли на похороны проститься с ним, и большинство не бандиты, а обычные горожане. В последние годы Хабаров проводил футбольные матчи, занимался благотворительностью. Нельзя сказать, что ОПС «Уралмаш» — это абсолютное зло. Вот банда Коротковых — абсолютное зло. Лидеры «Уралмаша» были умнее, они смогли понять, что криминалом долго не проживут, нужно выходить на новый уровень. Но это им не помогло избежать той участи, что постигла их в связи с криминальным прошлым. Вообще, тема ОПС «Уралмаш» очень сложная, противоречивая.

— Вы изучаете криминальное прошлое с научной точки зрения. По вашему мнению, нужно ли рассказывать о нем или безопаснее объявить табу на эти темы: в том же кинематографе, например?

— Тут ключевой момент в том, удается ли режиссеру показать трагедию этих людей, трагедию того времени, неправильность выбора, донести до молодого зрителя, что этот путь тупиковый. Подобные явления возникли в определенных обстоятельствах того времени, в темные времена, и многие государства прошли через это. В любой переходный период, когда ослабевает государственная власть (а в девяностые ее не было, по большому счету), на ее место приходят криминальные элементы.

Но при этом они оставались криминалом, потому что задача, для которой они были созданы, — это передел собственности, совершение преступлений. И если мы будем говорить, что эти люди спасали страну, это не так: они помогали ее топить еще дальше.

Наш собеседник вспоминает, как некоторое время назад у него была идея записать интервью с бывшими участниками екатеринбургских группировок. Тема становления банд в Екатеринбурге была также интересна с научной точки зрения.

— Не в целях какой-то их популяризации или героизации, — поясняет Данил Сергеев. — А как некий исторический срез: прежде всего чтобы понимать, почему возникло это явление. Но когда я вышел на людей, которые имели к ним отношение (оказывали юридическую помощь), то услышал, что вряд ли кто-то захочет общаться и быть записанным. Даже не для широкого круга. К криминалу они уже не имеют отношения, для них это прошлое. Все участники тех историй в Екатеринбурге стараются это забыть.

Адвокат Сергей Колосовский в 80-е и 90-е годы работал в Кировском РУВД Екатеринбурга. Сначала был оперативником в группе по квартирным кражам, потом стал заместителем начальника уголовного розыска. Он сравнивает криминальную ситуацию в Екатеринбурге и Казани на своем опыте работы. Вот что он рассказывает:

— У нас всё было совсем не так в те годы. Часть молодежи, вовлеченной в преступную деятельность, пошла по другому пути. В 80-е годы начиналось с игры в карты: проигрывали, чтобы отдать долги, шли воровать, курили тогда легкие наркотики. Это продолжалось до 1992 года, до того момента, когда город буквально подсадили на ханку, на опий. Парни, как всегда, приезжали в Цыганский поселок за травой, а им отвечали: трава кончилась, есть средство лучше, ханка, первый укол бесплатно. И вот так буквально за неделю людей подсадили на опий. Дальше пошло, к сожалению… героин и так далее. Подсев на опий, начали искать способы достать деньги, воровать.

Такого, чтобы взрослые ОПГ целенаправленно вовлекали детей, об этом я не слышал. Хотя подростковые банды мы задерживали, это были серийные квартирные воры. В 1992–1993 годах действовала такая. Организатору 18, бывший выпускник детского дома, после выпуска сразу получил квартиру от государства, там у него жили человек семь, от мала до велика: ему самому 18 лет, младшим по 12. Собирал беспризорников с улицы, чем меньше, тем лучше: в форточку пролезет. Помню, как давали показания: «Сидим мы с Ванькой на дереве, ждем, когда фонари погаснут, чтобы квадрат хлопнуть...» Вот такая детская романтика. Но массовых драк между районами за время моей работы в Кировском РУВД с 1986 по 1999 год точно не было. Я бы знал. Ребята на Уралмаше тренировались в спортзалах, чтобы потом заниматься рэкетом, а не бакланить соседние районы. Всё было более прагматично, — подытожил Сергей Колосовский.

Экс-мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман* вырос на Уралмаше, его юность пришлась на 80-е и 90-е годы. Он рассказал, что территориальное деление на своих и чужих в подростковой среде было и в нашем городе, но настолько жестких, диких форм не принимало и в формирование подростковых банд не переросло.

— У нас более культурный город, поэтому такого [как в Казани] не было, — говорит Евгений Ройзман. — Да, было в мальчишеских кругах деление на своих-чужих. Помню, была Лунка (улица Луначарского. — Прим. ред.). Были суворовцы, они держались дружно, группами, могли постоять за себя. Был двор на Ленина, 5. Было противостояние между эльмашевскими и уралмашевскими, даже была стычка между ними — впрочем, об этом больше ходило легенд и разговоров, чем реальных драк. Но в целом по городу все передвигались свободно, такого, чтобы каждого отлавливали и избивали, не было.

Ранее свердловский депутат Госдумы Максим Иванов, также выросший на Уралмаше, заочно поспорил с коллегой Ниной Останиной, которая призвала запретить сериал.

Прочитайте интервью с бывшим пресс-секретарем общественно-политического союза «Уралмаш». Лидер ОПС Александр Хабаров был известен не только как криминальный авторитет. Среди его известных акций были раздача денег голодающим шахтерам и знаменитое стояние в Цыганском поселке с целью припугнуть торговцев наркотиками.

Впрочем, не стоит излишне демонизировать 90-е: судя по некоторым событиям в нашем городе, они никуда и не ушли. Например, мы рассказывали историю уральских бизнесменов, которые просили защиты у президента: в течение нескольких лет с них вымогали деньги, а когда они в очередной раз обратились в полицию, одного из них жестоко избили, проломив ему череп.

* Признан в РФ иностранным агентом.