В свердловском СКР появился новый отдел для расследования старых преступлений

В Следственном управлении СК России по Свердловской области недавно появился еще один отдел по расследованию особо важных дел. Речь идет о преступлениях прошлых лет, которые остались нераскрытыми, несмотря на собранные доказательства. Это преступления, производство по которым приостановили, потому что не смогли установить людей, которые подлежат привлечению к ответственности в качестве обвиняемого. Четвертый отдел создан 19 декабря прошлого года. Сотрудники новой структуры уже раскрыли несколько преступлений. Мы поговорили с руководителем отдела Георгием Койновым об особенностях расследования тяжких преступлений, совершенных в прошлом, и некоторых достижениях в работе.

— Георгий Алексеевич, почему в областном управлении СКР возникла необходимость в еще одном особом отделе?

— Есть дела с доказательствами, фактами, но не доведенные до конца, так скажем. Причем в каждом следственном отделе есть свой архив уголовных дел, которые остались в наследство еще от прокуратуры, СК при прокуратуре и которые в разное время были приостановлены. Некоторые преступления датируются ещё 1990-ми годами. То есть поле деятельности для нас есть. В принципе, каждый следственный отдел может расследовать дела, которые у него есть в архиве. Это вменено и в обязанности сотрудников районных отделов, чтобы приостановленные уголовные дела не лежали мертвым грузом. Но территориальные следственные отделы практически всегда загружены текущей работой. Поэтому отдельные дела, на которые у районных следователей не всегда хватает времени, для того чтобы тщательно разобраться, мы берем себе. Как правило, это происходит во взаимодействии с отделом криминалистики следственного управления. Криминалисты информируют нас, что, например, есть такое-то дело, можно по нему поработать, оно может быть перспективным. После этого мы принимаем дело к производству и расследуем.

— По какому принципу это происходит? Зависит ли это от того, сколько оно лежало в архиве? Или нет такой градации?

— Есть несколько факторов. Во-первых, желательно, чтобы в деле сохранились вещественные доказательства. С учетом нынешних технологий по ним есть возможность провести молекулярно-генетическое исследование либо экспертизы, которые до середины 2000-х годов просто не проводились. Если есть вещественные доказательства, мы назначаем экспертизу, у нас появляется ДНК предположительного преступника. Уже с учетом этого можем работать с данным уголовным делом. Это и есть применение новых технологий. Во-вторых, объектом нашего внимания становятся уголовные дела с большими сроками следствия о преступлениях, повлекших большой общественный резонанс, групповых либо заказных преступлениях. То есть те преступления, на которые следователям реально не хватает времени, чтобы разобраться, подумать, кого еще можно допросить, какие следственные мероприятия провести с учетом новых криминалистических техник, методик расследования.

— Давние преступления наверняка имеют сроки по привлечению к ответственности. Как быть с этим?

— Действительно, не всех лиц по истечении времени можно привлечь к ответственности из-за сроков давности. Если человек не был установлен сначала и конкретно по нему разыскные мероприятия не проводились, то срок давности не прерывается и продолжает идти. Но если человек объявляется в розыск официально, то течение срока давности приостанавливается. Мы можем его через 20 лет найти, и срок давности в таком случае не истечет. А если в течение 15 лет не удается раскрыть особо тяжкое преступление и привлечь лицо к уголовной ответственности, то после этого, если лицо не возражает, в отношении него уголовное преследование прекращается в связи с истечением сроков давности.

— Что значит «лицо не возражает»?

— В Уголовно-процессуальном кодексе есть момент, что обязательно волеизъявление лица, в отношении которого прекращается уголовное дело в связи с истечением сроков давности. Например, кто-то в 2004-м убил человека. Мы выяснили это в 2019 году, и срок давности истечет до вынесения приговора и вступления его в законную силу. То есть мы это дело должны расследовать, направить в суд, его еще можно обжаловать в апелляционном порядке, и по нему срок давности не истекает. Но если на момент вынесения приговора он истек, то суд обязан прекратить в отношении человека уголовное преследование. То есть, если дело дошло до суда, выносится обвинительный приговор, но со ссылкой на истечение сроков давности уголовное дело в отношении лица прекращается. Виновный наказание отбывать уже не будет.

— Но ведь с учетом возможности соглашения можно предлагать такую сделку, грубо говоря, кому угодно, кто ранее имел проблемы с законом?

— Нет, конечно. Зачем человеку соглашаться с тем, чего он не совершал? Даже несмотря на истекшие сроки привлечения к уголовной ответственности. Ведь это не реабилитирующее основание. К тому же есть прокуратура, которая надзирает за следственными органами и проверяет наличие в деле достаточных доказательств. Мы не можем исходить только из явки обвиняемого с повинной. Он может сказать, что убил, к примеру, 100 человек. Конечно, с этим никто не согласится. Даже если человек сознался, то его все равно надо проверить на алиби, пробить биллинг звонков, провести прочие мероприятия. Соответственно, уголовное дело должно быть наполнено доказательствами, какие мы направляем в суд и при, так скажем, обычных расследованиях. Потому что, если человек не совершал ничего, он так и скажет: «Я не согласен прекращать — это не реабилитирующее основание». Если этот человек запросит потом справку в информационном центре МВД, там будет написано, что в отношении него прекращено уголовное дело. То есть предполагается, что он совершил данное преступление, но в связи с тем, что следствие или суд не успели его привлечь к ответственности, то наказания он избежал. Фактически устанавливается, что он его совершил. В таком случае потерпевшие лица могут заявить к нему гражданский иск и потребовать возместить материальный или моральный ущерб.

— Вы упомянули «перспективные» дела, на которые, как предполагается, должен обращать внимание ваш отдел? О чем идет речь?

— В управлении есть отдел криминалистики, который в том числе курирует преступления прошлых лет. Они выезжают в каждый территориальный следственный отдел, изучают уголовные дела. Мы работаем с ними во взаимодействии. Вот и попадает во внимание то или иное дело с лицами, с которыми можно работать. Соответственно, если грамотно спланировать следственные действия и оперативно-разыскные мероприятия, то, в принципе, можно продолжить работу по этому делу до его логического завершения. Следователь же он где-то как психолог, где-то как организатор выступает. Здесь мы с оперативниками провели определенную комбинацию, там с человеком поговорили. И вдруг оказывается, что подозреваемый через час может сказать: «Да, я готов рассказать, как всё было». Но его слова, конечно, должны быть подтверждены другими доказательствами. Нам такие раскрытия, которые базируются только на одном признании подозреваемым вины, не нужны.

— Какие преступления уже удалось раскрыть сотрудникам вашего отдела?

— В декабре прошлого года мы приняли к производству уголовное дело из следственного отдела по Верх-Исетскому району. В 2018 году в квартире на улице Шаумяна нашли труп пожилой женщины после пожара со следами механической асфиксии. По делу выполнили большой объем следственных действий, хорошо поработали, но раскрыть преступление не удавалось. В итоге получилось как? Полицейские по другому, имущественному преступлению задержали женщину, которая работала сиделкой. Задержали ее за квартирный разбой, где жертвой стала пожилая женщина. Подозреваемую установили, когда проверяли сиделок, работавших у потерпевшей по договору оказания социальных услуг от одного предпринимателя. В квартире подопечной она проживала по неделе, потом ее сменяла другая сиделка. Полицейские побеседовали с этой 66-летней женщиной и выяснили, что у нее есть ранее судимый сын. Женщина увидела у подопечной старушки крупную сумму денег и предложила своему сыну совершить хищение. В один из дней она сказала потерпевшей, что пойдет в душ, а сама тайно открыла сыну дверь. Мужчина зашел и похитил крупную сумму так называемых похоронных денег и другое имущество.

— Почему это дело передали в ваш отдел, вроде бы преступление относительно недавно произошло?

— Одним из оснований передачи дела к нам были достаточно большие сроки следствия. Но результатов не было. Впоследствии была установлена личность данного мужчины, на которого ссылалась сиделка. 42-летнего гражданина объявили в розыск, потом установили, что он находится в Республике Крым. Видимо, на «вырученные» деньги он поехал к новой жизни, и 3 января 2020 года сотрудники полиции задержали его под Ялтой. В работе над этим делом выяснилось, что сиделка (мать указанного гражданина) работала и у той женщины, которую нашли убитой в 2018 году. Проверили и выяснили, что мать с сыном сговорились на хищение и ее имущества. Сначала напали на нее, а потом сын задушил женщину и поджег ее квартиру. Расследуя это дело, выяснили, что у них есть еще один эпизод. Сейчас им вменяется три разбойных нападения с незаконным проникновением в квартиру и одно убийство, сопряженное с разбойным нападением. Что интересно, один из эпизодов разбоя произошел в 2016 году. И потерпевшей здесь оказалась та же бабушка, на которую в 2018 году они снова напали, а потом подожгли квартиру. Дело сейчас в активной стадии следствия, в том числе назначены психолого-психиатрические экспертизы.

— Могло ли дело об убийстве двух девушек на Уктусе оказаться в производстве вашего отдела? Ведь преступление совершено в 2018 году, о таких примерах вы упоминали.

— Специфика нашего отдела в том, что дела прошлых лет — это те, которые на определенный момент были нераскрытыми и производство по которым приостанавливалось. Соответственно, мы его берем и возобновляем. С самого начала дело об убийстве девушек на Уктусе находилось в производстве первого отдела по расследованию особо важных дел у Сергея Федоровича [Мальцева], следствие по Уктусу никто не приостанавливал.