«Это нужно было сделать раньше». Бизнесмен рассказал, почему на самом деле закрыл «Елисей»

Почти год прошел с окончательного закрытия магазинов «Елисей» в Екатеринбурге — торговая сеть проработала 23 года. За время своего существования она успела разрастись до трех десятков филиалов и обзавестись собственной фабрикой еды. Но со временем успех компании угас и число филиалов сократилось, к 2023-му уменьшившись до пяти.

E1.RU поговорил с основателем и владельцем «Елисея» Александром Оглоблиным об истории торговой сети и спросил, когда в России закончится кризис, а также чем бизнесмен занимается после закрытия одного из своих главных проектов.

— Прошел почти год с того момента, как вы объявили об окончательном закрытии «Елисея». Давайте вспомним основные вехи истории компании.

— Первый магазин был открыт 13 января 2000 года на Бебеля, 184. Я хорошо запомнил этот день, потому что это был старый Новый год. Года через два у нас появился второй магазин. С тех пор мы стали носить гордое звание торговой сети: два магазина — это уже сеть, посчитал я.

Тогда я еще занимался оптовой торговлей, но года через три-четыре оставил ее и стал заниматься исключительно торговой сетью. Были, конечно, у меня еще игрушки, как кафе-бар «Карибо» и бутик предметов интерьера из Италии, но основным бизнесом на протяжении долгих лет была торговая сеть.

В 2014 или в 2015 году, когда компания насчитывала уже 27 или 28 магазинов, мы открыли фабрику готовой еды, целью которой тогда было сконцентрировать производство собственной готовой продукции в одном месте. Зачем?

Во-первых, чем больше производство, тем выше производительность. Условно говоря, в магазине один человек может сделать килограмм оливье, покрывая потребность только одного магазина, а в централизованном цехе он может сделать 20 килограммов. Увеличение производительности ведет к снижению себестоимости и цен для покупателей.

Во-вторых, это вопрос качества. Хотя мы и до этого стремились, чтобы в готовую продукцию не попадала просроченная колбаса или что-то еще. Для нас это крайне важно: плохое качество продукции ведет к тому, что покупатель может отравиться или ему что-то не понравится и он никогда больше покупать не будет.

Централизованное производство позволило нам контролировать качество еды в одном месте, а не в 20 магазинах. Фабрика готовой еды возникла как карманное предприятие у торговой сети.

Но с 2014 года на протяжении лет пяти зарплаты у людей не росли, а уровень цен поднимался. В 2016-м у нашей сети возникли проблемы, пошел отток покупателей, особенно в тех магазинах, где был сегмент эконома. Они стали уходить в дискаунтеры, в федеральные сети. Тогда мы вынуждены были отказаться от нерентабельных магазинов и отдали площади «Пятерочке». А так как у нас еще были инвестиционные кредиты, то несколько магазинов пришлось даже продать.

Через полтора года случилась вторая волна сокращения, тогда мы отдали магазины «Монетке». И вот в 2023 году мы закрыли оставшиеся пять магазинов: четыре гастронома «Елисейский» и один «Елисей». Их мы тоже отдали в аренду разным сетям, в том числе ресторанной.

Когда оставалось пять магазинов, фабрика нуждалась в загрузке мощностей. К тому же во время пандемии у людей возникла потребность в готовой еде и сейчас этот тренд растет. Нашей готовой продукцией заинтересовались и стали торговать федеральные сети — недавние конкуренты.

У нас были более высокие, чем у них, цены, в том числе на бакалейную продукцию. Не потому что я собственник и хочу больше заработать, нет. Просто зачастую мы не могли тягаться с ними по объемам закупок. У нас было 25 магазинов, а у «Пятерочки», условно, — 25 тысяч. Это просто несопоставимо.

— Как вам давались решения о закрытии каждого отдельного магазина и в конце концов всей сети?

— Я думаю, что любое закрытие детища, которое выстрадано предпринимателем, дается ему тяжело, но уже по прошествии лет понимаешь, что к этому надо относиться проще.

Часть магазинов, которые становились нерентабельными, я продал. Те, которые приносили меньше дохода, чем от сдачи, я сдал в аренду. Иногда это нужно делать заранее, видя тренды. Возможно, мне это нужно было сделать на пару лет раньше.

— Как сейчас, после закрытия «Елисея», работает фабрика готовой еды? Стало ли у нее больше заказчиков? Каким именно торговым сетям вы поставляете продукцию?

— Не уверен, что могу рассказывать, потому что они так болезненно относятся к этому... Федеральная сеть в любой момент может сменить поставщика.

— Вы сами говорите, что сейчас есть запрос на готовую еду. А не было ли у вас идеи доставлять еду потребителю напрямую, а не через торговые сети?

— Была такая идея, и она остается, но мы ее отложили на потом: нам и в нашем сегменте еще есть куда развиваться. Теоретически это возможно. Весь рынок стремится к тому, чтобы исключить дополнительные звенья.

Раньше цепочка поставки была такой: производитель — оптовик — торговая сеть — покупатель. Последние два десятилетия очень много оптовиков разорилось и ушло с рынка, потому что у федеральных сетей теперь есть свои распределительные центры, и оптовики, которые делают наценку, им уже не нужны.

Еще бы убрать звено ретейлера, когда ты оставляешь заказ в интернете и тебе привозят товар домой. Для этого нужны технологии, они у нас уже и подрастают, но пока сама доставка достаточно дорогая.

— Вокруг известной сети магазинов «Жизньмарт» недавно разгорелся скандал, связанный с массовым отравлением покупателей. Мне, как стороннему наблюдателю, кажется, что сфера производства готовой еды — это одна сплошная зона риска. Малейшая ошибка сотрудника, который, к примеру, не помыл руки, может нанести урон репутации всей компании. Действительно ли это так? В чем здесь проблема?

— Действительно, здесь масса сложностей. Мы, как производители, стараемся эти вопросы решать, но риски всегда есть. Недавно в Москве тоже было отравление, когда больше ста человек пострадали от ботулизма. В банках консервированной фасоли оказалась эта бактерия. Сложно назвать только одного виновника. У производителя зачастую просто нет возможности каждую банку везти на анализ.

Что касается непомытых рук. Иногда можно десятки раз говорить, что надо мыть руки, но важно понимать, что на низкооплачиваемых местах обычно работают люди с определенным менталитетом. Поэтому нужны специальные санпропускники, которые не дадут пройти в производственное помещение, пока сотрудник не помоет и не обработает руки.

— Как вы оценили идею Ивана Зайченко выплатить каждому отравившемуся по миллиону рублей?

— Конечно, это бред. Он сам потом признавался, что кто-то яйца лизал специально для того, чтобы сальмонеллезом заболеть. Высокая ответственность Ивана Зайченко, который хотел урегулировать этот вопрос, привела к покупательскому экстремизму, который всегда возникает в таких ситуациях. Люди пытаются на этом заработать.

— «Елисей» ушел с рынка, потому что его вытеснили федеральные сети. Как вы считаете, может ли в какой-то момент среди магазинов совсем не остаться местных игроков?

— Такое может произойти, потому что рентабельность ретейла в целом падает, конкуренция даже среди федеральных сетей достаточно жесткая, а региональные сети имеют меньшие возможности.

Можно, конечно, цепляться за бизнес, несмотря ни на что. Мог ли я продолжать свою коммерческую деятельность в ретейле по сегодняшний день? Да, мог бы. Было бы это прибыльно? Да. Очень малоприбыльно, но прибыльно. Но зачем, если рентабельность от сдачи в аренду помещений, оставшихся у меня, выше?

— Что закрытие местных сетей значит для потребителя?

— Для какой-то части потребителей это даже хорошо. Например, простым работягам, которым нужен только суповой набор, больше понравится «Монетка». Если вы спросите этих людей, каково им от того, что «Елисей» закрылся, они скажут: «Конечно, хорошо, потому что в "Монетке" дешевле».

А есть другая категория людей, так называемый средний класс, они покупали у нас готовую еду и продукты, которых в дискаунтерах не найти. С кризисом этих людей стало меньше: из среднего класса перешли в экономсегмент.

— Как вы думаете, когда в России закончится кризис?

— Кризис, по-моему, у нас перманентный, он с 2014 года продолжается. Он связан зачастую не только с веяниями в экономике, но и с теми процессами, которые происходят в стране и мире. Пандемия — это кризис для многих сфер бизнеса, СВО — это тоже кризис. Когда он закончится? Надеюсь (ну так, с улыбкой), что в следующем году.

— А что будет происходить с ценами в ближайшее время?

— Ключевую ставку повысили до 18%, на два пункта. О чём это говорит? Инфляция у нас в стране продолжает гулять. С повышением ставки ЦБ вырастают кредиты. Сама по себе высокая ставка говорит о высокой инфляции, о том, что цены растут. Повышение ставки ведет к подорожанию кредитов для предпринимателей. Эти проценты предприниматели закладывают в себестоимость продуктов. Соответственно, будут ли повышаться цены на продукты? Да, будут. Я думаю, очередной скачок цен ждет нас в сентябре.

Это так или иначе коснется всех продуктов. Единственный момент: в конце лета, после сбора урожая, у нас идет легкое снижение цен на овощи. Потом, начиная с поздней осени, овощи тоже будут дорожать. Также с осени всегда дорожает молочка, потому что дорожает корм для скота.

— Какие сейчас основные проблемы у предпринимателей?

— На рынке нет кадров, они дорогие, это скажет вам каждый первый предприниматель. Из-за этого бизнесмены вынуждены повышать цены. Чтобы не оказаться в убытке, им необходимо повысить цены на услуги или продукцию, которую они выпускают.

— Вы говорите о том, что кадры дорогие. По данным официальной статистики, средняя зарплата в сфере торговли в Свердловской области сейчас чуть больше 60 тысяч рублей, хотя на деле, судя по объявлениям, даже в Екатеринбурге люди в этой профессии получают всего около 40 тысяч.

— Ну смотрите, Росстат же говорит о средней зарплате у продавцов во всех сферах. Если вы придете в бутик какой-нибудь модной одежды, там будет зарплата не 40, а 60–70 тысяч, а в продуктовых магазинах да, достаточно низкие зарплаты.

Если взять корзину себестоимости в продуктовом ретейле, ФОТ (фонд оплаты труда. — Прим. ред.) будет на первом месте, и, как только он начинает шкалить, необходимо повышать уровень наценки, иначе ты прогоришь. Даже у федеральных сетей, насколько я знаю, примерно около 5% магазинов убыточные, их держат так, чтобы было.

— Финальный вопрос: какие у вас сейчас планы, на чём вы делаете акцент в бизнесе?

— Мы развиваем фабрику готовой еды, несмотря на то что мы очень стеснены в размерах (2 тысячи квадратных метров). Стараемся за счет улучшения бизнес-процессов увеличить мощности производства, пока сконцентрированы на этом. В дальнейшем, возможно, будем рассматривать другие площадки, но время покажет.

Конечно, рынок не стоит на месте. Несмотря на увеличивающийся спрос на готовую продукцию, конкуренты тоже не дремлют. Осенью открывается самый большой наш конкурент в будущем — фабрика готовой еды УГМК, у нее производительность будет в разы больше. Места на рынке, я думаю, хватит всем, тем не менее будем смотреть дальше по конкурентной среде.

Какие-то еще дополнительные проекты, не связанные с фабрикой, я тоже готов рассматривать, но пока рано говорить, что какой-то проект вот-вот, скоро будем воплощать в жизнь.

Напомним, о закрытии своей торговой сети Александр Оглоблин объявил в сентябре 2023 года. Тогда он объяснил это невозможностью дальше конкурировать по ценам с федеральными ретейлерами. На примере одного из магазинов мы показывали, как со временем падали доходы. Оказалось, что последние два года торговая точка работала в убыток.