Двойное убийство в Режике вскрыло подробности уголовного дела о пытках в полиции Заречного

На Урале продолжается расследование двойного убийства, которое произошло 26 сентября в поселке Режик. Погибли 50-летняя Валентина Кашапова и ее брат Дмитрий Руденко, а также был ранен 29-летний сын Валентины Игорь, сейчас он в реанимации. Предполагаемым убийцей называют Кадыра Нуруллина, знакомого семьи. Официальных подтверждений от силовиков нет, но полицейские, прочесывавшие местность после преступления, подтвердили E1.RU личность подозреваемого.

После публикации новостей о двойном убийстве на это обратили внимание адвокаты. И рассказали подробности громкого дела о пытках в полиции Заречного, которое началось в том же Режике с очень похожего бытового преступления.

Убийство сторожа

В 2014 году сотрудники МВД Заречного, расследуя убийство сторожа местной бани Исрафила Давлетшина, пытали подозреваемых, избивали их и душили. В итоге, по версии СК по Свердловской области, один из доставленных к ним, Александр Сухоруков, не вытерпел мучений и оговорил себя, признался в убийстве: якобы, когда он с друзьями отдыхал в бане, поссорился со сторожем и задушил его.

Вина полицейских в итоге была доказана, и их отправили в колонию, а за убийство сторожа ответственности никто так и не понес — дело переквалифицировали на статью 116 УК РФ («Побои») и прекратили в связи с декриминализацией. Подозреваемый Сухоруков стал потерпевшим и избежал наказания.

По предположениям адвоката Сергея Колосовского, знакомого с обстоятельствами этого дела, история о полицейском произволе могла стать результатом противостояния между следственным комитетом, полицией и прокуратурой. Такого же мнения придерживается коллега Колосовского Елена Афанасьева. Она защищала Андрея Махаева, фигуранта пыточного дела — бывшего главу уголовного розыска ОМВД Заречного (он провел в колонии два года и вышел в марте 2019-го).

Следователь подбросил улику?

Дело в том, что, когда дело об убийстве сторожа расследовалось, вскрылся не только факт пыток со стороны полиции, но и подтасовки доказательств со стороны главного следователя Заречного Алексея Колясникова. И началась «борьба» — чья «вина» здесь больше.

— Когда Сухоруков признался в убийстве сторожа, следователю Колясникову показалось, что этого недостаточно. Тогда он решил проявить инициативу и подбросить липовую улику — обгоревшую пряжку от ремня, которым якобы душили Давлетшина. У себя на даче он обжег ее, положил ее в дело и исправил протокол осмотра места происшествия, — рассказала Елена Афанасьева.

И вроде бы все сходилось — первоначальное исследование тела сторожа говорило о том, что его задушили. Но «карточный домик» рухнул, когда появились результаты комплексной экспертизы, в которой говорилось, что Давлетшин мог умереть и от отравления алкоголем. Когда Сухоруков увидел эти документы, он стал открещиваться от признательных показаний, заявив, что их из него выбили полицейские.

Бывший глава уголовного розыска Андрей Махаев считает, что Сухоруков, увидев другую перспективу, пошел на сделку со следователями — якобы они хотели замять дело Колясникова на фоне более резонансного дела о пытках в полиции.

— И поблек бы факт фальсификации улик, а маргинальная смерть сторожа и вовсе перестала бы интересовать общественность, — предполагает Махаев.

Нестыковки в деле об убийстве сторожа

— Но на допросах в суде Сухоруков не мог точно сказать, что же с ним делали полицейские. Людям с очень низким уровнем интеллекта сложно врать. Поэтому они [потерпевшие] не могли четко описать обстоятельства избиения. Потому что с ними ничего этого не делали, — говорит Елена Афанасьева.

Ее подзащитный Андрей Махаев также вспоминает, что Сухоруков постоянно менял свои показания. При этом никаких травм у него зафиксировано не было. Кстати, потерпевшими «от пыток», помимо него, проходили Андрей Оходов и Вадим Ильяшов. Все трое работали в лесничестве.

По словам Махаева, один из допросов подозреваемого Сухорукова проходил в присутствии следователя местного отдела СКР Екатерины Литвиненко.

— Не мог же я избивать подозреваемого в присутствии следователя, — говорит бывший глава уголовного розыска. — На следующий день с подозреваемым выезжали на место происшествия, и никаких травм у него не было.

Эти действия снимали представители СКР, что также опровергает, по мнению Махаева, версию об избиениях и пытках. И Екатерина Литвиненко в суде, выступая свидетелем обвинения, давала показания против своего руководителя Алексея Колясникова. Его в итоге судили в особом порядке, без исследования доказательств. То есть он полностью признавал вину в фальсификации улик по делу об убийстве сторожа Исрафила Давлетшина. Но приговор от 2 февраля 2016 года не предполагал для бывшего главного следователя реального лишения свободы.

Еще одним аспектом в необъективности расследования дела о пытках, по мнению адвокатов и фигурантов, мог стать агрессивный настрой судьи Верх-Исетского суда Екатеринбурга Владимира Порозова. Он известен своими приговорами в отношении силовиков.

— Еще важный момент: родственники погибшего Давлетшина сделали третью экспертизу в Москве, из которой следует, что сторожа все-таки задушили, на это указывает странгуляционная борозда на шее, а ее форма и ширина зависят от предмета воздействия. В данном случае брючного ремня, — рассказывает Махаев. — При этом у московского эксперта особых противоречий с первоначальным заключением не возникло. Но следствие и суд не обратили внимания на эти моменты.

Приговор полицейским

Адвокат Сергей Колосовский и его коллеги по бюро, защищавшие двух из пяти полицейских, считают, что Сухоруков и есть непосредственный исполнитель убийства сторожа Давлетшина. Но он избежал наказания, несмотря на явку с повинной, результаты детектора лжи, показания на месте происшествия.

— Причины развала дела — нарушения органами предварительного следствия. И не исключена конфронтация между СКР и МВД, что открыто никогда не озвучивается, — говорит Махаев. — Мы настаивали, чтобы дело рассматривалось в открытом судебном следствии, в присутствии журналистов, общественности. Но судья решил закрыть процесс. Возможно, чтобы исключить обнародование многих нестыковок в деле.

В итоге оперативники получили реальные сроки 27 марта 2017 года по приговору судьи Верх-Исетского суда Екатеринбурга Владимира Порозова — 3,5 и 4,5 года лишения свободы. Но все уже вышли по УДО.